Разумеется, напрямую обращаться к Его Величеству, хоть он и любил фирменный тафельшпиц Анны Захер, с просьбой оставить на салфетке автограф было затруднительно. Что делать? На помощь Анне пришла ее близкая подруга, актриса и любовница Франца Иосифа (у него все-таки была личная жизнь!) Катарина Шратт. Видимо, она столь успешно заменила Сисси, что не прошло и нескольких дней, как фрау Шратт принесла ей салфетку с автографом монарха. Наконец-то! Фрау Захер принялась за дело и аккуратно покрыла шелковыми стежками мелкие буковки «franzjosef», после чего слева вышила золотыми нитками имперскую корону, а справа — лавровую ветвь. В память об услуге, оказанной подругой, она дала одному из фирменных блюд ресторана ее имя, и я горячо рекомендую вам отведать «картофельный суп с грибами и беконом а ля Катарина Шратт», особенно зимой. Сисси, которой доложили об этом случае, лишь усмехнулась и 25 января 1891 года отправила свою чтицу и конфидентку Иду Ференци в кондитерскую «Захер» за знаменитым шоколадным тортом. Торт был ей доставлен в специальной упаковке; покупка обошлась в четыре флорина. Мораль: императрица Елизавета допускала послабления не только в области супружеских отношений, но и в соблюдении диеты. За девять лет до выхода в свет милого и ироничного романа писателя и врача Артура Шницлера, Вена уже имела возможность наблюдать за любовными перипетиями, похожими на те, что легли в основу «Хоровода».
У «Империала» и «Захера» появился конкурент: отель «Бристоль», открытый на Ринге в 1892 году. Тогда же скончался Эдуард Захер, который, впрочем, уже давно отстранился от дел. Его вдова Анна продолжила дело мужа, укрепляя репутацию ресторана как первоклассного заведения. Вена заметно разрослась. В 1885 году в Венском университете обучалось шесть тысяч студентов, трудилось 347 профессоров, а его библиотека насчитывала 300 тысяч томов. В новом главном здании, построенном годом раньше, разместились обсерватория, Физический институт, Ботанический сад, химическая лаборатория; при университетской больнице открылся Музей патологии и Институт анатомии; начал работу факультет протестантского богословия.
Медицинский факультет Университета успел приобрести мировую известность, сюда съезжались студенты и преподаватели из многих стран. В 1887 году в Вене проводилась очередная перепись, показавшая, что численность населения выросла до 790 тысяч человек, а вместе с пригородами — до 1 миллиона 200 тысяч. Продолжалось присоединение к городу предместий; так, в 1892 году в состав городской агломерации вошла бывшая деревня Гринцинг, ныне 19-й округ Вены. Тогда же была запущена трамвайная линия, действующая и поныне. Расположенная на живописных холмах, деревушка Гринцинг возникла в XVI веке. Жители занимались виноделием и настолько в нем преуспели, что получили привилегию беспошлинно торговать в местных кабачках своим молодым, до года выдержки, вином. Его символом стала сосновая ветка, прибитая над дверями таверны. С тех пор словом «хойриген» стали называть не только молодое вино, но и заведения, в которых его можно отведать. С апреля по октябрь в каждом из них полным-полно туристов, но если вы окажетесь в Гринцинге зимой, то встретите здесь только венцев.
