Мы в конце концов двинулись по левому из трех тоннелей. Он вел немного под уклон, постепенно лед под ногами сменился камнем, и стало понятно, что теперь на следы Тетеревой ориентироваться бессмысленно. Жилы в стенах по-прежнему сверкали и переливались, сплетаясь то в хитроумные узлы, то в длинные полосы. В голову настырно лезло сравнение с нервной системой живого существа, каким-то неведомым образом внедрившегося в древнюю толщу скал.
– Что с твоим скафандром, Ленка? – спросил вдруг Рашт.
Ленка замедлила шаг:
– А что такое?
– Ты где-то набрала немного этого свечения. Наверное, когда продиралась через отверстие.
– Вы тоже, – сказала я, разглядывая капитана.
Быстро осмотрела себя. Светились мы все, обезьяна в том числе. У меня полоса серебристого свечения протянулась по правому рукаву, которым я, должно быть, мазнула о стену. И спина наверняка тоже светится, просто я не вижу.
Я коснулась мерцающей полоски, желая ее стряхнуть. Едва мои пальцы до нее дотронулись, свечение моментально перетекло и на них. Это произошло со стремительностью, которая меня напугала; так хищник нападает на жертву из засады. Я уставилась на перчатку, пальцы которой мягко пульсировали серебром. Сжала кулак, разжала. Скафандр вел себя ровно так же, как до сих пор, как было после вынужденного купания, и какого-либо воздействия на него я не ощутила.
– Нанотехнологии, – сказала я. – Скафандр их не опознает. Мне это не нравится.
– Будь они враждебными, мы бы уже в этом убедились, – ответил Рашт. – Идем же. Ну?
Нам стоило образумиться и повернуть обратно там и тогда. Все могло бы сложиться совершенно иначе.
Следующая пещера оказалась залом ужасов.
Просторная, как и предыдущая, она имела ту же форму, и из нее тоже уводил тоннель. Но на этом всякое сходство заканчивалось. Здесь содрогавшиеся в муках гуманоидные тела были повсюду, неведомые творцы не ограничились гротескными фигурами на потолке. Мы узрели телесные формы, трехмерные воплощения страданий, изувеченные, распотрошенные тела, торчавшие из стен, точно побитые непогодой и временем ростры старинных парусников. Эти тела были не из камня, не из загадочной серебристой субстанции, а из какой-то смеси того и другого. В полумраке искрились грудные клетки и туловища, распростертые руки, головы, вывернутые в бесконечной агонии… На сей раз нельзя было сказать, что фигуры лишены лиц, но эти лица казались неправильными, что ли. Или сплошные глаза, или одни рты, разинутые в оскорбительных ухмылках, или вовсе чудовищные кошмары, словно проступавшие прямо из скалы. Непрошеной явилась и поразила меня в самое сердце мысль о том, что это души пленников камня, невесть сколько промаявшиеся в заключении, но нашедшие все-таки способ вырываться, пусть не до конца. Я не знала, то ли радоваться тому, что эти души не сумели освободиться полностью, то ли горевать и страдать, ибо в камне, это же очевидно, заключены тысячи других душ, алчущих свободы…
– Ненавижу это место, – негромко произнесла Ленка.
Я утвердительно закивала:
– Не ты одна.
Неожиданно вспомнилось предложение устроить в тоннеле взрыв, и мне пришло на ум, что это, пожалуй, не такая уж дурная идея. Само существование этого подземного зала ужасов казалось оскорблением всего сущего, и я поняла, что мой моральный долг побуждает стереть ее из вселенной.
Поставить заряды на максимальную задержку. Вернуться к модулю. Получится, если поспешить. Если никто не застрянет в узкой горловине.
Так. Или не так.
В этот миг треклятая обезьяна исхитрилась вырваться.
А, насчет того, что мы сделали с вашим скафандром?
Когда я на вас наткнулась у выхода из пещеры, моторы уж барахлили. Но до входа вы добрались, хотя это было непросто.
Вы молодец.
Отважный капитан.
Судя по всему, главной причиной отказа систем скафандра стали наноустройства, которых вы набрали в пещере. Рано или поздно скафандр обратился бы против вас, как случилось с Тетеревой. Подчинился бы внешнему управлению. Но вы успели улизнуть, и вам хватило сил преодолеть начальное сопротивление.
Мне было проще. Когда я провалилась в ту лужу, тамошние микроорганизмы меня облепили и, думаю, образовали что-то вроде барьера, изолирующую прокладку, которую наноустройства прогрызть не смогли. Может, они даже как-то сумели нейтрализовать наноустройства. Но не будем гадать, капитан. Если коротко, мне повезло.
Тогда я так не считала, но в нашей вселенной везение часто маскируется.
Вернемся к вашему скафандру.
Вас фактически парализовало, но для надежности, чтобы системы скафандра не начали восстанавливаться, я вскрыла основную панель управления и отключила всю двигательную активность. Полностью, капитан. Ваш скафандр, в общем, сделался боевой броней, неспособной пошевелиться.
Почему ваши руки в таком положении?
Потерпите, не все сразу.
Да, вы стоите. Башмаки на земле, верно. Конечно, с петлей вокруг шеи вам вряд ли захочется терять равновесие. Предупреждаю, я вас подхватывать не стану. Но скафандр сам по себе тяжелый, так что, коли вертеться внутри не станете, упасть вы не должны.
Если решите, что жизнь вам надоела, вы теперь знаете, что делать, кстати.
Холодно?
Что-то я не удивлена, честно. На этой планете и вправду холодно, а на вас к тому же нет шлема. Пришлось снять, а то как бы я накинула петлю вам на шею?
Согреться, говорите? Ну, это легко. Ваша система жизнеобеспечения исправна, настраивайте температуру внутри скафандра, сколько влезет. Ах да, ваши руки. Я нарочно оставила их в таком положении, чтобы вы могли дотянуться до наручной панели. Ага, правильно. Дотянуться и нажать пальцами на нужные кнопки.
Но вот что я вам скажу. Пустяк, но важный. Кнопки позволяют выполнять одну-единственную операцию.
Повышать или понижать температуру в скафандре.
И все.
Почему?
Ну, сами подумайте. Помните обломки шаттла, которыми я вас любовно обложила?
Я не зря старалась.
Все они нацелены на вас.
Наверное, Канто спятил от страха, а проводок распустился, когда обезьяну волокли сквозь узкую каменную горловину. Так или иначе, животное с истошным визгом помчалось прочь, обратно к дырке в стене.
Мы все какое-то время молчали. Повисла глубокая тишина, будто мы трое вдруг превратились в безмолвные статуи. Даже после бегства Канто никто не проронил ни слова. Нам словно чудилось, что любой звук будет воспринят каменными уродами в стенах как сигнал выбираться наружу.
