– Узнает рано или поздно. Он спросит, как выбралась ты, как выбралась Ленка. Ваше молчание не поможет. Он обязательно вернется. Пошлет сюда машины. Потом прилетят другие, на других кораблях, и я в итоге сдамся. А кубики, которые я стерегу, уничтожат вашу цивилизацию, выжгут ее дотла. Они проделывали это уже тысячи и тысячи раз. Оставят после себя только прах и тлен, но на вас не остановятся.
– Лев… – негромко сказала я.
Наступила тишина. Интересно, удостоюсь ли я дальнейшего общения? Или одним произнесенным именем я оборвала все возможности для контакта?
– Что тебе известно о Льве? – спросил голос, вопреки моим опасениям.
– Он твой сын, – ответила я. – Сын части тебя, сын Тетеревой. Тебе пришлось бросить его, на корабле на орбите. Ты этого не хотела, но так вышло. Ты любила его. Ты желала всем сердцем отправить ему сообщение, позвать его на помощь. Вот почему ты забралась так глубоко. Но не справилась.
– Лев пропал.
Я кивнула:
– Мы не смогли установить, что произошло. Кто-то нашел звездолет на орбите раньше нас и обобрал до последнего винтика. Ни двигателей, ни оборудования, ни команды. Один остов… Наверное, кто-то сорвал приз. Если Лев был на корабле, сейчас он наверняка добрался до какого-то обитаемого мира. Мы можем его отыскать. Ледяные нищенствующие торгуют замороженными телами, мы сталкивались с ними во многих системах. Есть способы выяснить, есть у кого спросить. Название твоего корабля…
– Какое вам дело до меня?
– Как назывался корабль? Позволь нам отыскать Льва. Я вернусь, обещаю.
– Никто не обещал мне вернуться, Нидра. Все клялись держаться подальше.
– Название корабля? – повторила я.
Она не стала упорствовать.
Столько имен и названий, столько кораблей. Бесчисленное множество. Странные такие, что не выразить в языке, во всяком случае, в языке, который способны усвоить наши разумы. Имена-облака. Имена-леса. Имена, схожие с непрерывно раскрывающимися математическими формулами. Зачинающие себя и грезящие о рекурсии. Имена, раскалывающие миры надвое. Имена, повергающие в безумие.
Она перечислила некоторые из них, старалась как могла.
Чудесные имена. Имена столь изысканной красоты и ужаса, что хотелось рыдать. Упования и страхи смелых и отчаявшихся. Лучших и худших среди нас. Все мы скитальцы, все мы странники.
Я попросила ее подумать как следует и вспомнить последнее имя.
Она смогла.
Хотите, скажу?
А вот фигушки, капитан! Ни к чему вам знать все на свете.
Я отступила от неподвижного тела в скафандре, восхищаясь собственным творением. Капитан и вправду походил на изваяние, застывший в этой диковинной, вполне себе горделивой позе, с руками, сложенными на груди, – ладони развернуты вперед, палец касается ручной панели…
– Думаю, можно смело заключить, что мы с Тетеревой достигли взаимопонимания – сказала я. – Ну, с Тетеревой или с тем, кем или чем она стала. Она боялась, по-моему, что я решу использовать взрывной заряд. Спросите, бравировала я или нет? Я была готова, честно. Что мне было терять? Управлять кораблем без вас – это пустяки, но вот без Ленки я бы не справилась. Если Ленка погибнет, получалось, что и мне ни к чему жить дальше. Но если ее освободят, мы улетим вместе. Пришлось попотеть, доложу я вам, чтобы Ленку вытащить. Но ее скафандр вроде ожил, так что, полагаю, до модуля мы с ней как-нибудь добредем.
Капитан силился ответить, но петля слишком туго сдавливала его шею. Дышать он мог, но насчет всего остального возникали сомнения.
Все-таки он выдавил целых три слова, что-то вроде «твою мать, Нидра», но не поручусь за точность.
– Я дала Тетеревой обещание, – продолжала я. – Во-первых, следовало приструнить вас, чтобы вы не доставили проблем. Во-вторых, я подрядилась найти Льва. Если поиск затянется на годы, так тому и быть. Зато у нее появился смысл жизни. Цель. Всем нужна цель, верно?
Капитан опять выплюнул что-то нечленораздельное.
– Взять вас, капитан. Ваша цель состоит в том, чтобы умереть здесь. Это случится непременно. Как быстро – вы уж сами решайте. Я нисколько не шучу. Эти обломки, разложенные вокруг, они как зеркала, помните? Прикиньте, что будет. Когда взойдет солнце, некоторые из них отразят солнечные лучи в снег и лед у вас под ногами. Лед начнет таять. Петля сожмется туже. – Я сделала паузу, чтобы до него дошло, на случай если он до сих пор не вник в ситуацию. – И потом, лед вообще тает, когда время года меняется. Недалеко от входа в пещеру залегает вечная мерзлота, можете попробовать до нее добраться. Но, думаю, вы погибнете раньше. Умрете противной, медленной смертью. Гипотермия, мороз, удушение – выбирайте, что вам больше нравится. Если что, процесс можно ускорить – включите обогрев скафандра, вам будет тепло и уютно. Одна беда: тепло пойдет вниз, лед станет таять – и фьють! Через несколько часов вы будете болтаться с петлей на шее, а тяжесть скафандра станет отрывать вашу черепушку от позвоночника. Если останетесь в сознании, не спятите от боли и страха, можете отключить терморегулятор. Хотя, не исключено, ваши пальчики уже утратят способность шевелиться… В общем, какая разница? Все равно подохнете, Рашт. Дорог много, финал один. Ваш труп послужит украшением для входа в пещеру. Когда холода вернутся, из вас выйдет отличная сосулька. Будете отпугивать излишне любопытных. По-моему, предупреждения нагляднее не придумаешь.
Рашт заскрипел зубами, но Ленка, подковылявшая ближе, приложила палец к его губам.
– Тсс! – прошептала она. – Поберегите дыхание.
– Где обезьяна? – спросила я.
– Привязана у обломков. Мы что, бросим ее тут?
– Нет, заберем с собой и будем присматривать. Капитан меня упросил. А ты ведь знаешь, я стараюсь держать слово, если уж дала.
– Ну, тогда все. – Ленка оглядела окрестности.
– Угу.
Мы повернулись спиной к низложенному капитану и медленно, натужно двинулись в направлении модуля. По пути нам предстояло остановиться у обломков шаттла, забрать обезьяну и личные вещи Тетеревой. После чего мы улетим с Хольды и покинем эту систему. Какая приятная мысль!
Даже с учетом того, что я однажды сюда вернусь.
– Наверху, на корабле… Может, нам стоит его переименовать?
Я поразмыслила.
– Отличная идея! Новое начало, да? Кажется, у меня есть несколько вариантов.
– Не терпится их услышать, – сказала Ленка.
Правь в эти бирюзовые дни…
«Echo and the Bunny Men»
[20]
