Во-первых, деньгами. Существенными суммами денег. Во-вторых, убеждением. Лесополосы нередко спасают почву, наращивают ее, они стоят занимаемой площади. То же самое и с полосами местной растительности. С нулевой обработкой почвы. Природные коридоры для начала должны выглядеть как продолжение привычного земледелия, как средство наращивания почвенного слоя и его устойчивости. Широкие лесополосы помогли добиться прорыва в данном вопросе, против них возражали меньше всего. После этого можно было вбросить идею заселения полос дикими животными – как формы борьбы с вредителями. Владельцы пастбищного скота ее, разумеется, восприняли в штыки, однако после вспышки коровьего бешенства десять лет назад и резкого сокращения спроса на говядину домашнего скота такого рода осталось совсем мало. Свиньи сидели взаперти, куры сидели взаперти, страшным волкам ничего не оставалось, кроме как резать зараженных клещами травоядных оленей, а ведь именно олени считались вредителями – они губили посевы! Если впустить диких хищников, они защитят посевы от потравы! На них потом можно даже охотиться, если слишком расплодятся. От такого аргумента попахивало лукавством – некоторые из моих импульсивных коллег были бы не прочь отстрелять самих охотников. Мы же, добрые люди со Среднего Запада, подчеркивали важность диких зверей для борьбы с вредителями, не уточняя, с какими именно.
По правде говоря, штатам на севере Среднего Запада и в западной части региона до самого Сиэтла жилось несладко. Они теряли население. Люди получали больше денег, разводя на ранчо буйволов или работая в заповедниках, чем занимаясь фермерством. Северные равнины плохо подходили для сельского хозяйства, люди с самого начала убеждались в этом на своей шкуре. Молодежь оттуда разбегалась и уже никогда не возвращалась назад.
Чем ее привлечь обратно? Защитой диких животных! Тем более если на ней можно неплохо заработать – куда лучше, чем земледелием с его долгами, засухой, жестокими зимами, ядохимикатами и каторжным трудом, которым люди мучили себя два последних столетия. Все это мытарство приносило в награду лишь пыльные бури, растущие долги, бегство детей и преждевременную смерть. Ошибочный выбор, продиктованный экологической безграмотностью. Так дальше нельзя.
Поэтому мы встречались с властями округов, членами городских советов, церковными приходами, законодательными собраниями штатов, участниками ярмарок и торговых выставок, школьными коллективами, проводили встречи из разряда, на которые люди не собирались приходить, а явившись, тут же жалели, что пришли, подводили базу, демонстрировали фотографии и выкладки, искали путь к сердцу. Пророчили, если требовалось, возвращение шерстистых мамонтов и саблезубых тигров, хотя, по правде говоря, для убеждения людей на севере Среднего Запада много не требовалось. Роль очаровательной мегафауны для них мог сыграть и «шоколадный» лабрадор.
Все шло довольно хорошо, пока мы не напоролись на препятствие. Группа вооруженных неформалов с шилом в заднице заявила: несмотря на то что мы получили разрешение перейти границу Монтаны с Северной Дакотой и привести с собой стадо буйволов как передовой отряд разномастной армии живности, включающей в себя – о боже! – пум, пантер и медведей, они нас не пропустят. Отстаивать свою позицию и убить нарушителя, вторгающегося в их владения, будь то человек или зверь, – святое право каждого американца. Некоторые владельцы участков у границы между штатами были готовы предоставить группе свои владения как место сбора и устройства заслонов на нашем пути. Они созвали банду, явившуюся вооруженной до зубов на массивных пикапах. Событие немедленно оказалось в центре внимания прессы.
Что ж, не так уж плохо. Медийные события могут приносить пользу. Главное – правильно ими распорядиться. Что, разумеется, подразумевает: не нарываться на пули.
Мы могли бы отправить вперед стадо в десять тысяч буйволов, и оно бы затоптало «патриотов» на фиг, как в том кино про индейцев. Зрелищно, но непрактично. Такое кино не завоюет сердца и умы. Мы могли бы также пойти впереди стада, прихватив семьи, выставив вперед детей с ручными уточками и енотами, утопить противника в море любви, доброты и няшности. Сомнительно и опасно. Красивая картинка, но в целом неумная мысль.
Мы остановились на ковбоях, усмиряющих стадо диких мустангов. К ним добавили овец и пастушьих собак, как бы примиряя былое противостояние между двумя способами порчи земных угодий в западных штатах. Все лошади, овцы и козы были дикими. Овчарки, конечно, были домашними, собак назначили играть роль собак. Не только потому, что они умеют загонять отару – в этом деле они, конечно, мастера, – но и потому, что на Среднем Западе собаки служат неким эмоциональным громоотводом, соединительным звеном между человеком и животным миром.
А за передовым отрядом ковбоев и овчарок – весь остальной парад. Буйволы, лоси, медведи – в город приехал цирк былых времен. Жаль, что у нас не нашлось парочки шерстистых мамонтов. Волков и пум протащили тихой сапой, они так и так не любят компанию людей, пусть украдкой придут ночью, как у них принято. Появление пумы вообще редкое событие, они редко показываются и выходят исключительно по ночам. За всю жизнь с пумой на воле я столкнулся всего один раз и чуть не наложил в штаны. Думал, пришел мой конец.
Намеченный день наступил, мы позвали прессу, гости съехались со всего мира. С нами желало пройти маршем столько народу, что число людей превысило численность животных. Звери, естественно, пугались. Но мы все равно решили не откладывать, начали сразу же после рассвета, перейдя границу штата на участке шириной десять миль – что твоя психическая атака на фронте Первой мировой войны. Затея в самом деле выглядела несколько сумасшедшей.
Горе-охотники были застигнуты врасплох. Некоторые все-таки не сдали позиции и застрелили несколько животных. В основном, как потом оказалось, оленей – мы отправили этих бедолаг в первой волне, на разведку. Олени – это недотепы американской фауны, прекрасные, беззащитные, плодовитые и глупые существа. Их главный враг – автомобили. Олени не чуют опасность, будь то автомобиль или еще что, а может, и чуют, но, избежав смерти и дожив до зрелого возраста, не умеют передать приобретенный опыт своим детенышам. Важно всегда помнить, что олени, несмотря на то, что они расплодились как крысы и считаются сорняками животного мира, остаются прекрасными дикими животными, выживающими в опасном мире без чужой помощи. Я всегда здороваюсь и, встречая их на воле, пытаюсь вызвать в душе такое же ощущение восторга как, скажем, при встрече с росомахой. Это нелегко, но такую привычку можно выработать. Любите оленей! Только не забудьте окружить свой огород забором покрепче.
Итак, день прошел успешно, как мы и ожидали. Были убиты несколько оленей, охотникам-убийцам пришлось постыдно ретироваться и сделать вид, что они тут ни при чем. Мы даже засняли поспешное отступление колонны пикапов и засидку охотника на уток, растоптанную стадом буйволов, даже не заметившим, что им что-то попалось под ноги. Ковбои вязали узлы восьмеркой, гарцевали, стоя в седле, вращали лассо: овчарки, покусывая овец за ляжки, загоняли их в ворота. Картинки и репортажи разошлись по всей планете. Один порыв бури, но после него природные коридоры больше никого не пугали. Великая книга Э. О. Уилсона взлетела на первые строки в списках научно-популярных бестселлеров, а мы заручились в работе пониманием и поддержкой публики.
