Я с запозданием понял, к чему все идет.
– Ты сказала, что он сейчас нагружен до предела.
– Да. Степень его концентрации очень высока. Вряд ли он может выделить какие-то ресурсы на то, что мы обычно называем мышлением. Он находится в непрерывном потоке бессознательного, как человек, увлеченный чрезвычайно сложной игрой. И теперь игра начала побеждать его. В этом уже нет ничего увлекательного. И он осознает цену ошибки.
– Но ты можешь ему помочь.
– Не буду отрицать, что мои способности – только тень того, что может он. Но все же я прошла часть пути. Мне не удастся снять с него все напряжение, но я предоставлю ему свободный доступ к моему мозгу. Дополнительные обрабатывающие ресурсы, вместе с моими ограниченными способностями, могут значительно изменить ситуацию.
– Как изменить?
– Чтобы вы добрались до цели. Я убеждена, что, объединив наши сознания для решения одной задачи, мы сможем вывести двигатель на близкий к его стандартной мощности режим. Но не хочу ничего обещать. Чтобы узнать вкус пудинга…
Я посмотрел на похожую на пудинг массу нейронной ткани и задал вопрос, которого сам страшился:
– А что будет с тобой, когда это произойдет? Если он почти без сознания…
– Боюсь, что и со мной случится то же самое. Для внешнего мира я окажусь в состоянии комы. Если я собираюсь что-то изменить, мне понадобятся все доступные нейронные ресурсы.
– Но ты же будешь совершенно беспомощна. Как долго ты выдержишь в коме?
– Это небольшая проблема. Я уже отослала команду двигателю, чтобы он подготовил оборудование, необходимое для поддержки жизненных функций. – Погода взглянула на пол между нами. – На твоем месте я бы отошла подальше, Иниго.
Я так и сделал. Плоский красный пол вздулся, образовав что-то вроде ложа. Без долгих церемоний Погода взобралась на него и легла, словно собиралась уснуть.
– Не стоит медлить с этим, – заявила она. – Мой мозг уже подготовлен, и чем быстрее мы начнем, тем лучше. Никто не гарантирует, что пиратский корабль еще не подошел на дистанцию атаки.
– Подожди, – сказал я. – Все случилось так быстро. Я думал, мы пришли сюда, чтобы изучить ситуацию, обсудить возможности.
– Мы уже обсудили, Иниго. Они сводятся вот к чему: или я помогу этому мальчику, или мы будем беспомощно дрейфовать в космосе.
– Но нельзя же так просто… сделать это.
Как только я договорил, ложе обхватило Погоду. Красный материал обтекал ее тело, постепенно застывая и образуя полупрозрачную оболочку. Остались видны только голова и кисти рук, окруженные толстыми красными обручами, грозившими сжаться в любой момент.
– Все не так уж и плохо, – сказала она. – Я ведь уже говорила, что у меня в мозгу не останется места для бодрствующего сознания. На самом деле мне не будет скучно. Это больше похоже на очень долгий сон. Чей-то чужой сон, конечно, но не сомневаюсь, что он окажется восхитительным. Я помню, как здорово было, когда я находила изящное решение, хотя начальные параметры выглядели бесперспективными. Словно ты создаешь невообразимо прекрасную музыку. Не думаю, что кто-нибудь способен понять такие ощущения, если только сам не держал в голове частичку этого огня. Это наслаждение, Иниго, когда все идет правильно.
– А если что-то пойдет неправильно?
– Если что-то пойдет неправильно, у тебя уже не хватит времени понять, что ты чувствуешь. – Погода снова закрыла глаза, как человек, провалившийся в забытье. – Я снимаю блокаду, чтобы мальчик мог использовать мои ресурсы. Он обеспокоен. Не потому, что не доверяет мне, просто боится, что не справится с задачами обработки, если не позаимствует на время мои возможности. Передача будет нелегкой… Ох, она уже началась. Он использует мои ресурсы, Иниго. Принимает мою помощь.
Тело Погоды, полностью окруженное оболочкой из красного вещества, болезненно вздрогнуло. А когда она заговорила снова, голос звучал напряженно:
– Это сложно. Намного сложней, чем я представляла. Этот несчастный мозг… Ему так много пришлось сделать в одиночку. Менее сильный духом на его месте давно бы сломался. Он проявил героическую самоотверженность… Мне бы хотелось, чтобы Гнездо узнало о том, что он совершил.
Она стиснула зубы и снова вздрогнула, на этот раз сильней.
– Он забирает у меня все больше. Теперь уже с радостью. Понимает, что я пришла помочь. Чувство облегчения… Напряжение спало… Не могу понять, как он выдержал до сих пор. Мне очень жаль, Иниго, но скоро у меня не останется сил говорить с тобой.
– Получилось?
– Да, думаю, получилось. Возможно, между ним и мной… – Она сомкнула челюсти и прикусила язык. – Будет непросто, но… Я теряю все больше. Слова уходят. Они уже не нужны.
– Нет, Погода, останься!
– Я не могу остаться. Должна уйти. Другого пути нет. Пообещай мне, Иниго. Скорее пообещай!
– Говори. Что бы ты ни попросила.
– Когда мы… Когда…
Ее лицо исказилось от напряжения, пока она пыталась выразить свою мысль.
– Когда мы прилетим, – подсказал я.
Погода кивнула так резко, что я испугался, как бы она не сломала себе шею.
– Да, прилетим. Вы получите помощь. Найди других.
– Других сочленителей?
– Да. Приведи их. Приведи на корабль. Расскажи им, пусть они помогут.
– Приведу. Клянусь тебе.
– Сейчас я уйду, Иниго. И еще одно.
– Да. Все, что захочешь.
– Протяни руку.
Я взял ее руку в свою, здоровую.
– Нет, другую, – сказала Погода. – Другую руку.
Я взял ее кисть металлической рукой и сжал так крепко, как только посмел, не рискуя сломать ей пальцы. Потом наклонился к ее лицу:
– Кажется, я люблю тебя, Погода. И найду этих сочленителей. Обещаю.
– Любишь паука? – спросила она.
– Да, если по-другому никак.
– Глупый… человеческий… мальчик.
Она потянула мою руку с большей силой, чем я от нее ожидал. И тянула до тех пор, пока ее ложе, теплое, как кровь, не коснулось моего запястья. С моей рукой что-то произошло, я почувствовал зуд, похожий на булавочные уколы. А потом поцеловал Погоду. Ее губы были горячими, как в лихорадке. Она кивнула и отпустила мою руку.
– А теперь уходи, – сказала она.
Красное вещество накрыло лицо и ладони, полностью поглотило ее, остались лишь размытые, как у мумии, очертания.
Только тогда я понял, что не увижу ее очень долго. На мгновение застыл, словно парализованный случившимся. Но все равно почувствовал, как мой вес увеличился. Что бы ни делали сейчас Погода и мальчик, это сказалось на тяге двигателя. Мой вес продолжал плавно повышаться, и я наконец убедился, что мы достигли половины g и продолжаем ускоряться.