29 мая 1886 года Вена чествовала княгиню Паулину фон Меттерних, которой исполнялось 50 лет. По городу разъезжали украшенные цветами повозки. Эта дама, славившаяся тонким вкусом, являлась образцовой представительницей венского высшего общества. Очаровательная, но решительная, в Париже, где ее муж занимал пост австрийского посла, она отличилась тем, что на одном концерте Вагнера сломала веер о голову некоего зрителя, громко выражавшего свое недовольство услышанной музыкой. Именно она поддержала в начале карьеры кутюрье английского происхождения Уорта, вскоре ставшего законодателем мод, и познакомила парижан с музыкой Штрауса-сына. Паулина фон Меттерних одинаково уверенно чувствовала себя на сцене любительского театра и на дипломатическом приеме и с непосредственностью урожденной аристократки могла себе позволить то, что кому угодно другому показалось бы недопустимым. Она действительно могла похвастаться высоким происхождением: ее мать была дочерью канцлера Меттерниха от первого брака, а муж — сыном того же канцлера от второго брака. С ней считалось все венское общество. О пышном праздновании ее 50-го дня рождения еще долго говорил весь город. А вскоре у венцев появилась новая тема для разговоров: открытие нового здания «Бургтеатера», возведенного напротив здания Ратуши, 10 октября 1888 года здесь состоялась премьера пьесы Франца Грильпарцера «Эстер». Но драма разворачивалась не только на сцене, но и в зале. Юная зрительница, Мария Вечера, без памяти влюбилась в наследника престола и буквально пожирала взглядом будущего императора, хотя рядом с ним в ложе находилась его жена Стефания, дочь бельгийского короля Леопольда II. Безмолвная дуэль между двумя дамами, нервно ломавшими в руках веера, шла на глазах изумленной публики, взиравшей на нее с четырех театральных балконов. Только Франц Иосиф ничего не замечал. В антракте он восхищался фресками на потолке над главной лестницей. Ему рассказали, что в сцене, изображающей театральную постановку времен английской королевы Елизаветы I и Шекспира, авторы, два брата-художника, Эрнст и Густав Климт, по старинной традиции запечатлели и себя. Монарх без труда узнал обоих. 28-летний Густав Климт уже пользовался в Вене заслуженным признанием; император лично вручил ему «Золотой крест» за успехи в искусстве, и он участвовал в росписи императорских театров в Будапеште и Карлсбаде (ныне Карловы Вары).
Апрель 1894 года. Эту дату стоит запомнить. Именно тогда в Зимнем манеже под портретом отца Марии Терезии состоялась последняя Большая карусель. 200 участников, 125 всадников в старинных костюмах, кареты, запряженные двумя или четырьмя лошадьми, рыцарские турниры… Император — воплощенное достоинство — молча наблюдал за этим величественным действом. Никто не знал, что творится у него на душе: пять лет назад он потерял сына и наследника Рудольфа. Когда это случилось, Вена — город музыки и вальсов — замерла, утратив свою привычную веселость. Конный праздник в Манеже завершился артиллерийской канонадой — пожалуй, слишком шумной для этого сооружения, воздвигнутого в честь самых грациозных животных на свете. Но время лошади уходило в прошлое. Император подписал указ о строительстве в Вене метрополитена, станции которого будут оформлены в стиле ар-нуво. В книге «Конец века», изданной в 1957 году, Поль Моран описывает чарующий космополитизм тогдашней Вены, и в частности исчезновение германской расы «под славянским, турецким, еврейским, русинским, хорватским, сербским, румынским, галицийским или далматским натиском. Австрийцы, долгое время служившие предметом шуточек в духе Бисмарка, постепенно превращались в кого-то вроде восточных карнавальных арлекинов, декорацией для выступлений которых служила их столица. Этот карнавал длился весь год напролет, ненадолго прерываясь каким-нибудь печальным событием: трауром при дворе, бронхитом императора или эхом выстрела, прозвучавшим в казематах самой старой в мире бюрократии и оборвавшим жизнь некоего высокопоставленного чиновника, обвиненного в шпионаже в пользу царя и пойманного с поличным. Населенная сотней народов, Вена 1900 года делилась на две вселенные: в одной обитали те, кто имел доступ во Дворец, во второй — все остальные».
Баронесса-мать Вечера не входила в число приближенных ко двору, но ее дочь все же тайно проникла во дворец для встречи с Рудольфом, хотя должна была в это время вместе с сестрой находиться в Опере. Франц Иосиф охотно посещал обе вселенные: он первым проехался на венском метро, купив себе билет (как поступит и в 1896 году на открытии метро в Будапеште), и предусмотрел, чтобы одна из станций располагалась в двух шагах от Шёнбрунна. Муж анархистки вовсе не был ограниченным занудой, каким его частенько представляют.
