В декабре 1935 года китайские коммунисты установили контакт с генералом Ян Хучэном, который в принципе согласился с идеей единого антияпонского фронта, а в начале января 1936 года послали связного и к Молодому маршалу Чжан Сюэляну. Связным был попавший к ним в плен за два месяца до того командир одного из полков Северо-Восточной армии, которого коммунисты смогли распропагандировать. Тот передал Молодому маршалу предложение ЦК КПК перевести гражданскую войну между Красной и Северо-Восточной армиями в антияпонскую. По позднему признанию Чжан Сюэляна, коммунисты «тронули его сердце», что неудивительно: мы знаем его отношение к японцам. К тому времени он и сам успел завязать контакт с некоторыми членами компартии, находившимися в Шанхае, пытаясь выяснить возможность совместной с КПК борьбы против Японии. Вскоре глава Бюро связи ЦК КПК (так называлась разведывательная служба компартии) Ли Кэнун встретился с Чжан Сюэляном в деревушке Лочуань на севере провинции Шэньси. Начались секретные переговоры, в ходе которых Чжан Сюэлян не согласился только с одним предложением коммунистов: совместно бороться не только против японцев, но и против Чан Кайши.
В то время когда шли эти переговоры, 27 февраля, в Ваяобао прибыли два члена шанхайской организации компартии, передавшие руководителям ЦК КПК предложение Чэнь Лифу, действовавшего, понятно, по приказу Чан Кайши, начать прямые консультации. Будучи не в состоянии запросить совета у Москвы, Мао и его товарищи на новом заседании Политбюро в конце марта 1936 года на свой страх и риск приняли решение не отказывать Нанкину, выдвинув, правда, условие: образование правительства национальной обороны и Объединенной антияпонской армии. 21 марта Кун Сянси «по секрету» сообщил советскому полпреду, что Чан Кайши «уже ведет переговоры с компартией о едином фронте» и что «он лично надеется на успех».
Это, правда, мало что значило. Никаких дальнейших шагов по организации единого фронта с КПК Чан не предпринимал, и вожди компартии тоже ничего конкретного делать не стали.
А вот с Чжан Сюэляном коммунисты активизировали переговоры. 9 апреля в католическом храме северо-шэньсийского города Яньань с Молодым маршалом встретился Чжоу Эньлай. Переговоры проходили в дружеской атмосфере, но Чжан продолжал настаивать на том, чтобы коммунисты изменили отношение к Чан Кайши. Чжоу отвечал уклончиво, и тогда Молодой маршал предложил компромиссную формулу: вместо лозунга «выступать против Чана и против Японии» призвать китайский народ «оказывать давление на Чана, выступать против Японии».
До середины лета 1936 года Чжоу и Чжан встречались еще два раза, и Чжоу наконец согласился (правда, без консультаций с Мао и другими лидерами КПК) изменить лозунг партии. После этого и Чжоу, и Чжан расплакались от радости, а Чжан вскоре послал коммунистам изрядную сумму денег из своих личных фондов.
Но и это ничего не значило. Китайские коммунисты упорно продолжали античанкайшистскую линию, используя любую возможность для ослабления Чана. Так, 12 и 13 июня они опубликовали две декларации в поддержку юго-западных милитаристов, которые за неделю до того в очередной раз восстали против Чан Кайши, объявив об «антияпонском походе на север». Коммунисты объявили этот поход национально-революционной войной «против главаря национальных предателей — Чан Кайши».
Сталин и Коминтерн выразили недовольство линией поведения вождей КПК в конфликте Чана с юго-западными милитаристами, но сделали это поздно (15 августа 1936 года), да к тому же в секретном порядке, так что Чан Кайши об этом не узнал. А «предательское» поведение коммунистов не могло, конечно, не сказаться на отношении генералиссимуса к переговорам не только с КПК, но и с СССР. Тем более что никаких реальных плодов эти переговоры не приносили, а 12 марта 1936 года СССР к тому же существенно ухудшил отношения с Китаем, оформив особый протокол о взаимопомощи с Монгольской Народной Республикой, предусматривавший взаимную поддержку на случай войны. Как мы помним, китайцы считали Монголию частью Китая, так что, понятно, Чан воспринял этот протокол как недружественный акт. 7 и 11 апреля его МИД направил правительству СССР официальные протесты.
