Раннее утро, когда исчезла Энн Мэри, навсегда запомнилось всем членам ее семьи. Это случилось 31 августа 1961 года. Ночью была страшная гроза, и им приходилось вставать дважды за ночь, чтобы успокоить младшую сестру Энн Джулию. Джулия сломала руку, и изза гипса, кожа под которым чесалась, она постоянно просыпалась.
В первый раз Энн Мэри была с ними. Во второй раз ее кровать в противоположной стороне комнаты оказалась пуста. Тетя Энн Мэри вспоминает, что девочка любила рано вставать и спускаться вниз в ночной рубашке, чтобы поиграть на пианино в гостиной.
– Окно там никогда плотно не закрывалось. Через окно проходил провод от телевизионной антенны, а потому окно невозможно было полностью закрыть.
Когда Беверли и Дональд Берр утром спустились в гостиную, окно было открыто, открыта была и входная дверь. Энн Мэри никогда больше не вернулась.
В ходе своих последних признаний Тед воздерживался от упоминаний о жертвах-детях. Или пытался укрыться за какими-то жалкими оправданиями.
Я убеждена, что это он убил Энн Мэри. И я не исключаю, что она была его первой жертвой.
Я также думаю, что он убил Кэтрин Мерри Дивайн, хотя он и не сознался в этом. Тед сообщил Бобу Кеппелу, что в 1973 году около Олимпии он подобрал голосовавшую девушку. Он сказал, что убил ее и оставил ее тело среди деревьев где-то между Олимпией и Абердином на побережье штата Вашингтон. Но он так и не смог точно указать место на той карте, которую ему предоставил Кеппел. Кэти Дивайн нашли рядом с Олимпией. Не исключено, что она отъехала автостопом от района университета на шестьдесят миль к югу. И Тед подобрал ее рядом с Тамуотером.
И именно Тед убил ее в декабре 1973 года.
Я считаю, что третьей жертвой стала Лонни Трамбулл, стюардесса, убитая в собственной кровати в 1966 году.
Тед не признался.
Список жертв, в убийстве которых Тед сознался, длинный и трагичный. Он подтвердил Бобу Кеппелу, что убил Линду Энн Хили, Донну Гейл Мэнсон, Сьюзен Элейн Ранкорт, Бренду Кэрол Болл, Роберту Кэфлин Паркс, Дженис Энн Отт и Дэнис Мэри Насланд.
И наконец, в дни приближавшейся пятнадцатой годовщины исчезновения Джорджанны Хокинс Тед заполнил пропуски в сценарии мрачной драмы, разыгравшейся в переулке за Греческим рядом в кампусе Вашингтонского университета в июне 1974 года. Исчезновение Джорджанны без малейшего вскрика в течение минуты ставило в тупик и детективов, и меня.
В ходе лекций и демонстраций слайдов с фотографиями этого переулка я сотни раз пыталась представить, что же все-таки могло случиться. И как оказалось, все произошло почти так, как я себе это представляла.
Джорджанна со смехом крикнула «адьос!» друзьям, выглядывавшим из окна «Бета Хаус» в северном конце переулка. И направилась к сверкающему желтому «Бьюику» с открытым верхом, припаркованному в западной части переулка.
И повстречала Теда Банди.
Пленку с записью его признания было очень тяжело слушать. Записывающее устройство работало не очень хорошо, поэтому слышны какие-то подергивания. Кроме того, голос Теда звучит устало, он хрипит от предельного стресса. Мне был прекрасно известен этот голос. Но никогда прежде я не слышала, чтобы этот голос произносил такие жуткие вещи.
– …Я был э-э-э… около полуночи в тот день
[50] в переулке позади… возможно, я неверно назову улицу… позади зданий сестринств и братств, должно быть, это были 45-я… 46-я… 47я? Позади зданий через переулок по другую сторону квартала расположена Конгрегационалистская церковь, как мне кажется… Я шел по переулку, держа в руках портфель и костыли. Эта молодая женщина шла мне навстречу… с северного конца переулка. На мгновение она остановилась, а потом продолжила двигаться мне навстречу. Где-то на середине квартала я поравнялся с ней. И попросил ее помочь мне пронести портфель. Она согласилась… и мы прошли по переулку, пересекли улицу, свернули направо на боковую улицу… мне кажется, перед домом братства на углу
[51]. За углом налево, на север по 47-й, посередине квартала там были парковки на месте сгоревших домов. Там была парковка… а-а-а… неосвещенная, на ней была припаркована моя машина.
– О том дне… – осторожно подсказал Кеппел.
Тед глубоко вздохнул.
– А-а-а, о-о-о… Ну, в общем, когда мы дошли до машины, я просто ударил ее монтировкой и она потеряла сознание.
– И где у вас была эта монтировка?
– У машины.
– Снаружи?
– Снаружи… в багажнике… машины.
– Она могла ее видеть?
– Нет. Кроме того, там были еще наручники вместе с монтировкой.И я надел на нее наручники и усадил на водительское… я хотел сказать, на пассажирское сиденье в машине и уехал.
– Она была жива или уже мертва в тот момент?
– Нет. Она была… она была без сознания, но была, конечно, жива.
Вздохи Теда, записанные на пленку, свидетельствовали о том, что он находится во власти очень сильных эмоций. Он стонал, время от времени у него прерывалось дыхание.
Тед сказал, что он поехал по переулку до 50-й улицы:
– Улица, которая идет на восток и на запад. Я повернул налево… и направился к автомобильной дороге. По дороге я поехал на юг, свернул на старый плавучий мост… девяностое…
[52]. В тот момент она пришла в себя… в основном… а-а-а… было много всяких случайных вещей, о которых я не хочу говорить. Я не рассказываю вам о них, потому что они просто… как бы то ни было, я проехал к мосту на Мерсер Айленд мимо Иссакуа. Вверх по холму. Вниз по дороге к местности, заросшей травой…
В этот момент Кеппел захотел проверить Теда и упомянул о заграждении на дороге, из-за которого Тед не смог бы пересечь обе полосы. Тед возразил, что в 1974 году никакого заграждения там не было. И он был прав.
– В то время там можно было повернуть налево. Возможно, это и было нарушение правил из-за двойной желтой линии. С моей стороны это было безумием – я еще говорю о безумии! – ведь мне мог попасться на дороге патруль… если бы там был патруль, они, скорее всего, арестовали бы меня.
[53] Но знаете, в тот момент в середине дороги не было никакого заграждения… Единственное, что вам нужно было сделать, – повернуть налево, что, конечно, нарушение правил… по двум, ведущим на запад полосам девяностого и потом выехать на боковую дорогу, идущую параллельно девяностому… Потом я снял с нее наручники и… вытащил ее из фургона. Вынул ее из машины.
Кеппел прервал его:
– Фургона?
– Нет, это был «Фольксваген»– Вы же сказали «фургон».
– Извините, если я… это был «Фольксваген». А-а-а… как бы то ни было, это самая сложная часть… я не знаю… До сих пор мы говорили в общем, теперь мы переходим к… мы переходим прямо к сути. Я расскажу об этом, но это… я надеюсь, вы понимаете… это не то, о чем легко говорить и после всего времени, которое прошло… а-а-а…
