Правда, супруги нередко и ссорились. Но разве бывают семьи без ссор?
Недалеко от дома, расположенного в северной части паркового комплекса, они выстроили небольшой храм из красного кирпича, который назвали Кайгэтан (Храм победного гимна). Именно так в честь победы над Японией Чан когда-то назвал часовню, находившуюся в его резиденции в Нанкине. В Кайгэтан супруги молились каждое утро по воскресеньям. В службах обычно принимали участие их дети и родственники, а также христиане из членов правительства и высшего руководства Гоминьдана. По средам же Мэйлин устраивала здесь групповые моления и беседы о Библии со своими подругами.
К удивлению Чана, на Тайване Мэйлин увлеклась пейзажной живописью. Раньше она никогда не рисовала, а тут вдруг стала проводить за этим занятием многие часы и даже начала брать уроки живописи три дня в неделю. Чан скептически отнесся к ее новому хобби, то и дело ворча: «Если бы у тебя был хоть какой-то талант, ты обнаружила бы его раньше. В твоем возрасте ты никогда не достигнешь успеха». Чан был неправ: на самом деле Мэйлин научилась хорошо рисовать.
Помимо Шилиня у Чанов, по официальной информации, было еще тридцать три виллы. По неофициальной же, распространяемой членами Демократической прогрессивной партии, — сорок шесть! Последнее, скорее всего, преувеличение, но как бы то ни было, вилл, как видно, насчитывалось много. Разбросаны они были по всему острову, а одна из них находилась даже на Пескадорских островах. И Чан, и Мэйлин любили природу и, время от времени путешествуя по стране, посещали свои загородные резиденции.
Мэйлин, правда, не всегда сопровождала мужа. То болезнь, то ностальгия по родственникам, жившим в Америке, заставляли ее часто покидать супруга. Иногда она уезжала и потому, что ее тяготили ухудшавшиеся день ото дня отношения со старшим пасынком. После того как она бросила Чана в самый трудный для него момент, в июле 1944 года уехав за рубеж, Цзинго стал alter ego (другим я) Чана. Вернувшись в Китай в сентябре 1945-го, Мэйлин вступила с ним в борьбу за влияние на генералиссимуса и на какое-то время вроде бы даже победила, но после того, как вновь надолго оставила супруга в ноябре 1948 года, Цзинго безраздельно занял главное место около отца. Чан теперь просто не мог без него обойтись и, перебравшись на Тайвань, стал готовить почву для того, чтобы сделать его своим преемником. Цзинго, как мы знаем, занял массу постов и в партии, и в армии, и в секретной полиции. А с октября 1952 года он руководил и вновь созданным тогда Антикоммунистическим союзом китайской молодежи по спасению государства — своего рода гоминьдановским комсомолом (формальным председателем союза был сам Чан Кайши). И именно Цзинго, по требованию отца, установил на Тайване жесточайший белый террор, вызвав ненависть таких либералов, как К. С. У, губернатор острова. Вернувшись из Штатов, Мэйлин тщетно пыталась вернуть себе власть, то и дело жалуясь на Цзинго Чану и даже используя К. С. У против своего пасынка, но ей не удалось вбить клин между отцом и сыном. Чан ничего и никого не хотел слушать. Когда в феврале 1952 года К. С. У открыто заявил Чану, что он не должен оставлять Цзинго на посту начальника секретной полиции, генералиссимус стал дико кричать, что у него болит голова и он просит К. С. У замолчать.
В отличие от Мэйлин, время от времени уезжавшей в Штаты, Цзинго всегда был рядом с Чаном — и в горе, и в радости. Он боготворил отца и был готов выполнить любой его приказ. Нежностью и заботой окружали Чана и жена Цзинго, Фаина, и его внучка Эмма, и внуки — Ален, Алекс и Эдди. Чан очень любил проводить с ними время, и те довольно часто его навещали.
