Как и в случае со мной, он был выше всего этого.
«Если кто-то считает меня монстром, пусть лучше посмотрит вглубь самого себя. Ко мне это не имеет никакого отношения, потому что меня не знают. Если бы меня знали по-настоящему, то поняли бы, что я никакой не монстр. Для многих изобразить кого-то чудовищем – весьма популярный и эффективный способ отгородиться от угрозы непостижимого и страха перед ним. Это можно сравнить со страусом, прячущим голову в песок. Когда люди навешивают на кого-то ярлык безнадежного монстра, психически нездорового или ненормального в каком-то еще отношении, они как раз и прячут головы в песок из-за элементарного невежества…»
Подобно многим другим серийным убийцам, Тед нуждался в том, чтобы его считали нормальным человеком. Он не хотел, чтобы его воспринимали как извращенца. Полный таких чудовищных отклонений, которые заставляют задаться вопросом, как ему удавалось сохранить в неприкосновенности свой интеллект, он тем не менее не хотел, чтобы его считали монстром. И подобно многим другим социопатам, которых мне приходилось слышать, Тед очень часто говорил различными клише, хотя на словах их презирал. «Много воды утекло», «прятать голову в песок»… Клише дают социопату некую опору, служат неким якорем, позволяющим ему вести коммуникацию, говорить на языке нормальных людей.
Тед не хотел, чтобы его считали монстром, и я всегда пыталась найти в нем другую его сторону. Иначе я просто не смогла бы писать ему. Разум настойчиво подсказывал мне, что я имею дело с «монстром», но эмоции заставляли надеяться, что где-то в этом монстре еще сохранились остатки совести.
Именно поэтому мне и нужен был диалог с ним. И сколько бы раз я ни говорила себе, что Тед Банди – монстр, и сколько бы раз я ни говорила то же самое другим, мне все равно чрезвычайно сложно было в это поверить. И дело было не только в Теде. По своей работе я сталкивалась с большим числом «монстров».
После почти двух десятилетий работы над книгами о садистах-социопатах мне все еще чрезвычайно сложно эмоционально принять, что среди представителей моего биологического вида есть существа, которые не ощущают ни малейшего сочувствия к боли другого. Я не могу наступить на паука. Я не могла убить даже муху – до тех пор, пока у меня не появился ребенок, которого они донимали. Как может кто-то мучить и убивать невинную жертву, не испытывая ни малейших угрызений совести?
Хотела ли я, чтобы Тед ответил мне на этот вопрос? Хотела ли я, чтобы он после стольких лет сказал: да, меня мучает совесть? Что он провел множество бессонных ночей, думая о тех, кого он убил? И если бы он действительно произнес подобные слова, поверила ли я бы ему?
* * *
Была весна 1986 года. Через шесть месяцев Теду исполнится сорок лет – если, он, конечно, доживет до этого.
Создавалось впечатление, что он все-таки доживет. Полли Нельсон передала его апелляцию в Верховный суд США. Тед просил о новом суде по делам о «Хи Омега», вновь основываясь на факте, что основная свидетельница, Нита Нири, вспоминала увиденное под гипнозом.
5 мая 1986 года суд отклонил апелляцию без всяких объяснений. Судьи Уильям Бреннан и Тургуд Маршалл выразили свое несогласие, основываясь на своем давнем неприятии смертной казни. Представитель губернатора Флориды Боба Грэма заявил, что губернатор, по всей вероятности, немедленно подпишет новое постановление о приведении смертного приговора в исполнение.
Расчет времени был как в шоу-бизнесе. Ответ суда был объявлен во время перерыва между двумя мини-сериалами о Теде. Марк Хармон («самый сексуальный мужчина нашего времени» по мнению журнала «Пипл») играл Теда в той его ипостаси, которую изобразил Ричард Ларсен в своей книге «Отчаянный незнакомец». Хармон был хорошим выбором на роль Теда, однако он играл его как человека, с самого начала уверенного в себе, как некоего клона молодого Кеннеди.
В защиту Хармона следует сказать, что он не мог знать Теда Банди в юности таким, каким его знала я – социально неадаптированным человеком, человеком, чувствовавшим себя чужим в мире богатства и славы. Внешне приятным и харизматичным был Тед в более поздние периоды жизни. Теда, каким мы его знаем теперь, сделала слава. Только когда его преступления запестрели в заголовках прессы, Тед стал тем Тедом Банди, которого изобразил Марк Хармон. Этот одномерный человек – «Тед голливудского телевидения». Тед в исполнении Хармона предстает столь обворожительным и сексуальным, что порой кажется почти героем.
И именно в такого Теда влюбилось новое поколение девочек-подростков. Меня привели в ужас письма и телефонные звонки от девушек, намеревавшихся ехать во Флориду «спасать Теда Банди».
Мне приходилось решительно говорить или писать каждой из них: «Вы влюблены не в Теда Банди. Вы влюблены в Марка Хармона». И мне было радостно получать от некоторых из них ответ: «Вы знаете, вы ведь были правы, мне просто вскружил голову Марк Хармон».
Последняя отсрочка исполнения наказания Теда истекла 6 мая, однако Полли Нельсон заявила, что будет продолжать борьбу за спасение его жизни на двух фронтах. Она опротестует решение Верховного суда на том основании, что апелляция была отклонена на основании внешних причин, и направит новую апелляцию в Верховный суд по делу об убийстве Кимберли Лич.
Но пока Полли Нельсон подыскивала юридические основания для новых апелляций, губернатор Грэм назначил новую дату приведения в исполнение смертного приговора – 2 июля 1986 года. Ходил слух, что больше отсрочек не будет. Теду удалось проскочить первое постановление. Но это было уже второе.
Тед должен был умереть в семь утра в первую среду июля, и никакие решительные усилия Полли Нельсон не смогут остановить его неостановимое движение по направлению к «Олд Спарки» – электрическому стулу.
Готовя апелляцию, Нельсон признавалась, что она полна решимости «идти в любом направлении», лишь бы спасти Теда. Даже разыграть козырь безумия. Но станет ли Тед помогать ей в этом? Он ведь всегда был таким рациональным, преисполненным решимости до конца оставаться рациональным. Я всегда была уверена, что он скорее умрет, чем признает какое-то умственное помрачение или психическое отклонение. Для Теда безумие было самым страшным пугалом. Отказаться от здравого рассудка, чтобы сохранить жизнь, скорее всего, было неприемлемо для Теда.
Однако Полли Нельсон и Джеймс Коулмен-младший начали распространять слухи о его невменяемости. Коулмен, довольно яркий и способный молодой чернокожий адвокат, стал осторожно прощупывать почву. Он высказал предположение, что вменяемость Теда – это область, которая никогда не была «по-настоящему исследована».
Коулмен обратил внимание на то, что Майку Минерве, единственному адвокату, который предполагал, что Тед является невменяемым, было отказано участвовать в слушаниях о вменяемости Теда весной 1979 года. Тед, конечно, разорвал соглашение о досудебном признании вины с перспективой получения трех последовательных сроков по двадцать пять лет каждый. Он предпочел вполне реальную угрозу смертной казни признанию в своей неполной вменяемости.
Коулмен исходил из того, что Тед – самый страшный враг самому себе. Настаивая на продолжении судебных шоу, он тем самым подталкивал себя к пропасти. Коулмен указывал на то, что Тед, фактически всего лишь студент-второкурсник юридического факультета, часто пытался вести собственную защиту, требуя замены адвокатов и тем самым, по сути, отказываясь от своего права на профессиональную юридическую поддержку.
