Со старослужащими уже стало намного легче, они не только пообтерлись, привыкая к своим служебным обязанностям и предъявляемым требованиям, но, что не менее важно, уже ощутили на собственной шкуре карьерный рост и, как следствие, зримое повышение своего общественного статуса. Все старослужащие прошлого призыва были повышены в званиях, став младшим командным составом – от помощников десятников (звеньевых) до взводных и даже ротных включительно. И сейчас они вовсю старались доказать свою полезность и значимость, принявшись с яростью и злостью, подражая своим командирам-дружинникам, натаскивать зеленых салаг, отданных под их власть и начало. Откровенной дедовщины, конечно, нет и в помине. Но дисциплина медленно, но верно устанавливалась, пусть пока еще бестолковая, но в перспективе чувствовались в ней ростки будущего настоящего «цугундера».
На плацу сейчас громко били в барабаны. Часть молодого пополнения, что уже успели рекрутировать во взводы и роты, шумно отрабатывала строевой шаг. Заметив наше появление, ко мне сразу же устремилось несколько старших военноначальников – полковников в лице Клоча, Малка и Аржанина. Доложились они коротко, по-уставному. Я им приказал продолжать занятия.
Несколько рот, под громкий речитатив командиров – «Левой! Левой! Раз, два, три!», сопровождаемые ударами барабанов, отрабатывали шаг на месте.
Вот три роты нового седьмого батальона третьего смоленского полка, наполненные на две трети новобранцами, сошлись вместе, образовав целую батальонную колонну.
– Сигнальщики! Артикул номер один! – командовал бывший лесовик Рядка, недавно повышенный в звании до ротного.
По флагштоку вверх взвился флаг, заиграли трубы и забили барабаны. Здесь никаких заминок не было, все сигнальщики были из старослужащих.
Прямоугольник из трех сотен бойцов дернулся, и шеренги дружным шагом двинулись вперед. Без старослужащих, составляющих костяк подразделений, такой замечательный и быстрый прогресс у новобранцев был бы попросту немыслим.
Прозвучали новые команды, сменилось звуковое сопровождение, и единая батальонная колонна начала распадаться на три роты.
Я повернул голову в другую сторону. Там отдельной толпой, еще в своей домашней одежде, стояли доставленные сюда накануне призывники. Все они дружно косили глаза в сторону отрабатывающего экзерции батальона. У них шла перекличка – процедура проверки личного состава. Заслышав из уст командира свое имя, новобранцы выходили из строя. Напротив призывников стоял взвод из бывшего четвертого батальона. Прямо сейчас, на моих глазах, благодаря пополнению, взвод превращался в двадцатую роту седьмого батальона третьего смоленского полка. Я это определил по новым нашитым шевронам и номерам надоспешников взвода старослужащих. Каждый старослужащий этого взвода повышался минимум до звеньевого.
В расположении еще одного батальона, разместившегося на самом краю плаца и все время моего недолгого пребывания здесь усиленно отрабатывавшего оборонительные построения, прозвучали команды «отбой» и «вольно». Расслабившиеся бойцы батальона слегка растеклись по сторонам, активно жестикулируя и переговариваясь меж собой. Вскоре батальонные старослужащие стали «строить» своих молодых подопечных. Со стороны забавно было наблюдать, как новоиспеченные молодые командиры, выпячивая грудь с нашитым на левом поле буквенным обозначении своих званий, гоголем прохаживаются перед вытянувшимся в струнку молодым пополнением. Вообще, этому свежезабритому набору не позавидуешь. У них теперь над головой образовалось как минимум двухуровневое начальство – княжеские дружинники, в званиях от ротного и выше, и старослужащие, переведенные на должности младшего командного состава. Вот они сообща и учат новобранцев солдатскую лямку тянуть и Родину любить! Вернее, с поправкой на нынешние времена, любить не абстрактное понятие «Родина», а вполне конкретного князя с его непоседливым и гиперактивным сыном.
Был еще один уровень подготовки. Военнослужащих учили писать, считать и читать «Устав пехотной службы». Братья Страшко и Братило, дети княжеского истопника, бывшие ученики «дворянской школы», ныне вместе с целым штатом помощников заведовали не только образованием в армии, но и проверяли знание Устава. А недавно княжич их возвеличил еще выше!
Братья были несказанно довольны этим поручением княжича. В древо-земляной гнёздовской крепости вместе с другими подшефными им учителями они занимали отдельный барак. При этом пребывая на полном казенном довольствии, да еще и получая за свою работу латунные монеты. Братья не только получили вольную, но и всерьез подняли свой жизненный уровень. Еще полтора года назад они ходили в дырявых обносках, теперь же, благодаря службе княжичу, они щеголяли в нарядных одеждах княжеских гридней и дворян. Некогда осунувшиеся лица братьев округлились и теперь приобрели явно видимое самодовольство. Братья, макая перья в чернила и выводя на бумаге слова, часто вспоминали, как сами учились писать. Как они мастерили себе неудобные железные писала, выпрашивая у кузнецов негодные железные обрезки, а потом долго и упорно, расцарапывая ладони и пальцы в кровь, выводили на тыльной стороне березовой коры новые буквы и цифры княжича. И вот сейчас, подумать только, их боятся даже полковники – бывшие княжеские гридни-десятники!
Бронислав не прошел аттестацию и теперь был княжичем временно переведен с полковничьего звания в помощники нового полковника Клоча, который на аттестации показал отличное знание нового Устава. Те из княжеских гридней, кто хотел дальше оставаться на командных должностях, были вынуждены засесть за учебные парты, подобно обычным рядовым, занимающимся чтением, счетом и письмом три дня в неделю. Больше десятка командиров уехали обратно к князю, а остальные засели за учебу. Хотя возмущались новыми требованиями князя куда как больше народа, но на деле уехали лишь единицы, что и немудрено! Ведь зарплата, что ротные и комбаты ежемесячно получают у Владимира Изяславича, была выше жалованья за два-три месяца службы у князя. Поэтому на места отъехавших быстро нашлись желающие занять освободившиеся командные должности. Кто-то ушел, кто-то пошел на понижение, но не братья, получившие недавно новые звания советника и начальника.
Но прежде чем занять столь ответственные посты, они не только учились у княжича, выполняя все его задания и решая поставленные им задачи, но еще и одновременно практиковались у княжеского тиуна Петра, заведующего всем производством кирпича и черепицы в Гнёздово.
И только после такой усердной учебы и работы братья стали настоящими княжескими служащими. Страшко возглавил «кадровый отдел», занимающийся помимо ведения учета личных дел еще и образованием, и аттестацией военнослужащих. А Братило вообще стал начальником всей хозяйственной службы, включающей в себя помимо «кадрового отдела» старшего брата еще и другие отделы – материального обеспечения (питание, вещевое довольствие), финансовый (выдача жалованья, бухгалтерия), вооружений, резервов и отдел военного строительства под руководством ближника княжича Авдия.
Проснулся я в жарких объятиях Инеи, когда уже близился полдень. На улице было пасмурно, но неожиданно выглянувшее солнце быстро согнало с земли сырость и прохладу. Настроение резко улучшилось.
