Мы объявили М, что надо уходить.
– Опять? – воскликнула она.
– Опять. В Берне считают, что враждебные элементы вычислили ваше местонахождение.
– Вы действительно считаете, что кто-то мог искусственно устроить такой большой оползень?
– Трудно сказать. Хозяева дома говорили, что скала нависает над впадиной. Могла и сама упасть, но если в выступ на большой скорости ударил какой-нибудь снаряд, пусть даже без взрывного заряда, просто разогнанная до нужной скорости инертная масса, он мог обвалить скалу. Оползень похоронил бы под собой любые улики, все было бы похоже на несчастный случай. Обвал мог запросто раздавить хижину. Камни чуть-чуть не докатились. На глазок такие вещи трудно спланировать.
– А может, просто совпадение?
– Чтобы скала, простоявшая много веков, вдруг обрушилась сразу же после вашего приезда? В конкретный день?
– И все-таки совпадение нельзя исключать, – ответила М. – На то они и совпадения.
Томас покачал головой: «В Берне что-то учуяли. Они не считают это совпадением».
– Ну хорошо, – ответила М, все больше волнуясь. – И куда теперь?
Мы объяснили ей план.
63
Мы пришли к Мэри через минуту после полуночи, постучали, чтобы разбудить, выяснилось, что она не сомкнула глаз. В хижине было темно и холодно, охранники переговаривались нервным шепотом. «Альпинисты всегда встают в этот час, – заверила ее Приска, – чтобы забраться повыше еще до восхода солнца».
Приска и Сибилла отвели Мэри в душевую и обвели вокруг ее туловища детектором. Оставшись в одном нижнем белье, Мэри дрожала от холода. Затем проверили всю приготовленную для нее одежду и все вещи, которые она возьмет с собой. Их было совсем немного. Телефон охранники попросили оставить в хижине, пообещав отдать его позже. Как и личную одежду. «Маячок» вроде бы не обнаружили, но Мэри все равно посоветовали оставить на месте все, что не потребуется в течение дня.
Хозяева хижины снабдили гостью теплой одеждой, горными ботинками, накладными шипами-кошками и парой верхних комбинезонов на пуху. Комбинезон напоминал космический скафандр. Выдали также каску альпиниста и крепящуюся к поясу и бедрам обвязку.
– Мне не нравится ваш план, – призналась Мэри.
– Все будет хорошо, – заверила Приска. – Фрюнденйох не такой уж сложный.
– Что-то вы темните, – усомнилась Мэри. Она уже усвоила, что «не сложный» в переводе со швейцарского, когда речь шла об Альпах, означало «охренительно трудный». А «йох» означало «перевал». То есть еще выше ледника, к которому они вчера ходили, был некий проход между горами. В скальной стенке, образующей часть гребня горного массива Бернский Оберланд, над ледником имелся вырез. Если знать, куда смотреть, его можно увидеть даже из хижины. Еще вчера Мэри заметила, что черная скала под вырезом выглядела совершенно отвесной. Несложный перевал – ага!
В два часа утра они вышли в студеную ночь. Луна спряталась, при свете звезд бассейн мерцал, словно источал свой собственный черный свет. Фонари на касках рассекали темноту лучами, выхватывая впереди неровные круги и эллипсы каменистой почвы. Мэри шла в связке между Томасом и Приской. Сибилла и Юрг двигались рядом во второй связке. У всех на касках горели фонари, поэтому путники разговаривали, не поворачивая головы.
После нескольких часов подъема по каменистому склону и недовольного пыхтения Мэри согрелась – за исключением носа, ушей, пальцев на ногах и кончиков пальцев рук. Группа вышла к подножию остатков ледника. Потом вскарабкалась наверх по боковой морене, состоявшей из разрозненных валунов, ненадежно скрепленных замерзшим песком. После этого предстояло взобраться по ледяной боковине на сам ледник. Наклон в сорок пять градусов, если не больше, лезть требовалось, пользуясь кошками. Мэри ни с чем подобным раньше не сталкивалась. Охранники присели, помогли ей пристегнуть накладные шипы к ботинкам, сунули в руки ледоруб. Мэри ткнула носком поверхность стенки, шипы впились в лед и держали крепко. Энергичные толчки ногами позволяли подниматься по склону как по приставной лестнице, только вместо перекладин она опиралась на концы тупоносых ботинок с шипами. Как интересно. Тук-тук-тук – Мэри быстро поднималась вверх по склону ледника. Помощь привязанного к ней канатом Томаса, который уже стоял наверху пологой вершины, делала подъем вообще плевым делом.
