Но если говорить об экстрасенсорном ощущении присутствия опасности или зла, я ощутила его в узком пространстве между «Тета Хаус» и общежитием для юношей, расположенном к югу от него. В самые жаркие и солнечные дни воздух там ледяной, сосны выглядят жалкими и больными, и мне сразу же захотелось поскорее оттуда уйти – подальше от тех цементных ступеней, на которых некогда сидела Джорджанна, бросая камешки в комнату своей соседки.
Страх заставил некоторых подруг Джорджанны по общежитию на какое-то время уйти из университета. По прошествии двенадцати лет Джорджанна все еще считается пропавшей. Девушки, проживающие в «Тета Хаус», кажется, ничего не знают о том, что с ней случилось. В 1974 году им было всего пять или шесть лет. Для них Джорджанна Хокинс с тем же успехом могла исчезнуть и в пятидесятые годы.
Жилище Теда Банди на 12-й Норд-Вест-стрит выглядит точно так же, как оно выглядело в тот день, когда он выехал оттуда и отправился в Солт-Лейк-Сити. Старый дом с меблированными комнатами, где женщина была изнасилована мужчиной в темной вязаной шапке, находился на расстоянии квартала от дома Теда Банди. Его снесли, чтобы расчистить место для новых зданий юридического факультета Вашингтонского университета.
Несколько дальше по той же улице располагалось зеленое здание, из которого в 1974 году исчезла Линда Энн Хили. Теперь оно перекрашено в тускло-коричневый цвет. Главный этаж отведен под детский сад, и на переднем окне кто-то по странной и зловещей иронии прикрепил изображение громадного улыбающегося плюшевого медвежонка.
Донну Мэнсон так и не нашли. Кампус колледжа Эвергрин еще гуще прежнего зарос елями. В Юте и Колорадо Дебби Кент, Джулия Каннингэм и Дэнис Оливерсон до сих пор числятся пропавшими.
Никаких новых свидетельств и вещественных доказательств не было найдено. Даже какой-нибудь сережки. Даже обрывка одежды. Все, что более десяти лет назад оставалось неизвестным, тайна и поныне.
Когда Теда на вертолете вернули за мрачные стены тюрьмы штата Флорида к северо-западу от Старка, он стал одним из двухсот тамошних обитателей, ожидающих смертной казни. В этом здании одновременно пребывает больше приговоренных к смертной казни, чем в тюрьме какого-либо другого штата. По сравнению с «Пойнтоф-Маунтин» в Юте и тюрьмами Колорадо Рейфорд значительно мрачнее.
Старк, штат Флорида, – ближайший городок населением примерно в тысячу жителей. Если подъезжать к нему с востока, он производит впечатление переживающего экономическую депрессию барачного поселка. Трущобы переходят в нечто более похожее на жилища представителей среднего класса ближе к главной улице городка.
Стоит вам отъехать на три мили к западу, и слева вам бросаются в глаза громадное здание тюрьмы и аккуратный указатель на дороге «Тюрьма штата Флорида». Миновав указатель, посетители поворачивают на главную дорогу, где им остается проехать сто ярдов до стоянки и кирпичного административного здания.
Тюрьма находится на расстоянии пятидесяти метров оттуда. Она представляет собой современную крепость из бетона. Но здание, в общем, далеко не новое, штукатурка чуть зеленоватого цвета, чем-то сходная с цветом лица ее обитателей. Территория идеально ухожена, засажена клумбами с яркими цветами. Аккуратно заасфальтированная подъездная дорога и стоянка.
Ричард Даггер – начальник тюрьмы штата Флорида. В каком-то смысле он тоже заключенный, отбывающий пожизненный срок. Даггер даже родился на территории тюрьмы, в которой его отец служил надзирателем. Здесь же он и вырос. Он ровесник Теда Банди, мускулистый атлет с невероятно натренированным телом, прямая противоположность стандартному кинообразу южного надзирателя – неповоротливого увальня с большим животом. Даггера мне охарактеризовали как человека жесткого, никогда не отступающего от инструкции. С таким начальником тюрьмы шутки плохи.
Даггер входит в мельчайшие детали руководства тюрьмой. Совершенно плоская территория тюрьмы штата Флорида представляет собой оазис посреди негостеприимной песчаной земли. Как и в большинстве тюрем, здесь есть ферма с коровами, свиньями, огород, вносящий свой вклад в тюремное меню.
Для Теда, родившегося на озере Шамплейн, росшего у реки Делавер и у залива Пьюджет, Теда, обожавшего воду, деревья и запах просоленного ветра с залива или океана, эти края стали настоящим адом.
Рейфорд находится прямо в центре треугольника дорог, возле которых нет никаких водных источников. Воздух здесь настолько горячий, что моментально высушивает слизистую носоглотки или душит жаркой сыростью. За территорией тюрьмы открываются бескрайние пустынные просторы. Дальше по дороге расположена фабрика. Растительность – несколько хилых пальм и то, что способно расти без воды и при таком избытке солнца.
Болото Окефеноки расположено примерно в пятидесяти милях к северу от Рейфорда. Гейнсвилл (город, от поездки в который Тед когда-то отказался, так как там нет больших источников воды) находится в тридцати пяти милях к югу. На востоке и западе Мексиканский залив и Атлантический океан. До них для свободного человека – не более полутора часов езды.
Но, возможно, вообще не имело значения, что находится вокруг
Рейфорда. Ведь Теду Банди не суждено было выйти за его ворота. В Рейфорде были приняты все меры предосторожности, чтобы не позволить ему продемонстрировать свои таланты к побегу. Это в каком-то смысле стало разочарованием для нескольких крепких охранников, которым очень хотелось, чтобы «этот подонок Банди» попытался совершить побег и они бы «с наслаждением размазали его по стене».
Теду не суждено было стать популярным заключенным. И не столько из-за преступлений, за которые он был осужден, сколько из-за его поведения. Тед Банди был звездой, что было нестерпимо как для охранников, так и для других заключенных.
Когда Тед писал мне из тюрьмы штата Юта, он признавался, что в целом «здешнее население» относится к нему неплохо, его воспринимали как полезного «тюремного адвоката». Однако его адвокатская роль на процессе в Майами сослужила ему недобрую службу. После нее его юридические советы воспринимали скептически. Кроме того, в этой южной тюрьме он находился среди людей, все еще боровшихся за свою жизнь. Большую часть времени он был в своей камере один. В его камере до него сидел Джон Спенкелинк, осужденный, которого казнили за шесть дней до того, как 31 мая 1979 года Тед решил порвать «добровольное признание вины», тем самым лишившись последнего шанса избежать смертной казни. Его ожидало бы пожизненно заключение, но не смерть.
Если это была игра с его стороны, то он проиграл.
Меньше года спустя Тед уже сидел в камере покойного Спенкелинка совсем недалеко от «Олд Спарки» – электрического стула, который вскоре побьет рекорд среди всех других электрических стульев в США по количеству казненных убийц после снятия Верховным судом моратория на смертную казнь в 1976 году.
Но Тед был не одинок в этом жутком существовании, до которого он в конце концов дошел. Когда Кэрол Энн Бун произносила свои брачные обеты во время процесса по убийству Кимберли Лич 9 февраля, она делала это совершенно серьезно. Она не собиралась бросать своего Банни.
