«Половинчатое» (иначе не скажешь!) возвращение сына Наполеона и Марии-Луизы в Париж началось 12 декабря 1940 года. Могилу вскрыли в присутствии братьев-капуцинов; почетный караул отдал Наполеону II военные почести. Затем кортеж направился к Западному вокзалу — одному из семи венских вокзалов, в здании которого стояла и стоит статуя императрицы Елизаветы. Специальный состав с окнами, плотно задернутыми шторами, формировался в странной и мрачной атмосфере. Гроб погрузили в особый вагон, рядом с ним водрузили крест высотой больше метра. С лязгом захлопнулись тяжелые металлические двери; в тамбуре вагона, украшенного гербом короля Рима — согласно титулу, полученному мальчиком при рождении, — стали в карауле два солдата. Офицеры заняли места в вагон-салоне и спальном вагоне. К вечеру состав на малой скорости двинулся из Вены в направлении Парижа. Во французскую столицу, угнетенную зимним холодом и недавним поражением, он прибывает в субботу 14 декабря, в 23.00, проведя в пути двое суток. В примолкшем, скудно освещенном Париже идет ледяной дождь со снегом. На платформе Восточного вокзала его встречает еще один почетный эскорт. Гроб выгружают из вагона и устанавливают на пушечный лафет; военные салютуют, воздавая почести человеку, при жизни не царствовавшему ни дня. В Доме инвалидов гроб встречает караул республиканской гвардии: 200 солдат, выстроенных в две шеренги, со смоляными факелами в руках. Ровно через сто лет после прибытия гроба с прахом Наполеона I совершается действо, которое газеты назовут «великим в своей простоте историческим событием, к тому же являвшим собой грандиозное зрелище»
[11].
С тех пор считается само собой разумеющимся, что Орленок покоится рядом с отцом. Тем не менее его сердце и внутренности по-прежнему хранятся в Вене — в этом легко убедиться, достаточно совершить две экскурсии. Сердце находится в часовне Богоматери Лоретской, справа от алтаря церкви Августинцев. Это совсем небольшая часовня, и в 1940 году вход в нее был замурован, вероятно, с целью предотвратить похищение бесценной реликвии. На двух мраморных полках в форме подковы, установленных в 1618 году, выставлены 53 золотые или серебряные урны разных размеров, в которых заключены сердца усопших правителей. Урна с сердцем герцога Рейхштадтского стоит в первом ряду на второй полке слева. Ее легко узнать — она единственная украшена небольшой трехцветной лентой. Серебряная урна с его заспиртованными внутренними органами хранится под алтарем собора Святого Стефана. В катакомбах под собором погребено примерно 11 тысяч умерших. Здесь 6 декабря 1791 года, на следующий день после кончины, отслужили заупокойную мессу по Моцарту. Спустившись по лестнице, мы увидим забранные решетками двери, открыть которые может только служитель церкви; за ними тянутся сводчатые помещения, в стенах которых с обеих сторон устроены ниши, также забранные решетками. В этих нишах установлено 70 больших урн; в 1957 году они были расставлены в новом порядке. Во втором ряду справа можно видеть нечто вроде большой картонной коробки под металлической крышкой; если верить надписи, в ней заключены внутренности — intestina — сына Наполеона. В 1940 году состояние их сохранности ухудшилось из-за того, что спиртовой раствор разъел стенки внутреннего контейнера, и после войны они были заново заспиртованы.
Хочу оговориться: я сообщаю все эти мрачные подробности не для смакования, но ради восстановления исторической точности. В начале нового тысячелетия, когда в Австрии на выборах победили националисты, Европа отнеслась к этому резко отрицательно. В четверг 2 марта 2000 года в газете Le Monde появилась пространная статья Бернара-Анри Леви, немало удивившая не только меня, но и многих других людей, лучше автора знакомых с историей Австрии. Так, из статьи мы узнали, что г-н Леви, посетив Крипту капуцинов, поклонился могилам Орленка (что невозможно в принципе, как мы только что убедились) и Карла (снова ошибка!) и испытал восторг при виде «прелестного» саркофага Сисси, «заваленного разнообразными подношениями, словно алтарь принцессы Дианы» (!); «мавзолей» Марии Терезии напомнил ему «огромный венский торт» (странная ассоциация, не правда ли?). Я сделал из прочитанного вывод, что визит в Крипту капуцинов произвел на г-на Леви столь сильное впечатление, что он увидел в ней то, чего не заметили миллионы других посетителей склепа. Но простим Леви его видения — он ведь не историк, а философ.
В новой крипте внимание посетителей привлекают три саркофага, установленные на когтистых лапах. В них (слева направо) покоятся останки Сисси, Франца-Иосифа (его саркофаг выше других) и их сына эрцгерцога Рудольфа. Их тела захоронены нетронутыми. Императрица и королева Елизавета, убитая в Женеве итальянским анархистом 10 сентября 1898 года, была погребена второй; на ее саркофаге всегда лежат живые цветы. Франц-Иосиф, родившийся в Шёнбрунне в 1830 году, скончался там же в 1916-м, после одного из самых долгих в истории царствований, продлившегося 68 лет. Судьба избавила его от печальной необходимости наблюдать, как рушится и разваливается его многонациональная империя. Его гроб также украшен цветами, которые после 1990 года посетители несут все чаще. А вот Рудольф, найденный мертвым в охотничьем замке в Майерлинге, стал героем настоящего детектива, загадка которого волнует умы до сих пор. Гипотеза о том, что он покончил с собой, убив свою юную любовницу Марию Вечера, судя по всему, несостоятельна. Ее могилу на кладбище в монастыре Хайлигенкройц дважды вскрывали, и судебно-медицинская экспертиза установила, что она умерла не от пулевого ранения в висок, а от удара по голове, нанесенного неким предметом, больше похожим не на оружие, а на сельскохозяйственное орудие. Подтверждение этой информации я получил лично от императрицы Циты. На могиле Рудольфа почти не бывает цветов. Напомним лишь, что вскоре после его похорон, 5 февраля 1889 года, неизвестный положил на его саркофаг ветку акации — знак близости покойного к масонским кругам. Узнав об этом, император, его отец, приказал немедленно убрать ветку как компрометирующую улику. Наверное, если бы ученым позволили вскрыть могилу Рудольфа, им удалось бы пролить свет на одну из самых загадочных смертей конца XIX века, но власти Австрии и члены императорской семьи категорически возражают, настаивая на том, что недопустимо тревожить покой усопших.
Эти три могилы символизируют апофеоз имперского могущества, возвышение австрийской столицы, а также потрясения, выпавшие на долю государства. Не зря последние годы существования империи называли «веселым Апокалипсисом». Но вернемся в более ранние времена. После Венского конгресса город словно обрел второе дыхание, и немалую роль в этом сыграло появление того, что можно было бы назвать новым национальным гимном австрийцев, впрочем, быстро захватившим весь остальной мир. Представляем: Его Величество Вальс…
VIII
Его Величество Вальс
С 1815-го по 1848 год Вена переживала счастливый период. Меттерних, взявший на себя роль европейского арбитра, стал одновременно и жандармом Европы. Правящий режим, то притворяясь благодушным, то проявляя черты полицейского государства, проповедует радости жизни и простые ценности. Побывав во время конгресса столицей Европы, Вена постепенно избавлялась от строгостей официального протокола — так человек сбрасывает с себя слишком тесный костюм. Снова возвращается культ семейного духа, почитаемый еще при Марии Терезии. Меняется мода на убранство жилищ и мебель. Тон в эстетике теперь задает стиль бидермейер, отдающий приоритет удобству. Даже император Франц порой ведет себя как буржуа, принимая по средам подданных в обстановке, лишенной всякого блеска. Его наследник Фердинанд I в одиночку, без всякого сопровождения, прогуливается по аллеям парка Пратер и вежливо отвечает на поклоны тех из горожан, кто узнает в нем императора. И двор, и город словно погрузились в блаженную дремоту; кажется, все только и делают, что пьют кофе и горячий шоколад и лакомятся пирожными. В кафе Хугельмана, что стоит на берегу Дуная, формируется круг завсегдатаев; растет популярность кондитерской «Демель», расположенной между дворцом Хофбург и парком Грабен. Этот ресторан и чайный салон, в котором по традиции клиентов обслуживают только женщины, был основан в 1786 году; сегодня он настолько знаменит, что многие туристы, еще не знакомые с Веной, назначают в нем друг другу встречи. В «Демеле» подают несравненный штрудель — воздушный пирог с печеными яблоками.