Даже торгово-экономические связи Китая с СССР развивались слабо. В 1935 году торговый оборот с Советским Союзом составил не более девяти с половиной миллиона американских долларов, в то время как с США, главным торговым партнером Китая, — более 247 миллионов, с Японией — 182 миллиона, с Англией — 125, а с нацистской Германией — почти 120 миллионов.
Обещания поставок оружия из СССР оставались пока голословными, и по-прежнему основным поставщиком вооружений в Китай являлась Германия. В феврале 1936 года Китай подписал с нацистами очень выгодный договор о кредите на сумму 100 миллионов китайских долларов, который немцы обязались предоставить китайцам для закупки вооружения в их стране в обмен на поставку в рейх стратегического сырья, прежде всего вольфрама. В конце июня 1936 года Чан Кайши направил большую делегацию спортсменов для участия в Берлинской олимпиаде. Сопровождали ее 29 официальных лиц во главе с самим Дай Цзитао, главой Экзаменационной палаты. И хотя китайские спортсмены проиграли все, что могли, не завоевав ни одной медали, Чан мог считать поездку удачной. Ведь в ходе ее Дай Цзитао был принят Гитлером, а также главой Рейхсбанка Шахтом, вождем гитлерюгенда Бальдур фон Ширахом и рейхсминистром науки, воспитания и народного образования Бернгардом Рустом. Дай был очень впечатлен встречами и переговорами и, выступая перед китайскими спортсменами, рекомендовал им культивировать в себе «великий дух» немецкого народа (как известно, немцы на той Олимпиаде заняли первое место в неофициальном медальном зачете).
В июле 1936 года за вклад в развитие двухсторонних отношений нацисты даже наградили Чан Кайши почетным оружием, а Кун Сянси — орденом Красного креста. Новый же главный военный советник Чана, 57-летний генерал, барон Александр фон Фалькенхаузен, сменивший Секта в марте 1935 года, так же, как Сект, делал все возможное, чтобы как можно быстрее подготовить несколько образцовых дивизий чанкайшистской армии. Чан знал его с лета 1934 года, с тех пор как Фалькенхаузен стал служить в Китае начальником штаба у Секта. И уважал не менее, чем Секта, который оставил свой пост по болезни
[61].
Летом 1936 года один из главных лоббистов Китая в нацистской Германии, генерал Вальтер фон Рейхенау, тот самый, который через два года оккупирует Чехословакию, в 1940-м захватит Париж, а в 1941-м — Киев и Харьков, тот самый, который будет нести главную ответственность за Бабий Яр, даже предложил Чану подписать германо-китайский актикоминтерновский пакт, пообещав существенно увеличить военную помощь. А в июле 1936 года нацисты подписали с Чаном бартерное соглашение на сумму 100 миллионов рейхсмарок (по курсу того времени — более 40 миллионов американских долларов), а затем новые торговые договоры на поставку вооружений. Только за период с августа 1934-го по октябрь 1937 года было заключено несколько таких договоров на общую сумму 389 миллионов рейхсмарок (около 157 миллионов долларов).
И хотя в политический союз с нацистами Чан Кайши вступать не стал, но в игре со Сталиным и компартией Китая его дружеские отношения с Гитлером были как нельзя кстати. Он не только мог пугать этим Сталина так же, как гипотетическим союзом с Японией, но и, опираясь на помощь немцев, шантажировать его продолжением войны с КПК. Маневры Чана, таким образом, были не менее тонкими, чем у Сталина.
