Пока все ждали, инспектор Смит попросил выслушать его. Стало очевидно, что не только у чинов из Скотленд-Ярда возникали блестящие идеи. У инспектора Смита они тоже имелись, и приходили они ему в голову с самого утра. С серьезным лицом, скрывавшим мнение о том, что Гарольд Смит — прекрасный служака и, несомненно, достоин повышения, он заговорил. Не настаивая, Смит начал излагать свои мысли, чуть смущаясь оттого, что его слушают.
— Я тут кое-что подумал, сэр… не знаю, возможно, вы тоже… насчет этого мистера Феррана.
— Что именно? — отозвался Лэмб весьма далеким от одобрения тоном.
Фрэнк Эббот небрежно откинулся на жесткую спинку стула, положил ногу на ногу и приготовился к представлению. Шефу это дело явно пришлось не по нутру. Он плутал, как в тумане, пребывал в замешательстве и был сбит с толку. В таких случаях он обязательно срывал на ком-нибудь зло. На сей раз этим кем-то сержант Эббот не станет. А Смит, сам того не зная, добровольно полез на рожон. Он продолжил таким же невыразительным, как и его лицо, тоном:
— Этот мистер Ферран… не знаю, как вас, а меня удивило то, что историю о похищении драгоценностей у миссис Роджерс и ее приезде сюда в поисках похитителя мы знаем только со слов этого француза. По-моему, он вполне мог ее выдумать.
Лэмб недовольно оглядел его, но сдержал раздражение.
— Вы провели опросы в гостинице «Бык» в Ледлингтоне?
— Да. Она там останавливалась, как и утверждал этот Ферран. Ему нет смысла лгать, он понимает, что мы все проверим. Пробыла она там со второго по седьмое января. Я говорил с портье, и тот сказал, что не помнит, будто давал Луизе Роджерс какой-то адрес на конверте. Если бы она сама обронила конверт, он бы его ей подал. Чужих конвертов он ей не передавал, да и зачем это ему? Что же до двух джентльменов, зашедших пропустить по рюмке, то ему легче вспомнить вечер, когда такого не случалось, — в баре всегда много посетителей. В общем, показания мистера Феррана ничем не подтверждаются, и я подумал: а не сочинил ли он всю эту историю?
— Зачем?
— Ну, я рассуждал так. Предположим, Ферран сам убил эту девушку. Влюбился, ревновал ее — такое случается сплошь и рядом. Кто заявил, что она одолжила у него машину и приехала сюда одна? Мишель Ферран. А теперь представим, что девушка была не одна, что он был с ней или встретил ее где-то по дороге. Потом они ссорятся, и Ферран ее убивает. Ему остается лишь перегнать автомобиль в Бэзингсток, там его бросить и успеть на лондонский поезд.
Лэмб зловеще выкатил на него глаза.
— А кто в субботу вечером перенес труп в Дом лесника и спрятал его в подвале? По-вашему, Ферран вернулся? А если так, откуда он узнал о Доме лесника и о том, что там есть подвал? Мы и то долго провозились, прежде чем его обнаружили, а вот чужак-француз с трупом в руках, да еще в темноте быстро находит и дом, и подвал! Ха-ха!
Одновременно с этим саркастическим возгласом и ударом начальственного кулака по столу открылась дверь. На пороге стоял констебль Мэй — рослый, румяный и исполнительный.
— Мисс Трэйлл доставлена, сэр.
Мэйзи Трэйлл прошла в комнату. На ней было дешевое сильно приталенное пальто, юбка выше колен и туфли на высоких каблуках, делавшие ее походку немного шатающейся. Белоснежный, почти как у альбиноса, цвет лица и волос был тщательно подкорректирован. Белые от рождения ресницы поражали неестественной чернотой. Над бледно-серыми глазами красовались аккуратно прорисованные черным карандашом дуги бровей. Тонкие губы были жирно обведены алой помадой в виде узора «лук Купидона». Мэйзи Трэйлл была без шляпки, и лампочка освещала пышную копну крашеных волос. Она закатила глаза, устроилась на стуле и спросила:
— Ну, что за дела?
Фрэнк Эббот сел прямо и раскрыл блокнот.
— Вам нужно ответить на несколько вопросов, — произнес Лэмб.
— Да с превеликим удовольствием! — Голос у нее был под стать внешности: тоненький и визгливый.
Лэмб, питавший слабость к молодым девушкам, поскольку был отцом трех любящих дочерей, вдруг обнаружил, что не испытывает к этой особе никакой снисходительности. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вести допрос в своей обычной грубовато-добродушной манере.
— Сообщите, что вы делали между пятью и десятью часами вечера в пятницу, восьмого января.
Мисс Трэйлл хихикнула:
— Календаря у меня в голове нет. Пятница… так, вспомним-ка… это в прошлую пятницу. С пяти часов вечера? Я работаю у Брауна и Фелтона, зимой мы заканчиваем в четверть шестого. Значит, я вышла с работы и встретилась со своим кавалером. Мы перекусили и отправились в кино.
— Вам придется назвать имя своего кавалера.
Мэйзи удивленно уставилась на него:
— Это еще зачем? Он ничего не натворил?
— Как его зовут, мисс Трэйлл?
Элементарная сообразительность и житейская хитрость подсказали ей, как себя вести. Если Альберт вляпался в темное дельце, ей тоже не поздоровится. А цапаться с полицией никак нельзя. Она тряхнула головой и ответила:
— Альберт Кэддл. Знаете такого?
— Вы говорите, что встретились с ним в четверть шестого в пятницу, восьмого января?
— Да.
— Долго он с вами пробыл?
Мэйзи снова хихикнула.
— Я же сказала, что мы отправились в кино, но сначала перекусили, а вышли из кинотеатра примерно в половине одиннадцатого.
— И все эти пять часов Кэддл находился рядом с вами?
— Ну, может, несколько раз отлучался минут на пять.
— Вы давно его знаете?
— Не очень.
— А точнее?
— Пару недель.
— Вам известно, что он женат?
Бледно-серые глаза впились в Лэмба.
— А мне-то что с того?
Лэмб усмехнулся. Он терпеть не мог таких девчонок. Воспитание она получила из рук вон плохое. Выпороть бы ее. Лэмб забарабанил пальцами по колену.
— Так, а на следующий день, в субботу, девятого января, вы тоже с ним встречались?
— Да.
— В какое время?
— Он приехал ко мне домой примерно в пять часов. По субботам мы полдня работаем.
— И зашел к вам?
— Да, ненадолго.
— А потом?
— Пошли в кино — только в другой кинотеатр. Просидели там до половины одиннадцатого.
— А позавчера, в субботу, шестнадцатого января, вы с ним встречались?
— А что бы не встретиться? Я же сказала, что по субботам мы полдня работаем. Зашли ненадолго ко мне, а потом отправились в «Розу и корону» играть в дартс.
— В котором часу вы туда явились?
— Примерно около восьми. А ушли примерно в десять.