Потом Мэри шла в группе с остальными по макушке ледника, шипы застревали во льду на каждом шагу. Иногда нога немного проваливалась и, пробив слой слежавшегося снега, застревала. «Это – фирн, – сообщила Приска. – Удобно идти». Странное заявление. Мэри предпочитала голый лед, за который шипы хорошо держались, не погружались на всю глубину. Ей приходилось рывками высвобождать ступни и на каждом шагу задирать ноги повыше, чтобы не зацепиться за кромку и не упасть. Опустив ногу и вонзив шипы, она уже не могла оттолкнуться и заставить подошву скользить, сколько бы ни пыталась. Это внушало чувство надежности. Выданные ей ботинки были великоваты, во время ходьбы ступни в ботинках чуть-чуть смещались туда-сюда.
Все это доставляло массу неудобств, было непривычным. Мэри сомневалась в нужности всей затеи, но не хотела спрашивать вслух, чтобы не подумали, будто она критикует. Если ей грозила опасность, то такая же опасность грозила всем остальным, однако спутники не покидали ее, выполняли свою работу. Поэтому Мэри делала все, что ей скажут, без лишних жалоб. Уже сам факт, что ее опекуны сочли эвакуацию необходимой, наводил на пугающие мысли. Она гнала их от себя, стараясь сосредоточиться на льду под ногами и дыхании.
Группа с мерным хрустом поднималась все выше по леднику. Тишину нарушали только поскрипывание и тихий скрежет креплений и шипов. Однажды послышался грохот скатившегося камня. В остальном – полное безветрие и безмолвие. Черное небо, утыканное звездами. Фосфоресцирующее облако Млечного Пути у западного горизонта. Томас шел вдоль линии флажков, натянутой между палками, вставленных в жестяные стаканы, доверху залитые бетоном. Мэри поежилась при мысли, каково было тащить такую тяжесть на ледник: каждый стакан весил на вид не меньше двадцати килограммов. Кто-то же их расставил, чтобы обозначить путь к перевалу. Приска сообщила, что линия флажков указывает обход вокруг полей расселин. По мере движения льда флажки переносят на новое место, хотя данный ледник и не представлял собой большой угрозы, он практически весь растаял, превратившись в одно малоподвижное ледяное поле. Приска и Сибилла показывали ей соседние расселины, Мэри ничего не могла разглядеть. Небольшие впадины в снежном покрытии поверх льда, может, там и не лед вовсе, а фирн, Мэри пошла бы по ним, не задумываясь. А зря.
Проходя мимо очередного флажка, в свете фонаря она заметила, что и флажок, и стакан выкрашены краской оранжевого цвета. В свете звезд они выглядели серыми.
Через два часа группа поднялась на вершину ледника, откуда была видна черная скала с перевалом. Черный утес от кромки льда отделял неширокий провал с вертикальными стенками. Это – бергшрунд, объяснили попутчики. Хорошо известное препятствие при переходе с ледника на вершинную стенку, иногда непреодолимое. Хорошо еще, что у этого бергшрунда имелись неровные ступени, вырубленные в борту ледника, испещренные дырками от шипов и ведущие на дно небольшого темного ущелья, где черная скальная порода встречалась с ледяной массой. Коварный спуск. Приска и Томас держали Мэри за руки – следя за каждым шагом, она с благодарностью приняла поддержку. Ей хотелось воскликнуть: мне пятьдесят восемь лет, такие походы не для меня, я дитя города. Узкая полоска звездного неба над головой выглядела зловеще.
