– Будет лучше, если вы смиритесь и не станете мне мешать.
Наки сглотнула.
– Убивая их, вы убиваете не просто инопланетную форму жизни. Вы стираете память обо всех разумных существах, когда-либо попадавших в этот океан.
– К несчастью, это и требуется.
Вейр бросил колбу в воду.
Стекляшка было погрузилась, но выскочила обратно и закачалась на поверхности. Ее мгновенно облепили серо-зеленые микроорганизмы. Точно слизь, они поползли вверх по стенкам колбы, исследуя и растворяя. На проникновение сквозь миллиметровый слой обычного стекла жонглерам понадобится не больше получаса… Правда, Наки догадывалась, что это не обычное стекло, что оно должно лопнуть гораздо раньше.
Она метнулась за пульт управления и рывком бросила катер вперед. Поравнялась с лодкой Вейра, и колба оказалась между ними. Очень осторожно, чтобы кораблики, не приведи небо, не сошлись бортами, она заглушила мотор и перегнулась через край, так далеко, как только могла, не рискуя выпасть. Кончики пальцев мазнули по стеклу. Вот зараза! Никак не получалось ухватить колбу за горлышко. Она попробовала снова, но добилась лишь того, что колба отплыла дальше, и ее стало не достать, сколько ни старайся. Вейр равнодушно наблюдал.
Тогда Наки соскользнула в воду. Микроорганизмы тут же прилипли к носу и подбородку, в ноздри ударила омерзительная вонь. Страх мешал двигаться, грозил утопить. Она погрузилась в океан впервые после смерти Мины.
Она аккуратно взяла колбу за горлышко, так нежно, словно дотрагивалась до яйца редкой птицы.
На стекле были заметны следы разложения. Местами оно приобрело пористую структуру.
Наки подняла колбу, показывая Вейру.
– Я вас остановила, Рафаэль.
– А вы упорная.
– Не в упорстве дело. Тут моя сестра. Тут, в океане. И я не позволю вам отнять ее у меня.
Вейр сунул руку в карман и достал другую колбу.
Прочь от узла они отправились на катере Наки. Колбу с отравой Вейр по-прежнему держал в руке. Он до сих пор ее не бросил, хотя мог это сделать в любой момент. Да, сейчас они находились далеко от всех узлов, но ведь океанская вода разнесет заразу широко и та рано или поздно доберется до жонглеров…
Наки открыла водонепроницаемый рундук, отодвинула в сторону лежавшие внутри ракетницу и аптечку первой помощи. Осторожно положила рядом колбу, извлеченную из океана, и с ужасом увидела, что стекло треснуло, рассыпалось крошевом, в котором смешались осколки и крохотные черные хрусталики неправильной формы, походившие на кусочки жженого сахара. Если катер вдруг затонет, океан со временем сумеет растворить рундук, а тогда его роковое содержимое окажется в воде. Поджечь крошево из ракетницы? Нет, отрава может разлететься по ветру. Будем надеяться, что у этого токсина ограниченный срок жизни во внешней среде. А если нет?..
Вейр продолжал лелеять свою колбу. Что-то из того, о чем говорила Наки, его, похоже, зацепило.
– Ваша сестра там?..
– Обычная история, – ответила Наки. – Мина была конформалом. Океан поглотил ее целиком, а не просто скопировал нейронные структуры. Она стала его призом.
– По-вашему, она все еще там, в воде? И даже мыслит?
– Я предпочитаю в это верить. Кроме того, среди пловцов ходит множество баек насчет конформалов – мол, те сохраняют себя почти цельными, несмотря на обстоятельства.
– Байки меня не переубедят, Наки. Вы можете подтвердить, что другие пловцы встречались в океане именно с Миной?
– Нет, – негромко признала Наки, понимая, что лгать бессмысленно, Вейр наверняка распознает любую ложь. – Но это не доказательство. Они ведь могли ее не узнать…
– А вы сами? Вы пытались погружаться?
– Корпус пловцов никогда бы мне не разрешил…
– Я спрашиваю о другом. Вы погружались?
– Однажды.
– И что случилось?
– Тот раз можно не считать. В том погружении Мина погибла. – Наки помедлила, а затем коротко пересказала Вейру события той ночи. – Спрайты, кстати, вели себя куда оживленнее, чем обычно. Мы списали это на совпадение…
– Думаю, вы ошибались.
Наки промолчала, сосредоточилась на управлении катером, предоставив Вейру возможность собраться с мыслями и как следует все обдумать. Перед катером расстилался открытый океан: куда ни правь, через несколько часов все равно наткнешься на жонглерский узел.
– Все началось с «Нечестивого пеликана», столетие назад, – заговорил Вейр. – На его борту был мужчина с Сиона. Когда звездолет сделал остановку в вашей системе, этот сионец спустился на поверхность Бирюзы и искупался в океане. Он вступил в контакт с жонглерами и сильно заинтересовался. Опыт второго купания был еще… познавательнее. А на третий раз океан его унес. Этот сионец – звали его, к слову, Ормазд – был конформалом, как и ваша сестра.
– Я о нем не слышала.
– Уверяю вас, на родной планете он успел прославиться. Этот Ормазд был тираном, он бежал, когда на Сионе началась революция. Сам он к власти пробивался обманом и насилием, не брезговал сжигать дома своих конкурентов вместе со всеми, кто находился внутри… Когда началось восстание, он с горсткой приближенных едва успел укрыться на борту «Пеликана» и покинуть Сион.
– Этот ваш Ормазд умер здесь?
– Он – да, а вот его приспешники уцелели и добрались до Хейвена, где принялись пересказывать эту историю на всех углах и вербовать новых сторонников. Не имело значения, что Ормазд погиб. Это даже оказалось к лучшему. Утверждали, что он через смерть обрел святость. Такую фигуру следовало почитать, и в итоге политическое движение преобразилось в религиозный культ. Фонд «Вахишта» – лишь прикрытие для секты ормаздистов.
Наки поразмыслила над всем этим, а затем спросила:
– При чем тут Амеша?
– Она дочь Ормазда. Хочет вернуть своего отца.
На горизонте сверкнула розоватая вспышка. Мгновение спустя полыхнула другая, примерно там же.
– Она хочет слиться с ним сознаниями?
– Не только, – ответил Вейр. – Хочет принять его, усвоить его нейронные структуры. Они все этого хотят. Им нужно, чтобы жонглеры имплантировали нейрослепок Ормазда всем последователям культа. Тогда все культисты станут как он. Известно, что этого можно добиться, если поднести подходящие дары. Я такого допустить не могу.
Наки замешкалась, подбирая слова, осознавая, что малейшая ошибка с ее стороны заставит Вейра разжать пальцы и уронить колбу в воду. Да, разок ей удалось ему помешать, но он наверняка не позволит подобному произойти снова. Ему достаточно пошевелить рукой, и отрава попадет в океан. И тогда конец. Погибнет все, что она знала с детства, все, ради чего жила.
– У них всего девятнадцать человек…
Вейр невесело рассмеялся:
