– Опишите, в каком состоянии находилась комната Лизы Леви.
– Одежда разбросана, стол, книги… в некотором беспорядке.
– Какие-либо следы крови в какой-то части комнаты, кроме тех, о которых вы говорили ранее?
– Никаких, сэр.
– Опишите состояние, в котором находилось тело Маргарет Боумен.
– Она лежала лицом вниз, рот и глаза открыты. Нейлоновый чулок завязан вокруг шеи, голова распухла и потемнела.
Тед попытался доказать, что полицейский оставил собственные отпечатки в комнате, что он проводил осмотр без требуемой осторожности. Вместо этого ему удалось запечатлеть в умах присяжных жуткую картину убийства.
Затем в зал суда проследовала вереница молодых женщин, жертв и свидетельниц. Мелани Нельсон, Нэнси Дауди, Карен Чэндлер, Кэти Кляйнер, Дебби Чиккарелли, Нэнси Янг и Шерил Томас. Все в платьях из яркой хлопчатобумажной ткани, они производили впечатление невинности и хрупкости.
Никаких явных признаков, что Кэти и Карен пострадали, не было заметно. Все их сотрясения и синяки давно зажили. И только когда они заговорили о том, что с ними случилось, перед слушателями предстала ужасающая картина.
Ни одна из них ни разу не взглянула на Теда Банди.
Шерил Томас было труднее других. Прихрамывая, она прошла к месту свидетеля и сидела, повернув правое ухо к прокурору. Левое ее ухо полностью утратило способность слышать.
Она не рассказывала о той тяжелой борьбе, которую вела за восстановление здоровья. Снова начав ходить, она постоянно падала на одну сторону, но постепенно научилась компенсировать потерю при помощи сохранившихся органов чувств: зрения и осязания. Она научилась сохранять баланс интеллектуальным усилием. Она не упомянула о том, как постоянно падала после возобновления занятий балетом, о том, что ей пришлось все начинать заново. Показания она давала очень тихо, то и дело застенчиво улыбаясь.
Сторона защиты разумно решила воздержаться от вопросов жертвам.
Доктор Томас Вуд дал показания относительно проведенных им вскрытий, после чего, несмотря на возражения Пегги Гуд, продемонстрировал цветные фотографии тел размером 11 на 14 дюймов, указав присяжным на конкретные ранения.
Как правило, представители защиты протестуют против демонстрации фотографий трупов, заявляя, что они «возбуждают эмоции и не имеют доказательной ценности», но как и принято, несмотря на все эти возражения, фотографии показывают. Я наблюдала за лицами присяжных, когда эти жуткие снимки передавались по рядам. Женщины-присяжные лучше справлялись с эмоциями, чем мужчины, которые бледнели и морщились.
Среди представленных снимков было несколько фотографий ягодиц Лизы Леви с очень хорошо различимыми следами зубов. Был и снимок Маргарет Боумен крупным планом, который судья Коварт назвал «исключительно чудовищным». Была там и фотография правой груди Лизы Леви с прокушенным насквозь соском.
У меня не было возможности ни встретиться с Тедом, ни побеседовать с ним наедине. Ему не разрешили общаться с теми из находившихся в зале суда, с кем он пожелал бы. Во время каждого перерыва его выводили в наручниках в маленькую комнатку в противоположной части коридора. Когда судебное заседание прервали в день представления отчетов о вскрытиях и фотографий жертв, я на какое-то мгновение оказалась в коридоре. Появился Тед в наручниках и с обычной для него кипой юридических документов. Он проследовал в нескольких шагах от меня, улыбнулся мне, пожал плечами и исчез.
Во Флориде журналистам разрешают знакомиться со всеми вещественными доказательствами, представленными на суде. Среди прочих журналистов я ждала Ширли Льюис, секретаря суда, толкавшую полную тележку вещдоков к своему кабинету, где она разложила их на столе. От этой кучи предметов, казалось, исходили какие-то вибрации, и характерный для журналистов смех и черный юмор внезапно стихли.
– Что-то совсем не смешно, – тихо заметил Тони Полк из Денвера. Да, нам и в самом деле было не смешно.
Там были представлены все маски из колготок, включая ту, которую сержант Боб Хейворд привез из Юты, и все они были поразительно похожи одна на другую. Была удавка с шеи Маргарет Боумен со следами запекшейся крови. И все фотографии…
К тому моменту я уже успела привыкнуть к снимкам жестоких убийств. У меня больше не портилось настроение от рассматривания подобных фотографий. Конечно, я старалась не слишком сосредоточивать на них внимание. К тому времени, когда я оказалась в кабинете Ширли Льюис, я уже успела повидать тысячи фотографий с жертвами различных убийств.
Я видела снимки Кэти Девайн и Бренды Бейкер в округе Терстон, но это было за несколько месяцев до того, как стало известно, что существует некий «Тед». В других вашингтонских делах не было трупов, которые можно было бы сфотографировать, и у меня не было доступа к снимкам в Колорадо и Юте. И вот теперь я смотрела на громадные цветные фотографии изуродованных девушек, по возрасту годившихся мне в дочери. И все это предположительно было делом рук человека, которого я знала. Человека, который всего за несколько минут до того улыбнулся мне своей обычной обворожительной улыбкой и пожал плечами так, словно хотел сказать: «Я ко всему этому не имею никакого отношения».
От подобных мыслей на меня тяжелой волной накатила дурнота. Я побежала в женский туалет, и меня вырвало.
Глава 44
Испепеляюще жаркие июльские дни в Майами сделали свое дело. Во-первых, из «Холидей Инн» начался «исход» большинства главных участников процесса в Центр правосудия, расположенный в нескольких кварталах оттуда. Практически все члены группы защиты, вся прокурорская группа, все приезжие представители СМИ, Кэрол Энн Бун и ее сын-подросток, телеоператоры и члены съемочных групп были расквартированы в «Холидей Инн», и некоторые из лучших высказываний, которые удалось подцепить репортерам, произносились участниками процесса по вечерам в маленьком переполненном баре на первом этаже за холодным пивом и джином с тоником. В отеле не было таких жестких разделительных линий, какие существовали в зале суда.
Представители прессы стали перебираться в Центр правосудия.
– Надо успеть, пока Уотсон не закроет дверь!
Путешествие до Центра правосудия было не таким уж безопасным. Нужно было перейти шесть улиц в час пик, балансируя на островках безопасности, пока всего в нескольких дюймах от вас мимо со свистом проносились обитатели Майами.
– Не ходите под виадуком – репортера из Юты там прошлым вечером ограбил парень на велосипеде, угрожая шестидюймовым ножом.
Но, кстати, и сам отель не был абсолютно безопасен. Рут Уолш, ведущая с канала Эй-Би-Си из Сиэтла, лишилась денег, драгоценностей и даже обручальных колец. Их украл вор-форточник, пробравшийся в номер с балкона, когда она спала.
Мы находились далеко от пляжей, где развлекались туристы.
Пока я потягивала свою первую за день чашку кофе в центре для прессы, вокруг меня уже начала развиваться бурная деятельность. Уже вовсю звонили телефоны, репортеры готовились передавать последние новости с процесса. Нарастала волна черного юмора. Два телерепортера спародировали разговор с миссис Банди, один из них, исполнявший роль матери подсудимого, говорил высоким фальцетом.
