Мы благополучно добрались до Окраины Неба. Путешествие далось нам нелегко, да иначе и быть не могло в сложившихся обстоятельствах. Возникла проблема с выходом шаттла на орбиту захвата, и нам пришлось послать сигнал бедствия, который привлек внимание планетарных властей. Нас выгрузили и переправили на надежную орбитальную станцию, и там мы сами и наша история подверглись тщательнейшему изучению.
Диксия обманула Голос «Найтингейл», когда заявила, что Мартинес наверняка сообщил еще кому-то координаты космического госпиталя. Вышло так, что он ни с кем не поделился этой информацией – слишком опасался возможных дружков Джекса. Ультра, которые обнаружили первоначальное расположение судна, теперь находились в пяти световых годах от Окраины Неба и удалялись с каждым часом. Прежде чем они вернутся, пройдут десятки лет, а может, и больше.
Все же мы не думаем, что у кого-нибудь возникли серьезные сомнения в нашем рассказе, настолько диком, что никто не смог выдвинуть более правдоподобную версию. У нас имелась голова полковника Джекса или, по крайней мере, дубликат, который прошел все возможные генетические и физиологические тесты. И мы явно побывали там, где практиковалась невероятно передовая хирургия – подобного рода операции были просто невозможны как на самой Окраине Неба, так и в ее окрестностях. Однако проблема существовала. Лучшие хирурги планеты с великой тщательностью обследовали нас, каждый жаждал поднять собственный престиж, переделав работу «Найтингейл». Но все они спасовали, боясь принести нам больше вреда, чем пользы. Разделение сиамских близнецов по сложности и риску не шло ни в какое сравнение с процедурой, необходимой для распутывания той живой головоломки, которую сотворил из нас «Найтингейл». Никто из хирургов не рисковал поручиться за жизнь более чем одного из нас, и эти сложности оказались непреодолимыми. Мы пришли к уговору, что согласимся на операцию, только если решение будет принято всеми нами единогласно.
С большими издержками (не нашими, к тому времени мы уже были объектом значительных благотворительных пожертвований) туда, где мы расстались с космическим госпиталем, послали второй корабль, чтобы шпионить за «Найтингейлом». На нем находились самые лучшие военные сканирующие устройства, какие только можно купить за деньги. Но не обнаружилось ничего, кроме льда и пыли.
Исходя из этого, мы вольны были сделать два вывода. Или «Найтингейл» сама себя уничтожила вскоре после нашего отбытия, или она куда-то улизнула, чтобы его не удалось еще раз обнаружить. Мы не могли сказать, какой вариант нравится нам меньше. По крайней мере, если бы мы знали, что судно умерло для добрых дел, мы могли бы отдаться на милость хирургов, невзирая на риск. Но если госпиталь где-то прячется, то существует вероятность того, что кто-нибудь его найдет. И как-то убедит «Найтингейл» разделить нас.
А может, ее и не придется убеждать, когда она решит, что время настало. Нам верится, что судно однажды вернется по собственным следам. Она встанет на орбиту Окраины Неба и заявит, что пора нам разделиться – мы хорошо послужили ее цели, достаточно долго провисев над этим миром. Возможно, к этому времени она создаст какой-нибудь другой памятник. Или придет к выводу, что ее послание дошло до людских сердец и продолжать акцию нет необходимости. Мы думаем, все будет зависеть от поведения тех, кому дано развязывать войны.
Это в наших интересах – быть уверенными, что планета не свалится назад, в эскалацию войны. Мы хотим, чтобы судно вернулось и вылечило нас. Никому из нас не нравится нынешний способ существования, несмотря на то что мы можем читать и слушать. Да, мы знамениты. Да, мы стали объектом широко изливающейся симпатии и доброжелательства. Да, мы можем получить почти все, что хотели. Однако это не компенсирует случившегося. Ни в малейшей степени!
Нам всем очень тяжело, но особенно тяжело Мартинесу. Прошло много времени с тех пор, как мы перестали думать об этом гиганте как о Норберте. Теперь он везде таскает нас – вес, вдвое превышающий вес собственного тела. «Найтингейл», конечно, это учла и позаботилась, чтобы наше сердце и органы дыхания взяли на себя часть ноши Мартинеса. Но у него сгибается позвоночник и подламываются ноги. Врачи, которые нас изучали, говорят, что он в хорошем состоянии, сможет выполнять эту работу еще много лет. Но не вечно. И когда Мартинес умрет, то же произойдет и с нами.
Очень хочется верить, что «Найтингейл» вернется раньше, чем это случится.
Сегодня вы видите нас, тесно связанных вместе. Прежде видели наши фотографии и видеоизображения, но это не идет ни в какое сравнение с тем, как мы выглядим во плоти. Сильное впечатление, правда? Огромное дрожащее древо плоти, надругательство над симметрией. Вы слышите нас, каждый голос в отдельности. Теперь вы знаете, что мы думаем о войне. Все мы сыграли в ней свою роль, даже более важную, чем остальные. Некоторые из нас воевали по разные стороны фронта. Теперь же сама мысль, что мы могли ненавидеть друг друга – ненавидеть тех, от кого непосредственно зависит наша жизнь, – кажется абсурдной. Если «Найтингейл» намеревалась создать ходячий аргумент в пользу продолжения перемирия, то ей это в полной мере удалось.
Мы сожалеем, если нынче ночью вам будут сниться кошмары. Мы ничем помочь не можем. И если честно, нам вовсе не жаль. Ночные кошмары – это то, для чего мы созданы. Мы – ночной кошмар, который не позволит планете развязать новую войну.
И если вы плохо спите сегодня ночью, значит вы думаете о нас.
Лейтен 726-8, кометное гало, 2303 г. н. э
Облаченные в громоздкие скафандры, они сидели бок о бок на корточках посреди грязного ледяного тоннеля. Впереди в пятидесяти метрах стоял, перегораживая тоннель, робот на тонких скелетных ножках, передававший на их визоры тепловое изображение. Ирравель дергалась каждый раз, когда там мелькало что-нибудь человекоподобное, и нервно сжимала пистолет.
– Мерзкая штука, – пожаловалась она. – Палец едва до курка достает.
– Капитан, он не считывает твои параметры, – констатировал очевидный факт Маркарян, умудрившись тем не менее не превратить свою фразу в шпильку. – Нужно выставить настройки на женские.
Ну разумеется. Ирравель запоздало припомнила тренировки на Фанде (много месяцев субъективного и много лет общемирового времени назад), где их учили пользоваться оружием, и приказала зажатому в перчатке скафандра пистолету изменить форму. Корпус из пластика с функцией памяти ужался – с таким уже вполне можно управляться. И все равно осталось ощущение неправильности.
– Как у нас дела? – поинтересовалась Ирравель.
– Последняя группа на позициях. Все тоннели заблокированы, и прорываться внутрь придется с боем.
– Думаю, именно это они и собираются делать.
– Возможно. – Маркарян по-снайперски прицелился. – Но когда они доберутся до груза, их будет ждать сюрприз.
Именно так. В то самое мгновение, когда пираты приблизились к комете, корабль запечатал отсеки со спящими. Оборонительная система доставит немало неприятностей тому, кто вздумает сунуться без необходимых кодов доступа. Вот тут-то и крылся один подвох, который совершенно не радовал Ирравель.
