– Но у меня есть некоторые условия, – спохватился купец, – вернее, хочу тебя, Владимир Изяславич, кое о чём спросить.
– Хм! Давай излагай!
– Будут ли мне предоставлены для выдачи ссуд и для иного пользования латунные деньги, на тех же условиях, что и смоленским отделениям?
– Не вижу проблемы. Но предупреждаю, регулировать как-то спрос на латунные деньги в Новгороде я не могу, сам понимаешь почему.
– Почему? – не знаю, наигранно или всерьез тупил новгородец.
– Сам посуди, ну не могу же я заставить новгородцев платить налоговые сборы смоленскими латунными копейками, полушками! Но если ты сможешь о таком уговорить новгородское вече, то стяг тебе в руки, я возражать не буду!
Отсмеявшись вместе с купцами-банкирами, я продолжил:
– Но если на латунные монеты будет спрос – пожалуйста, занимайся их оборотом на тех же основаниях, что и другие смоленские филиалы Ростдома.
– Да, княжич! Думаю, будет! – решительно заявил новгородец.
– Объясни толком княжичу, зачем тебе латунники? – вмешался в разговор сидевший рядом Юрий Захарьевич.
– С превеликим удовольствием! – ответил новгородец, принявшись поглаживать бороду. – Прежде всего, как мелкая разменная монета, скопил латунники – пришел, если надо, обменял на гривны. Все лучше, чем со звериными шкурками дело иметь! Монета – она монета и есть, что в Смоленске, что в Новгороде! А я потом эти монеты всегда смогу в Смоленске на серебро обменять? – с вопросом во взгляде новый компаньон уставился на меня.
– Конечно, Макар Климятич, сможешь! Но следи внимательно, чтобы тебе не всучили какую медную подделку. Латунные монеты, как ты знаешь, подделать невозможно, но некоторые сплавы бронзы могут внешне походить на латунь, однако знающий человек всегда сможет отличить одно от другого. И на всякий случай посматривай в Новгороде по сторонам – обнаружишь таких умельцев – фальшивомонетчиков, кто поддельную монету изготавливает, – сразу сообщай нам. Это и в твоих же интересах.
– Договорились, Владимир Изяславич.
– Еще вопросы?
– По правде говоря, меня в первую голову интересуют векселя, чтобы, значит, любой купец мог отдать в мое отделение сребро-злато, получить вексель, а по приезде в смоленские отделения по векселю получить свое добро обратно. Насколько я успел узнать, векселя СКБ выдает? Для моего новгородского отделения в этом вопросе не будет никаких урезаний?
– Нет, не будет! В любом потребном тебе количестве будешь получать векселя. Но знай, что вышеописанный тобой так красочно маршрут будет действовать и в обратную сторону. Ты будешь не только векселя выдавать, но и их погашать, выдавая клиенту сребро-злато, которое он оставит в смоленских отделениях.
– Енто я разумею. А клиент – кто такей?
– О-о-о! – влез с недоброй улыбкой в разговор банкир. – Придется тебе и твоим людям, прежде чем открывать Новгородский филиал, поучиться в школе при СКБ.
– Накель это мне, я и так грамотный!
– Новую грамоту, счет, правила учета и документооборота ты и твои люди не знаете. Без них новгородский филиал не сможет ПРАВИЛЬНО работать! – жестко ответил Юрий Захарьевич.
– Надо – значит надо! – не стал спорить купец. – Еще хотел просить княжича, чтобы в Новгородском княжестве других отделений Ростдома не открывалось.
– Эка ты губу раскатал! – первым отреагировал мой главный банкир. – Не знаю, что княжич скажет, а я против все в целом княжестве только под тобой держать!
– Сделаем так! – чуть подумав, заявил я. – В Новгороде в течение полугода с момента открытия твое отделение будет единственным. А затем, если кто еще захочет в городе открыть отделения, то этот вопрос мы будем рассматривать при твоем участии, за твоей спиной ни с кем в Новгороде более сговариваться ни о чем таком не будем! Но, в других городах новгородской земли, не обессудь, будем открывать отделения, если желающие их там организовать найдутся.
– Согласный я! – недовольно пробурчал Макар Климятич.
– «Ивановское сто», в котором ты состоишь, не будет возражать, что ты в Ростдом вступишь? – на всякий случай уточнил я.
– С чего бы им возражать? – удивился новый компаньон. – Я же ряд с тобой, Владимир Изяславич, заключаю не на торговлю воском и меда, а остальные мои дела их не касаются!
– Ну, тебе виднее. Юрий Захарьевич, – обратился я к главе совета директоров. – Как у нас новые отделения открываются, что для этого нужно, ты лучше меня знаешь, займись Макаром Климятичем. Что от меня понадобится – присылай посыльных. До свидания, господа компаньоны!
Поручив дальнейшее ведение дела открытия нового филиала главе совета директоров Ростдома, я распрощался с купцами и поехал к себе.
Месяц спустя после визита Макара Климятича прибыли киевские иудеи – ростовщики, желающие вступить в Ростдом. Разговор с ними у меня вышел короткий и закончился следующими словами:
– Я вам не доверяю, а если не доверяю, то как мы можем вести совместные дела?! Примете православие – поговорим по-новой, тогда, может, еще и приму вас в компаньоны, а иудеев – никогда! Надо быть полным дурнем, чтобы это сделать, ведь в ваших священных иудейских книгах Талмуде и Торе вам прямо разрешается и поощряется обман иноверцев-гоев! Поэтому прощайте!
Иудеи выехали от меня подозрительно задумчивыми. Поэтому не удивлюсь, если они вскоре вернутся в Смоленск, но уже с крестами на шеях.
Глава 14
Сентябрь 1234 года
Я с любопытством наблюдал за тем, как конный строй сталкивается с пехотной колонной первого батальона. Пехотинцы пики перед собой не выставляли, поэтому конники могли беспрепятственно врубаться в колонну. Хоть дружинники и не разгоняли своих коней во всю мощь, работая в щадящем режиме, но удар о щиты пехотинцев вышел знатный. Первые шеренги во многих местах посыпались, заваливаясь под копыта коней. На отдельных участках строй хоть и прогнулся, но выстоял – задние шеренги грамотно подпирали спины впереди стоящим, сдерживая напор конницы. Высоко эшелонированные, плотно сбитые батальонные и полковые колонны обладали большой массой, обеспечивающей их необходимой инерцией, чтобы сопротивляться при обороне, но также большая масса придавала движущимся колоннам импульс в нападении, позволяющий им сминать все на своем пути.
По отмашке Бронислава раздался протяжный вой трубы – дружинники сразу остановились, а из рядов пехотинцев слышались стоны затоптанных, сдобренные матом взводных и ротных командиров, распекающих своих неуклюжих подопечных, не сумевших удержать строй.
– Ваш строй был прорван! – когда ситуация немного устаканилась и была оказана первая помощь пострадавшим, громко захрипел надорванными связками на своих подопечных подполковник Клоч, ныне командующий первым батальоном. – В настоящем бою вас всех поубивали бы к х…ям собачим! Вторые и третьи, вплоть до двенадцатой шеренги, плохо прижимались к спинам стоящих впереди шеренг! От хорошего, плотного сжатия не вы от конницы должны были пятиться или тем более опрокидываться, а она от вас отскакивать! Вас в одном ряду двенадцать человек, на одного коня приходится не меньше двух рядов, и вы, два с лишним десятка обалдуев, не можете одну конягу сдержать! Позор!
