— Мы вынуждены требовать исполнения Парижского договора — для нас это вопрос чести, и мы от своего не отступимся. Император Австрии настаивает на этом не меньше моего и, поверьте, так же, как и я, чувствует себя оскорбленным.
Талейран в замешательстве. Ему прекрасно известно, что Людовик XVIII и его министры не намерены платить оговоренную сумму. Так же хорошо ему известно, что участники Конгресса сурово осуждают Францию за жадность. Наполеон, всегда крайне щепетильный в денежных вопросах, терпеть не мог долгов и теперь имел полное право счесть себя обманутым. Весьма прискорбно, что король Франции и Наварры не исполняет взятых на себя обязательств… В какой-то момент у Талейрана возникает дерзкая до безумия мысль: потребовать, чтобы ренту изгнаннику выплачивала… Англия! Тем временем лорд Каслри отбыл в Лондон для участия в важной парламентской сессии. С согласия премьер-министра он назначил своим преемником посла Англии в Париже герцога Веллингтона. Вечером I февраля тот прибывает в Вену. Его приезд встречен с восторгом. Во-первых, последуют новые балы и приемы; во-вторых, талантливый полководец сможет оказать противодействие русскому царю. Разве не он освободил Испанию и Польшу? Разве не он за шесть лет разбил всех наполеоновских маршалов? Разве не он, действуя в Индии, проявил блестящий талант дипломата, столь редкий для человека военной закалки?
И правда, появление в Вене Веллингтона произвело сенсацию. С его появлением все, что происходило в последние пять месяцев, становится неинтересным. Каждому хочется увидеть, потрогать, а главное — послушать этого упрямого англичанина, родившегося в Ирландии, сумевшего победить гения артиллерии Бонапарта и навязать корсиканцу унизительное отступление с Иберийского полуострова. В первый же вечер, когда становится известно, что герцог будет на балу-маскараде в Хофбурге вместе с дамой в маске и лордом Каслри, прощающимся с Веной, в зале собирается целая толпа — восемь тысяч человек. Прием проходит в Большом Редутном зале. На помосте — оркестр, исполняющий недавно написанную «Седьмую симфонию» Бетховена и его же сочинение под красноречивым названием «Победа Веллингтона, или Битва при Виттории», начинающееся с громовой барабанной дроби. Даже на тугого на ухо царя эта музыка произвела впечатление. В Музее Вены хранится гравюра одного из пионеров стиля бидермейер Карла Шульца, изображающая этот вечер. Тут и там заключаются пари: какие требования предъявит остальным британец? Талейран спешит навести справки: успел ли герцог нанести все визиты согласно протоколу? Выясняется, что нет, не успел. Австрийский император болен (простудился в соборе Святого Стефана); король Пруссии перепутал назначенный им же час и опоздал, задержавшись в мастерской Изабе, где наблюдал за работой художника над миниатюрой графини Юлии Зичи, которую боготворил. Смущенный собственной забывчивостью, Фридрих-Вильгельм Прусский передает Веллингтону через нарочного, что будет ждать его позже у короля Баварии. Но герцог уже оскорбился и отвечает, что больше не располагает свободным временем. Подобные мелкие недоразумения не способствуют успешной работе Конгресса.
5 марта 1815 года все празднуют масленицу — по-немецки фашинг. На берегу Дуная устраивают похороны Его Величества Карнавала, которым предшествует последний, самый шумный и веселый бал. Развлечения продолжались почти два месяца. Но теперь с этим покончено: наступает время поста. Больше никаких танцев. Единственное разрешенное развлечение — благотворительные лотереи. Но лучше бы их не было: лоты, предназначенные самым хорошеньким женщинам, по ошибке достаются дурнушкам! Да, веселье осталось в прошлом…
Ранним утром Талейран, сидя в постели, выслушивает доклад племянницы. Лакей приносит на серебряном подносе депешу от Меттерниха. Французский посол полагает, что канцлер решил сообщить ему точное время очередного заседания; как ни удивительно, но встречи делегатов Конгресса никогда не назначались заранее. Он просит графиню вскрыть депешу и прочитать ему вслух. И видит, как она на глазах бледнеет. Наполеон бежал с острова Эльба!
