Как же относиться к Чану? Ответ вряд ли может быть однозначным. С одной стороны, Чан действительно коварный, хитрый и алчущий неограниченной власти правитель, на счету которого более полутора миллионов загубленных человеческих жизней. Но с другой стороны — великий революционер, борец за национальное освобождение своего народа, патриот, выдающийся политический и военный деятель XX века, архитектор нового, республиканского, Китая, герой Второй мировой войны и верный союзник стран антигитлеровской коалиции. Кроме того, христианин и одновременно конфуцианец, мечтатель о всеобщем равенстве. Более того, в отличие от многих жестоких правителей прошлого столетия, таких, например, как Сталин и Мао Цзэдун, он в последний период жизни (1949–1975 годы) смог сделать выводы из трагических ошибок прошлого и, потерпев поражение в гражданской войне, превратил в итоге остров Тайвань — пусть и небольшую по размеру страну — в процветающее государство, основанное на принципах народного благосостояния и социальной справедливости. Да, сделал он это авторитарными методами, а как еще можно было преодолеть вековую отсталость китай — ского народа? Да есть ли вообще бескровный путь от тоталитаризма к народовластию?
Объяснить феномен Чан Кайши стало возможным только сейчас, после того как многие архивные документы, проливающие свет на его жизнь, деятельность и взаимоотношения с родными, друзьями и врагами, оказались рассекречены. Эти документы хранятся в Архиве тайваньской Академии истории, Центральном партийном архиве Гоминьдана, Втором историческом архиве Китая в Нанкине, Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ, бывший Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС), Архиве внешней политики Российской Федерации (АВП России), Центре хранения современной документации (ЦХСД, бывший Архив ЦК КПСС), Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ), Национальном архиве США, Архиве Колумбийского университета, Архиве Оберлинского колледжа, Архиве Института Гувера Стэнфордского университета, читальном зале Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США, президентских библиотеках и музеях Франклина Д. Рузвельта, Гарри С. Трумэна, Дуайта Д. Эйзенхауэра, Джона Ф. Кеннеди, Линдона Б. Джонсона и Ричарда Никсона. Часть из них в последнее время опубликована.
Среди архивных документов особое место занимают дневники Чан Кайши, которые он вел с 1917-го по 21 июля 1972 года. Они насчитывают более двадцати тысяч страниц и хранятся в Архиве Института Гувера, а также, частично (за 1919–1930 и 1934 годы), в копиях, сделанных секретарем Чана, Мао Сычэном, во Втором историческом архиве Китая. Кроме того, среди китайских ученых имеет хождение электронная копия дневников Чан Кайши. Огромное значение имеют и материалы из двухтомного личного дела Чан Кайши, а также личных дел его последней жены Сун Мэйлин, сыновей, родственников, соратников и противников, хранящиеся в РГАСПИ. И, кроме того, — многообразные документы из фондов Чан Кайши и его сына Цзян Цзинго, собранные в Архиве тайваньской Академии истории. Именно на этих уникальных материалах и основано жизнеописание Чан Кайши.
* * *
Эта книга никогда не увидела бы свет, если бы не финансовая поддержка, оказанная мне тайваньским Фондом международного научного обмена имени Цзян Цзинго {Chiang Ching-kuo Foundation for International Scholarly Exchange), а также американским Фондом гуманитарных наук имени Эдварда и Мэри Кэтрин Герхольд (Edward and Mary Catherine Gerhold Chair in the Humanities). Я выражаю обоим фондам искреннюю благодарность.
Мне также доставляет огромное удовольствие выразить глубокую признательность друзьям и знакомым в разных странах, помогавшим мне на разных этапах написания и издания этой книги. Это Юрий Николаевич Арабов, Дарья Александровна Аринчева, Екатерина Борисовна Богословская, Ван Вэньлун, Ван Цишэн, Александр Юрьевич Ватлин, Го Бинь, Любовь Спиридоновна Калюжная, Энди Карлсон, Ирина Николаевна Кондрашина, Людмила Михайловна Кошелева, Дэбора А. Кэпл, Мэделин и Стивен И. Левины, Ли Кань, Ли Цзифэн, Ли Ю, Ли Юй-чжэнь, Линь Сяотин, Лю Кэци, Лю Юйи, Люй Фаншан, Ма Чжэньду, Лариса Николаевна Малашенко, Энтони Мьюген, Нина Степановна Панцова, Андрей Витальевич Петров, Лариса Александровна Роговая, Светлана Марковна Розенталь, Джон Секстон, Борис Вадимович Соколов, Ирина Николаевна Сотникова, Кристин Стэйплтон, Дэвид Хэ Сунь, Сяо Жулин, Юрий Тихонович Туточкин, Р. Кристиан Филиппс, Фудзисиро Каори, Фэн Хайлун, Хуан Цзыцзинь, Цуй Цзинькэ, Георгий Иосифович Чернявский, Чэнь Вэй, Чэнь Луюнь, Чэнь Саньцзин, Чэнь Хунминь, Чэнь Юнфа, Валерий Николаевич Шепелев, Ричард Эшбрук, Юй Миньлин, Ян Тяньши.
Часть I «ТВЕРДЫЙ КАК КАМЕНЬ»
Потомок Чжоу-гуна
За окном едва забрезжил рассвет, когда Ван Цайюй, 22-летняя беременная жена почтенного Цзян Суаня, хозяина соляной лавки в деревне Сикоу (на местном диалекте: Цзикоу) на востоке Китая, почувствовала родовые схватки. Начиналось утро пятнадцатого дня девятого месяца года Свиньи по лунному календарю, что соответствовало тринадцатому году правления императора Гуансюя маньчжурской династии Цин, владевшей Поднебесной с 1644 года. По григорианскому календарю это было 31 октября 1887 года.
Отец Суаня тут же велел всем членам семьи выйти во двор: в доме во время родов нельзя было находиться никому. Суаню же он, кроме того, приказал держать рот на замке: отец будущего ребенка не должен был произносить ни единого слова во время родов, так как его слова могли привлечь злых духов. После этого он крепко-накрепко затворил двери спальни на втором этаже соляной лавки, где на большой темно-красной кровати под резным балдахином лежала его невестка, и послал приказчика за повитухой, женой своего дальнего родственника, жившего неподалеку.
Запыхавшаяся повитуха, войдя к роженице, первым делом зажгла толстую свечу, а затем разложила вокруг кровати необходимые обереги: раскрытый зонт, зеркало, буддийские сутры и конфуцианские каноны. На столик перед кроватью она поставила статуэтку Бодхисаттвы Гуаньинь — покровительницы рожениц. По всей же спальне развесила бумажные фигурки укротителей разной нечисти.
В полдень, в час Лошади
[2], Ван разрешилась от бремени.
Повитуха показала ей плачущего младенца. Это был мальчик, и счастливая Ван улыбнулась: рождение сына для китайцев всегда особое событие: ведь мужчина — продолжатель рода. У ее 45-летнего мужа уже имелись и сын, и дочь от первой, покойной, жены, но у нее это был первый ребенок. Вошедший в спальню дед с гордостью взял на руки внука и торжественно произнес:
— Пусть его первым, детским, именем будет Жуйюань («Благоприятное начало»).
Дед следовал традиции своего клана — многочисленных близких и дальних родственников, ведших происхождение от общего предка. Его клан именовался Улинскими Цзянами, то есть Цзянами из деревни Сикоу, что у подножия горы Улин, в 180 километрах южнее Шанхая в уезде Фэнхуа провинции Чжэцзян. Эти Цзяны считали, что во всех младенческих именах поколения Жуйюаня (оно было двадцать восьмым по счету в роду, начиная с переселения в Улин) должен присутствовать иероглиф «жуй» («благоприятный»). Дочь Суаня от первого брака, появившаяся на свет в 1874 году, уже носила имя Жуйчунь («Благоприятная весна»), а старший сын, родившийся через три года, — Жуй-шэн («Благоприятное рождение»).