По-прежнему хорошие отношения были у Чана и с младшим сыном Вэйго, но у того не было детей. Его жена, Ши Цзиньи, с которой он обвенчался 6 февраля 1945 года, никак не могла выносить ребенка. За восемь лет у нее случилось девять выкидышей! После очередного выкидыша, находясь в глубокой депрессии, она в отсутствие мужа (он находился в служебной командировке в Японии) приняла чересчур большую дозу снотворного, то ли желая покончить с собой, то ли просто борясь с мучившей ее бессонницей. Она скончалась 21 марта 1953 года. Вэйго тут же вернулся домой, очень переживал и в память о супруге даже основал начальную школу.
Все члены семьи ему искренне сочувствовали, и после похорон Чан сказал Вэйго:
— Потерять жену в расцвете лет очень плохо. Сейчас у нас в стране нет особо важных дел, поэтому тебе надо воспользоваться случаем и опять засесть за учебу.
И Вэйго уехал в Соединенные Штаты, где был зачислен в учебную группу при штабе сухопутных войск.
А в это время по Тайваню поползли слухи, будто на самом-то деле покончить с собой бедную Цзиньи заставил Чан Кайши, потому что ее отец, фабрикант-текстильщик, оказался замешан в коррупционном скандале: поставлял в армию недоброкачественную форму для солдат. Ходили и другие слухи: будто Цзиньи была убита. Кто-то говорил — по приказу Чана, кто-то — Цзинго, якобы узнавших, что она сама замешана в хищении: то ли американских товаров, предназначенных для армии, то ли валюты. Но вряд ли всем этим сплетням можно верить.
Через год Чан сказал Вэйго:
— Одиночество в расцвете лет не может длиться слишком долго. В противном случае будут нарушены семейные традиции. Если появится возможность, тебе надо еще раз жениться.
И вскоре на одной из вечеринок в Китайско-германском обществе культурных и экономических связей Вэйго познакомился с красивой девушкой Цю Жусюэ, чье христианское имя было Эллен. Была она на 18 лет моложе Вэйго, но у них имелось много общего. Как и он, она любила Германию, поскольку родилась там, ее мать была немкой. Отец Эллен, китайский инженер и будущий профессор Национального университета на Тайване, познакомился с ее матерью в Ганновере, когда работал над докторской диссертацией в Университете Лейбница.
В Эллен нельзя было не влюбиться: правильные черты лица, тонкие брови, пухленькие губки, пышные черные волосы. И при этом обворожительная улыбка. Вэйго представил ее своей приемной матери Ечэн, жившей в городе Тайчжуне, и отцу. Обоим она понравилась. В 1955 году они обручились, а через два года, после того как Эллен закончила учебу в Японии, поженились. В 1958 году Вэйго был назначен командиром 1-й танковой дивизии, расквартированной недалеко от Тайбэя, в местечке Хукоу, а в 1961-м он получил звание генерал-лейтенанта.
В политической жизни Тайваня меж тем происходили весьма серьезные вещи. В первой половине 1955 года продолжались интенсивные обстрелы островов Цзиньмэй и Дачэнь с китайской территории. Войска чанкайшистов в ответ бомбили окраины фуцзяньского города Сямэня. Со дня на день ожидалось коммунистическое вторжение на Тайвань. Президент США Эйзенхауэр всерьез обсуждал с членами своей администрации возможность применения небольших атомных бомб против военных объектов КНР, чтобы остановить агрессора.
В отличие от Трумэна новый президент США относился к Чану тепло, считая его близким «союзником», пусть «гордым и иногда упрямым», но одним из «бесстрашных лидеров». Американцы по-прежнему полностью контролировали военный бюджет Тайваня, но Эйзенхауэр не позволял себе третировать Чана так, как это делал Трумэн. Более того, полагал, что «ради поддержания престижа Чан Кайши и морального духа его войск любое изменение в военном и политическом планировании <на Тайване> должно осуществляться под руководством Чана; самое главное — нельзя давать повода общественности думать, что изменения происходят из-за вмешательства и под давлением Америки».
