«Я в ужасе! И это Америка? На меня накинулись анонимы? Я назвал имена нескольких близких друзей – людей, хорошо меня знающих. Но все они отказались говорить обо мне. Так кто же эти недоброжелатели? Нет ответа…»
Но все же некоторые ответы он получил. Группа исследователей довела до его сведения, что неназванные респонденты отметили у Теда переменчивость поведения.
«Временами он бывает приятным и веселым. А потом – становится как будто другим человеком, перестает реагировать на просьбы», – говорили они. «Они упорно пытаются выставить меня двуличным, – писал он в ярости. Хочу разорвать их на части». Он действительно с нетерпением ожидал слушаний о своих умственных способностях и был уверен, что сможет разрушить все, что выстроила диагностическая группа за последние три месяца.
Тед начал юридическую баталию за свободу, и в последующие годы его участие в ней будет лишь возрастать. Он был полон сил и уверен в том, что его интеллект и образованность преодолеют все, что якобы выявила психиатрическая экспертиза. Судя по его риторике, он на самом деле верил, что окажется на свободе.
Тед сделал заявления судье Хэнсону. В этом заявлении он проявил себя дерзким, остроумным, настолько непричастным к инкриминируемым фактам, что вся эта ситуация казалась просто абсурдной. В будущем подобная манера поведения еще не раз попортит нервы другим судьям и присяжным, но подобное отношение казалось необходимым для его выживания. Меня всегда не оставляло чувство, что Тед в буквальном смысле слова скорее умрет, чем унизится, – в любом случае предпочтет жизнь в тюрьме или электрический стул унижению.
В октябре 1975 году Тед с презрением отозвался об августовском аресте. Он признался в определенной «странности» поведения, когда столкнулся с сержантом Бобом Хейвордом, но не видел никакой связи между своим поведением, вещами, обнаруженными в машине, и похищением Кэрол Даронч. Отсутствие алиби в ночь ареста он прокомментировал так:
– Если я не могу точно вспомнить, что за похищение произошло за восемнадцать с половиной месяцев до моего ареста, значит, моя память со временем не улучшается. Тем не менее могу с уверенностью сказать, чего я не делал. У меня не было операции на сердце, я не брал уроков балета, не был в Мексике и не похищал незнакомку под дулом пистолета. Есть вещи, которые люди никогда не забывают и которые не совершают ни при каких обстоятельствах.
Тридцатого июня, несмотря на слезное заявление подсудимого о том, что его пребывание в тюрьме лишено смысла, Теду был вынесен приговор.
– Когда-нибудь, кто знает, пять или десять лет спустя, когда я выйду на свободу, я предлагаю вам спросить себя, чего вы добились и стоило ли жертвовать моей жизнью? Да, я буду кандидатом на реабилитацию. Но не за то, что я совершил, а и-за того, что сделала из меня система.
Он отделался сравнительно мягким приговором. От года до пятнадцати лет. Поскольку по другим, более серьезным делам, обвинений не предъявляли, его приговорили согласно положениям о преступлениях при смягчающих вину обстоятельствах. Если ничего не изменится, он мог надеяться на условно-досрочное освобождение через восемнадцать месяцев.
Но, разумеется, жизнь не стояла на месте. В Аспене, штат Колорадо, ускорилось расследование убийства Кэрин Кэмпбелл. У следователя Майка Фишера на руках были выписки расходов по кредитной карте и показания Боба Нила, криминалиста из лаборатории ФБР. После чистки салона «Фольксвагена» обнаружили не принадлежавшие Теду Банди волосы. Анализ показал, что это волосы трех человек, и они сходны со структурой волос Кэрин Кэмпбелл, Мелиссы Смит и Кэрол Даронч.
Волосы не так уникальны, как отпечатки пальцев, однако Боб Нил, эксперт криминальной лаборатории ФБР с двадцатилетним стажем, заявил, что никогда раньше не находил предполагаемые волосы одновременно трех жертв в одном месте.
– Шансы, что три различных образца волос были так похожи под микроскопом и не принадлежали жертвам, равны одному к двадцати тысячам. Никогда ни с чем подобным не сталкивался.
Один вашингтонский детектив рассказал мне, что найденная в машине Теда монтировка соответствовала вмятине в черепе Кэрин Кэмпбелл. По сообщениям, была свидетельница, видевшая странного молодого человека в коридоре на втором этаже отеля «Уайлдвуд Инн» за несколько минут до исчезновения Кэрин. В правоохранительных органах понимали, что дело в Колорадо было намного перспективнее, чем дело о похищении в Юте.
Даже если Тед знал о том, что расследование в Колорадо идет полным ходом – а я полагаю, что он знал, то пока что ему было не до него.
Он все еще был захвачен эмоциями после вынесения приговора. Это отразилось в его письме от 2 июля 1976 года. Это письмо было классическим в том смысле, что оно было оценкой самим испытуемым – с отличием окончившим факультет психологии – проведенной ему психиатрической экспертизы. Письмо было напечатано на древней машинке с забитыми чернилами буквами, но гордость Теда своим полуторачасовым критическим разбором психиатрической экспертизы была выше размытых строк.
«Я сражался с ветряными мельницами, но как ни странно, чувствовал глубокое удовлетворение. Был расслаблен, но настойчив. Контролировал себя, но был искренен и полон эмоций. Не важно, кто слушал – мне хотелось, чтобы каждое слово как можно сильнее поразило судью. На краткий, очень краткий миг я снова был свободным человеком, используя все свои навыки и сражаясь единственными известными мне средствами: словами и логикой. И на краткий миг воплотил на практике мечту стать адвокатом».
Он проиграл, но винил в проигрыше полицию, прокуроров и судью, названных им «слабейшими из людей, которые оказались слишком нерешительными, слишком слепыми и трусливыми, чтобы признать, что дело сфабриковано».
Психиатры пришли к выводу, что Тед Банди не был психически больным, невротиком, жертвой органического заболевания головного мозга, алкоголиком, наркоманом, не страдал расстройством характера или амнезией и у него не было сексуальных отклонений.
Тед процитировал слова психиатра доктора Остина – одного из тех, кого он считал наиболее откровенным: «Полагаю, у мистера Банди либо нет проблем, либо он достаточно умен, чтобы балансировать на грани «нормальности». Поскольку судом установлено, что он не говорит правду о настоящем преступлении, я серьезно сомневаюсь, можно ли ожидать, что он скажет правду об участии в какой-либо программе или соглашении об условном освобождении под надзор».
Тед пришел к выводу, что судья Хэнсон поколебал всю экспертизу своим первоначальным вердиктом, а диагностическая группа подготовила доклад только ради подкрепления приговора.
Карлайл заключил, что Тед – скрытный человек и никто не знал его таким, какой он есть на самом деле. «Как только кто-нибудь пытается его узнать, он тут же закрывается».
«Энн, ты же меня знаешь, – писал Тед. – Да, я скрытный человек, но то, что кто-то не способен сближаться, абсурдно». Ему предложили пройти «Калифорнийский тест оценки жизненных целей». По его ответам видно, что у него шесть жизненных целей:
