– Так в итоге я не понял, что ты собрался делать?
– Я отправил посла к уграм и черниговцам и прямо в послании им сказал: отдадут мне Киев – приду к ним на помощь, да еще и Котяна на их сторону переманю! Вот так! Теперь жду от них ответа!
– Если они согласятся, то Смоленск ты на кого оставишь?
– А что такого? За мной он и останется. Я же пока от смоленского княжения не отказываюсь. Ни бояр, ни горожан с собой на брань не зову! Знаю, что бесполезно. Они после Липецкой битвы уже семнадцать годов сидят у себя за стенами безвылазно, ни с кем ратиться не желают. Хотя и разбили тогда вместе с новгородцами владимирские рати. Не понимаю я их! И вообще, дружина моя и дело мое, как мне с ней быть! Здесь мне вечевики-сиволапники со своими боярами вовсе не указ!
Я согласно покачал головой, думая про себя, что горбатого лишь могила исправит.
– От того, мыслю, – продолжал витийствовать князь, – сидючи за стенами, перепрели, вот от мора и мрут как мухи! Нам вон со Злыдарем, Малытью, Фёдором, Анфимом, Перемогой и другими мои дружами все нипочем! Где нас только не мотало по белу свету! В Смоленске уж четвертый год, тяжко мне здесь сидится, продыха нет! До чего у смолян дошло, князей из города повыгоняли! Сижу здесь как пень в Свирском детинце, словно какой изгой. В Киеве с этим делом лучше. Там князь – это князь, правит киянами из самого града, а не как у этих, – князь махнул в сторону окна, – на отшибе сидючи! Зато смоленские бояре в окольном граде, а попы в коренном детинце засели, словно князья! Тьфу!
Поговорили еще некоторое время с князем «за жисть», о его несчастной княжей доле, о злодеях Владимире Киевском и Святославе Полоцком, потом помечтали, как он еще всем своим недругам покажет «кузькину мать», и только после этого князь отпустил меня восвояси, к моему немалому облегчению.
Наступил август месяц.
– Теперь, Авдий, мы с тобой вскоре займёмся самым главным – строительством доменной печи и горнами. А вы, – обратился я к присутствующим здесь же кузнецам и литейщикам, – вызовете ко мне завтра всех свободных смоленских кузнецов, кузнецов-оружейников, домников и иных железных дел мастеров…
– А копачей вызывать?
– И их тоже. Будет у меня завтра с ними, да и с вами тоже серьезный разговор о создании складного товарищества по типу купеческого. Но только оно будет заниматься производством железа, чугуна, уклада и изделий из них.
– А как же это?.. – начали выдавливать из себя очумевшие мастера.
– Все вопросы завтра! Идите лучше к смоленским мастерам. – Я решительно остановил их пробуждающееся любопытство.
Как же хорошо, что Изяслав Мстиславич отправился с дружиной объезжать свои земли, а Перемога в Гнёздове, а то сейчас бы от их вопросов только и успевал бы отбиваться. Типа невместно княжичу, и все такое прочее…
Планируемый мною металлургический завод по нынешним временам станет поистине грандиозным. Те из смоленских ремесленников, кто занят металлургическим производством и не захочет объединиться со мною, в ближайшем будущем просто будут обречены на разорение, не выдержав конкуренции. Это было одной из причин, почему я и хотел их привлечь в СП, так как их разорение неизбежно вызовет социальное обострение, что и мне, и Изяславу Мстиславичу крайне нежелательно, и без того проблем хватает. К тому же было бы просто замечательно сманить на мой завод квалифицированные кадры смоленских мастеров.
То, что я хотел организовать – «паевое товарищество» – на Руси не было в новинку. Складниками называли соучастников одного предприятия. Понятия «складьство» и «братчина» были равнозначными, эти товарищества были широко распространены в торговой сфере.
С самого раннего утра у входных ворот моего двора собралась целая куча активно переговаривающегося между собой народа.
– Княжич, пущать энтих мастеровых али гнать прикажешь? – спросил воротный страж.
– Заводи их в гридницу, – распорядился я.
В гриднице я занял место на специально выполненном для таких целей постаменте, удобно усевшись в резное креслице. Столы были загодя убраны, в помещении остались стоять вдоль стен лишь лавки.
Мастеровой люд начал входить, кланяться, сохраняя при этом настороженность. Я их понимал: кто знает, что от этого странного княжича можно ожидать? Наконец поток входящих иссяк, лавки были заняты. Люди сохраняли молчание, лишь время от времени бросали косые взгляды в мою сторону. Первым нарушил молчание княжий, а по сути дела уже давно мой, главный кузнец. Он встал, поклонился и произнес:
– Выполнил я твой наказ, Владимир Изяславич, привел к тебе мастеровой железоделательный люд.
Жестом руки я усадил кузнеца обратно.
– К сожалению, не со всеми из вас, уважаемые мастера, я знаком, поэтому попрошу каждого представиться. Давайте по очереди, начиная с правой руки!
С помощью дощечки для писания по воску мой дворянин Нерад быстро записывал входящие данные на каждого мастера. Потом всю эту писанину ученики перенесут для сохранности на бересту. Если с этими людьми я планировал начать серьезное дело, то имена их надо знать в обязательном порядке.
– Теперь слушайте, зачем я вас здесь всех собрал. Надумал я создать большой железоделательный завод. Он один будет выплавлять железа и уклада много больше, чем вы все, вместе взятые.
По помещению пронеслось скептическое шушуканье.
– Поэтому, чтобы не ввести вас в будущем в убыток, – невзирая на нарастающий в атмосфере скепсис, продолжал я говорить, – а также для помощи в строительстве этого большого завода, я хочу предложить вам образовать со мной «складное товарищество» на паях, по типу купеческих и боярских складьств и братчин.
В светлице мигом воцарилась тишина.
– На заводе этом будут делать из особого уклада брони и оружие, а также иные изделия из железа и чугуна. Спрос на эту продукцию будет у нас постоянный, князь будет перевооружать свою дружину, да и приезжим купцам тоже будет что продать.
Мастера внимательно слушали.
– Вы сами знаете, что в Гнёздово у меня уже есть кирпичный, по-старому плинфяный завод, поэтому нам есть из чего построить большую доменную печь. Она будет выплавлять чугун, который мы затем в горнах будем обращать в особый уклад и в железо. Если вы войдете со мной в паевое складное товарищество, то будете с прибыли от этого завода получать свою долю прибытка, в зависимости от величины пая.
– Будь добр, расскажи нам, княжич, что это за паи и как мы их делить промеж себя будем? – из зала послышался первый вопрос.
– Всего у завода будет сто паев. Пятьдесят один пай будет у меня, а сорок девять паев будет распределено между теми из вас, кто захочет войти со мной в это заводское товарищество. Прибыль будем распределять следующим образом. Предположим, завод заработал за год тысячу гривен серебра. Из этой тысячи мы вычитаем все расходы и иные траты, скажем, на расширение производства, и останется у нас чистой прибыли, к примеру, двести гривен. Я из этих двухсот гривен возьму себе сто одну гривну, так как у меня пятьдесят один пай. Ты, – указал я пальцем на кузнеца, задавшего вопрос, – будешь иметь, к примеру, пять заводских паев, значит, из чистой прибыли двести гривен ты положишь себе в карман около десяти гривен. Ну и так далее, у кого сколько паев, тот столько и получает свою долю прибыли. Смысл ясен?
