В конце пленума был избран новый состав ЦИК из тридцати шести членов и трех кандидатов. Председателем ЦИК стал Тань Янькай, глава правительства. Был также сформирован вновь возрожденный Постоянный комитет ЦИК в составе девяти человек. Чана опять утвердили главнокомандующим НРА, избрали членом Постоянного комитета и председателем Организационного комитета, а через месяц — и председателем высшего органа гоминьдановской власти — Политсовета ЦИК. Председателем Центральной контрольной комиссии вновь стал «цикада» Чжан, а еще один наш знакомый, Дай Цзитао, занял пост секретаря отдела пропаганды. На пленуме было подчеркнуто, что «национальное правительство, в которое вошли сорок девять человек, работает под руководством и контролем со стороны ЦИК Гоминьдана». Военный комитет правительства вновь возглавил Чан Кайши.
В то время подготовка к завершающему этапу Северного похода шла уже полным ходом, и в начале апреля 1928 года Чан смог объявить о начале нового продвижения на север. НРА была сведена в четыре армейские группировки. 1-й армейской группировкой (АГ) командовал сам Чан, 2-й — Фэн Юйсян, 3-й — Янь Сишань, а 4-й — Ли Цзунжэнь. Последний вспоминал: «После долгого перерыва Северный поход был формально возобновлен… По плану революционные войска должны были двигаться на север четырьмя колоннами… Наше общее наступление началось в конце апреля 1928 года». Численность 1-й АГ составляла 290 тысяч человек, 2-й — 310 тысяч, 3-й — 150 тысяч и 4-й — 240 тысяч. Всего, стало быть, в НРА находилось около миллиона солдат и офицеров. У их противников Чжан Цзоли-ня и Сунь Чуаньфана совместно насчитывалось примерно столько же.
Войска Чана наступали на самом опасном направлении: с юго-востока, из района Нанкин — Шанхай, в направлении столицы провинции Шаньдун — города Цзинань, и далее на Пекин. Им противостояли войска маршала Сунь Чуаньфана, но не они представляли главную угрозу. Шаньдун являлся сферой экономических и политических интересов Японии. Там находились войска микадо (японского императора), а в Цзинани и некоторых других городах жили японские подданные, которые после кровавого инцидента в Нанкине в марте 1927 года испытывали панический страх перед гоминьдановской армией. Янь и Фэн продвигались на Пекин с запада и юго-запада, а Ли Цзунжэнь — с юга.
Чан довольно быстро разбил главные силы маршала Суня и 1 мая взял Цзинань. Но через несколько часов туда прибыли дополнительные японские войска из Циндао в количестве 600 человек, увеличив японский гарнизон до 3539 военнослужащих. Все иностранцы, проживавшие в Северном Китае, включая американцев, испытали облегчение, надеясь, что японские солдаты не допустят повторения нанкинского инцидента.
Однако 3 мая между японскими и китайскими солдатами возникли кровавые столкновения. Японская сторона, понятно, обвиняла в них китайцев, а китайская — японцев. Всё бы, возможно, улеглось, и Чан смог бы продолжить поход, но командующий японским гарнизоном генерал-лейтенант Фукуда решил преподать китайцам урок. 7 мая этот надменный служака без согласования с японским правительством направил Чану ультиматум, потребовав «жестоко наказать» всех высших китайских офицеров, «ответственных за инциденты», разоружить всех солдат НРА, «оказывавших сопротивление японским войскам», и отвести армию Гоминьдана на расстояние десяти километров от города и Цзинань-Циндаоской железной дороги. Ответ он потребовал дать в течение двенадцати часов.