На лице дядюшки не дрогнул ни один мускул. Неужели он ждал подобной новости? Или испугался, что все до сих пор проделанные труды пойдут насмарку? Ведь Конгресс еще ничего не решил, если не считать судьбы Саксонии и Польши… И что будет с королем?
В подобные моменты проявлялась одна из самых выдающихся черт характера Талейрана — его умение сохранять спокойствие в любых обстоятельствах. Доротея расстроена гораздо больше: на сегодня у нее назначена встреча с княжной Меттерних. Они договорились собраться небольшой любительской труппой и репетировать комедию. Название — «Глухой муж, или В трактире мест нет».
Доротея не скрывает огорчения:
— Ах, дядя! А моя репетиция?
— Она состоится, мадам…
Не зря его прозвали Сфинксом. Но в этот день 5 марта 1815 года господину Талейрану, мастеру интриг и разоблачителю заговоров, инициатору создания коалиций и виртуозу подковерной борьбы, пришлось проявить необычайное хитроумие. Ему понадобился весь его дипломатический талант, чтобы убедить коллег не распускать Конгресс. Между тем прошло уже пять дней с тех пор, как Наполеон высадился в районе Гольф-Жюан. Судно, на котором он прибыл на Лазурный берег, называлось «Непостоянный». Прекрасное имя для осуществления подобного замысла, не правда ли?
Меттерних в ту ночь спал не больше двух часов. В шесть утра его разбудил личный слуга: доставили срочную депешу из генерального консульства Австрии в Женеве с подтверждением того, что проклятый Бонапарт действительно бежал с Эльбы.
Спустя меньше двух часов весь Хофбург был уже на ногах, а канцлер стоял перед императором. Франц I Габсбург выглядел поразительно спокойным, едва ли не равнодушным, что с учетом обстоятельств, может быть, было не так уж и плохо.
— Наполеон затевает очередную авантюру, — сказал он. — Что ж, это его дело. Но мы должны обеспечить народам мир, который он слишком долго нарушал. Немедленно найдите царя России и короля Пруссии. Передайте им, что я готов отдать приказ войскам выступить во Францию. Не сомневаюсь, что оба монарха присоединятся ко мне.
К девяти часам Меттерних успел переговорить и с Александром, и с Фридрихом-Вильгельмом. Меньше чем через час последовало объявление войны. В десять у Меттерниха собрались послы иностранных держав, к которым разослали гонцов. Талейран старательно делает вид, что для него бегство Наполеона с Эльбы — новость, как и для всех остальных.
— Вам известно, куда он направляется? — делано безразличным тоном поинтересовался он.
— В депеше об этом ни слова…
— Скорее всего, он высадится где-нибудь в Италии и оттуда двинется в Швейцарию, — предположил Талейран.
— Он пойдет на Париж, — возразил Меттерних. Канцлер прав, это очевидно. Талейран в растерянности. Он пытается доказать, что новость, взбудоражившая всю Вену, малозначительна, но на самом деле он просто не знает, что и думать. Главное — не поддаться панике. В тот же вечер «прекрасно одетая и очень хорошенькая» Доротея играет в любительской пьесе, показанной при дворе. Но что занимает мысли зрителей? Если намерения Наполеона еще вызывают споры, то его судьба — ни малейших. Его надо предать суду. Судили же Людовика XVI, хотя на его совести вовсе не было миллионов погибших. Талейран потрясен и даже «ослеплен» талантом племянницы, имевшей, как он запишет, «оглушительный успех». Вторая комедия шла под названием «Прерванный танец». Вот ведь совпадение! Талейран прикрывает ладонью лицо. Что-то у него совсем пропала охота шутить.
