Ситуация была нисколько не лучше, чем во времена Стилуэлла, который еще в 1944 году писал: «Он <Чан> не может понять, что массы китайского народа приветствуют красных как единственную ощутимую надежду на освобождение от убивающего их налогообложения, насилия со стороны армии и <террора> Гестапо, руководимого Дай Ли. При Чан Кайши они <массы> начинают сейчас видеть то, что, возможно, и ожидали <увидеть>: жадность, коррупцию, фаворитизм, еще больше налогов, разрушенную экономику, ужасающие жертвы, колоссальное пренебрежение всеми правами человека».
Пристально наблюдавший за ситуацией в Китае Трумэн заметил в неформальной беседе с группой американских издателей, что в Китае все «очень и очень плохо».
Между тем во второй декаде октября 1946 года Чан и Мэйлин посетили Тайвань, бывшую провинцию Китая, отторгнутую Японией в 1895 году. Ранее, 15 августа 1945 года, как только Япония капитулировала, Чан назначил губернатором Тайваня генерала Чэнь И, являвшегося в то время губернатором провинции Фуцзянь. И тот, когда американцы переправили на Тайвань чанкайшистские войска, 25 октября 1945 года, принял ставшую уже формальной капитуляцию от местного японского генерал-губернатора. Собственно, Чан и Мэйлин потому и прилетели на Тайвань в октябре 1946-го — принять участие в торжествах по случаю первой годовщины возвращения Тайваня в лоно родины. Это была их первая совместная поездка на остров, который португальцы в XVI веке назвали Илья Формоза (Красивый остров). Чан с женой побывали в Тайбэе и Тайчжуне. В Тайбэе, столице провинции, они остановились в красивейшем месте — в горах Цаошань (Травяные горы), в северном предместье города, у горячих минеральных источников. Чан заметил, что японское влияние на острове еще глубоко, однако очень многое ему и понравилось: и природа, и особенно то, что на острове не было коммунистических организаций. Малочисленная тайваньская коммунистическая партия прекратила свое существование еще в 1931 году, и с тех пор коммунистические идеи не находили отклика в сердцах ни тайваньцев (то есть китайцев, родившихся на этом острове), ни перебравшихся сюда материковых китайцев, поскольку уровень жизни здесь при японцах был намного выше, чем при Чане на материке. «Тайвань можно назвать чистой землей. Мы должны отстроить его, превратив в образцовую провинцию нашей страны», — записал Чан в дневнике.
Вскоре после того, как Чан и Мэйлин вернулись в Нанкин, 4 ноября, между Китаем и США был подписан важный для Чана Договор о дружбе, торговле и мореплавании. Он был совершенно равноправным: никаких привилегий в Китае США не получали. Но договор немедленно был подвергнут суровой критике китайскими и советскими коммунистами. В Яньани даже на три дня приспустили флаги, а Мао Цзэдун объявил 4 ноября «днем национального позора». Обвинения, правда, не были ни на чем основаны, и единственное, за что можно было упрекнуть Чан Кайши, да и то чисто теоретически, так это за то, что договор разрешал гражданам США строить в Китае индустриальные предприятия и инвестировать капитал в китайскую промышленность. Да, кроме того, предоставлял американцам режим наибольшего благоприятствования. Но его могла получить в Китае любая другая держава, а за привлечение иностранного капитала в китайскую экономику ратовал и сам Мао, выступавший тогда за «новую демократию». Коммунистов, однако, не волновало, насколько их критика была справедливой. Они использовали договор для разжигания мощной антиамериканской кампании, направленной на быстрейший вывод войск США из Китая. Досталось и Чану, «продавшему Китай американскому империализму». А тут еще 24 декабря в Бэйпине одна студентка заявила о том, что ее изнасиловал американский солдат. По всей стране стали создаваться общества «протеста против насилий американских войск в Китае», начался сбор подписей за изменение китайской политики США. В итоге к 1 июня 1947 года Трумэн вывел почти все свои войска из Китая. По просьбе Чана остались только 6180 человек — из группы советников и охранных подразделений.
Между тем 15 ноября 1946 года Чан Кайши созвал в Нанкине Национальное собрание, которое первоначально, как мы помним, было запланировано на 5 мая, но в срок проведено не было. Коммунисты его бойкотировали, ибо считали выборы в него незаконными, поскольку проходили они по гоминьдановскому сценарию. Чжоу Эньлай, до того сотрудничавший с Маршаллом, демонстративно улетел в Яньань, дав понять, что компартия больше не будет вести с Гоминьданом даже формальных переговоров. В Национальном собрании не участвовали и представители Демократической лиги, и некоторые видные беспартийные политики. И все же собрание не являлось однородным. Из 1355 делегатов 15 процентов составляли оппозиционные Гоминьдану люди.
В рождественский день, 25 декабря, Национальное собрание приняло Конституцию Китая, которая была обнародована 1 января 1947 года. Она была основана на учении Сунь Ятсена о разделении властей на пять независимых ветвей: законодательную, исполнительную, судебную, экзаменационную и контрольную и провозглашала Китайскую Республику «демократической республикой народа, для народа, управляемой народом, основанной на трех народных принципах». Ряд статей гарантировал гражданские права и свободы, в том числе всеобщее и равное право избирать членов парламента и местные органы власти (по достижении двадцатилетнего возраста) и быть избранными в эти органы власти (по достижении 23-летнего возраста). Президент и вице-президент избирались Национальным собранием на шесть лет и не более чем на два срока каждый. В общем, это был вполне демократический документ. И, по словам Стюарта, он «превзошел все его ожидания».
Тем временем гражданская война продолжалась, и Маршаллу больше нечего было делать в Китае. 3 января 1947 года Трумэн дал распоряжение Бирнсу, госсекретарю, отозвать его в Вашингтон. А пока Маршалл был в дороге, назначил его новым госсекретарем.
Перед отъездом Маршалл сказал Чан Кайши, что не верит в его победу, заметив, что коммунисты могут вести войну на истощение, перерезывая, когда хотят, линии снабжения и коммуникаций националистов, в то время как войска Чана стремятся удерживать в своих руках города.
Вряд ли Маршалл имел право так унижать Чан Кайши. Не только Чан и Мао, но и сами американцы были виновны в том, что их посредничество в переговорах между гоминьдановцами и коммунистами об «объединении и демократизации Китая» не удалось. Сталин просто переиграл Трумэна, сознательно отдав ему роль единственного посредника, несмотря на то что и американцы, и Чан неоднократно просили его также взять на себя посреднические функции. Но он, понимая, что США хотят играть роль Мессии в распространении демократических ценностей по всему земному шару, по сути дела вынудил их таскать из огня каштаны именно для него. Ведь не кто иной, как Сталин посоветовал китайской компартии еще во время антияпонской войны выступить как главный апологет демократии в Китае — в противовес тоталитарному Гоминьдану. Так что американское вмешательство в китайские дела (посредничество Хэрли и Маршалла) могло укрепить лишь позиции КПК — точно так же, как формальное невмешательство СССР, демонстрировавшего, что Советы не имеют ничего общего с «маргариновыми коммунистами» Китая. А то, что Сталин фактически помогал коммунистам вооружением, доказать было трудно: любое расследование требовало времени и сил, которых ни у американцев, ни у чанкайшистов не было. К тому же Сталин упорно все отрицал, уверяя, что не вмешивается во внутренние дела Китая.