Чан Кайши, не желавший обострения отношений с Японией, интервенция которой могла привести к поражению Северного похода, частично принял эти требования, надеясь на компромисс, но опоздал с ответом, так как получил ультиматум только 8 мая. Фукуда же ждать не стал и рано утром 8 мая отдал своим солдатам приказ атаковать войска Чана, чтобы полностью очистить от них город. Бои продолжались три дня, в результате многие кварталы были разрушены, 3254 китайских военнослужащих и мирных жителя убиты и 1450 ранены. Японцы потеряли 236 солдат. Очевидец рассказывает: «На тротуарах, у дверей домов, а нередко и посреди улиц лежали трупы китайцев в униформе и гражданской одежде, всех возрастов и обоих полов… В этот жаркий майский день Цзинань явила мне полномасштабную бойню в новых и ужасающих формах: человеческая плоть, разорванная шрапнелью, мертвые тела, валяющиеся в пыли или узких рвах, обезображенные трупы детей, обгрызенные за ночь крысами». «Армия карликов (так китайцы унизительно именовали японцев. — А. П.) безжалостно атаковала Цзинань, — записал Чан в дневнике 10 мая. — Каждый день буду вставать в шесть утра и вспоминать о национальном позоре». А через четыре дня добавил: «Каждый день буду придумывать новый способ, как уничтожить карликов». Место Англии как главного врага в воображении Чана отныне надолго заняла Япония.
Китайцы направили официальный протест в Лигу Нации, но то же самое сделали и японцы: у каждой стороны имелась своя версия конфликта. Между тем войскам Чана пришлось обходить Цзинань и искать место для переправы через Хуанхэ вместо того, чтобы проехать через город, а затем через мост по железной дороге. Столица же Шаньдуна надолго осталась в руках японцев; только после сложных переговоров в конце марта 1929 года был достигнут компромисс, и 20 мая того же года японцы эвакуировались как из Цзинани, так и из всего Шаньдуна.
Цзинаньские события задержали Чана. Возможно, в этом и состоял план японцев: известного своим антиимпериализмом Чана они опасались больше, чем Янь Сишаня, который не допускал на подвластной ему территории антияпонских демонстраций. Как бы то ни было, но Чан прибыл на соединение с Янь Сишанем в город Шицзячжуан, находящийся от Цзинани всего в 300 километрах, только 30 мая и, обсудив с ним ситуацию, отдал ему славу будущего покорителя Пекина — скорее всего, чтобы не раздражать японцев. 4 мая он заранее назначил Яня командующим Пекинским и Тяньцзиньским гарнизонами НРА. Вскоре после этого, ранним утром 6 июня 1928 года, войска генерала Яня вошли в Пекин, завершив его оккупацию через два дня. Через шесть дней пал Тяньцзинь.
Чжан Цзолинь эвакуировался в Маньчжурию, но 4 июня около пяти утра на окраине своей столицы Шэньян был смертельно ранен в результате покушения офицерами Квантунской армии, расквартированной в Маньчжурии
[40]. Группа националистически настроенных офицеров под командованием полковника Комото Дайсаку с помощью корейских инженеров взорвала его поезд, на котором он въезжал в город. Стремясь к тому, чтобы поставить всю Маньчжурию под контроль Квантунской армии, Комото с товарищами рассчитывал, что им будет легче договориться об этом не с Чжан Цзолинем, а с его старшим сыном Чжан Сюэляном, известным бонвиваном, пьяницей и наркоманом, которого все звали Молодой маршал. «Чжан Цзолинь — это самая большая раковая опухоль, вредящая японской политике в Маньчжурии и Монголии, — считал Комото. — Если мы скинем его — неважно, какими средствами, — то в дальнейшем не будет никаких трудностей в достижении примирения, поскольку Чжан Сюэлян так неопытен!» Как и Фукуда в Цзинани, Квантунские офицеры действовали на свой страх и риск (они даже изолировали своего дивизионного командира от средств связи), доказав еще раз, что японские военные «гораздо сильнее японского правительства в Токио». И когда глава правительства Танака Гиити попытался привлечь виновных к ответственности, ему под давлением военных пришлось покинуть свой пост.
