Ибрагим качает головой.
— Получишь семь. Ты задирист, у тебя горячая голова, ты не всегда слушаешь голос разума, ты был в самой буче, и ты на инсулине — то есть умеешь обращаться со шприцем. Вот тебе и итог.
Рон кивает, признавая справедливость доводов.
— Ладно, поставим мне шесть.
Ибрагим семь раз постукивает ручкой по странице, потом поднимает глаза.
— И еще, по-моему, твой сын, может, знаком все-таки с Тони Карраном. Так что получается семь.
Вот теперь Рон потерял покой, и кубики льда в его стакане отзванивают другой мотив. Спокойствие он утратил, но говорит все так же тихо.
— Джейсона в это дело не втягивай, Ибрагим. Не делай глупостей.
Любопытно, думает Ибрагим, но вслух не говорит.
— Мы оцениваем себя, Рон, или не оцениваем?
Рон очень долго смотрит на друга.
— Оцениваем, оцениваем, все правильно. Ну если у меня семь, так и у тебя семь.
— Справедливо. — Ибрагим делает пометку в блокноте. — А причины есть?
Сколько угодно причин, дружище, думает Рон. Он уже улыбается, атмосфера расчистилась.
— Больно ты умный, это раз. Можешь записать. Ты психопат или социопат — не помню, кто из них хуже. Почерк ужасный, это верный признак. Ты иммигрант, а мы все про них читали. Какой-нибудь бедный британский психиатр, белый паренек, сидит из-за тебя без работы. И еще, ты мог озвереть из-за того, что лысеешь, люди убивали и за меньшее.
— Вовсе я не лысею, — возмущается Ибрагим. — Спроси у Энтони, какие у меня волосы, он от них в восторге.
— И ты был там, в самой гуще, как обычно. И как раз такие, как ты, в кино совершают идеальное убийство, просто чтобы проверить, сойдет ли оно им с рук.
— Вот это верно, — признаёт Ибрагим.
— В исполнении Омара Шарифа, — добавляет Рон.
— Итак, насчет моих волос мы согласились. Ладно, ставлю себе семь. Теперь Джойс и Элизабет.
Ибрагим наслаждается поздней беседой. Когда Рон уйдет, останется разве что почитать, составить новые списки, потом загнать себя в постель и ждать, когда придет сон, который никогда не торопится. Слишком много голосов добиваются его внимания. Слишком много людей прячутся в темноте, ожидая от него помощи.
Ибрагим знает, что обычно он засыпает последним в Куперсчейзе, и в этот вечер радуется предлогу не ложиться. У него компания. Два старика, отражающие наступление ночи.
Снова раскрыв блокнот, Ибрагим смотрит в окно на квартиру Джойс. Всюду темно. Поселок спит.
Возвращающаяся с холма Элизабет, как настоящий профессионал, конечно, не выдаст себя лучом фонарика.
Глава 67
Джейсон Ричи за угловым столиком доедает ланч. Морской черт и панчетта, то и другое от местного производителя.
Он не очень понимает, что делать.
«Блэкбридж» на удивление переменился. Он теперь гастропаб, называется «Ле пон нуар»
[12], название выписано черным по серому неброским минималистичным шрифтом. За прошедшие годы Файрхэвен основательно пообтесали, убрали кое-какие темные углы.
И меня тоже, думает Джейсон, пригубливая воду с газом.
Джейсон думает о той фотографии. С оружием он бы чувствовал себя намного спокойнее, а двадцать лет назад это был не вопрос. Зашел бы в «Блэкбридж», поговорил с Мики Лэндсдоном, тот бы звякнул Джоффу Гоффу, и не успеешь допить пива, прикатит на велосипеде «биэмикс» мальчишка с пакетом в оберточной бумаге и получит за труды пакетик чипсов и пачку сигарет.
Простые были времена.
Теперь Мики Лэндсдон в Вэндсворте отбывает срок за поджог и торговлю поддельной виагрой на автомобильных распродажах.
Джофф Гофф попробовал купить файрхэвенский футбольный клуб, потерял все деньги на обвале недвижимости, сделал новое состояние на продаже ворованной меди и в конечном счете погиб в авиакатастрофе.
И кто теперь катается на «биэмиксах»?
Фотография лежит перед ним на столе. Снимали в «Блэкбридже» давным-давно. До времен панчетты и хлеба на закваске.
Вся шайка-лейка, как вчера. Смеются, словно беда не ждет за углом.
Джейсон, едва сел, принялся высматривать место, где Тони застрелил того лондонца, решившего попытать счастья с наркотой в сонном Файрхэвене. Где-то в двухтысячном, помнится? Задача была сложной, потому что при ремонте передвинули стену, но Джейсону кажется, это было возле восстановленного камина, в котором горят закупленные у местных торговцев поленья.
— Кофе, сэр?
Официантка. Джейсон заказывает флэт уайт.
Джейсону вспоминается, как пуля, пробив парню живот, прошила тонкую как бумага стену и еще на парковке продырявила переднее крыло «Кроссворта RS500» Турка Джонни. Джонни взбесился, понятно, но что он мог против Тони?
Турок Джонни. Джейсон долго его вспоминал. Почти наверняка это он сделал снимок, оставленный у трупа. Всегда ходил с фотоаппаратом. Знала ли полиция? Не вернулся ли Джонни в город? Или вернулся Бобби Таннер? И не станет ли Джейсон следующим?
Мальчишка, которого подстрелил Тони, умер. В те времена такие часто являлись из Лондона. То из Северного Лондона, то из Южного: банды расширялись, искали податливые новые рынки.
Официантка приносит ему кофейный напиток. С миндальным бискотти.
Джейсон до сих пор помнит убитого Тони парнишку. Совсем ребенок. Предложил пакетик кокса Стиву Эркану в «Дубе» на набережной. Стив Эркан был киприот, околачивался при банде, ни во что не впутывался, но и не подводил. Теперь у него фитнес-зал. Стив Эркан его и подставил — посоветовал молодому торговцу попытать счастья в «Блэкбридже». Что парень и сделал, быстро убедившись, что счастье от него отвернулось.
Из него вытекло много крови. Джейсон это запомнил, и что это было совсем не смешно, тоже запомнил. Если подумать, парню было лет семнадцать, теперь кажется — мальчишка, но тогда не казалось. Кто-то запихнул его в старый фургон «Бритиш Телеком», принадлежавший Бобби Таннеру, и таксист, которого Тони часто использовал в таких делах, вывез его за плакат «Добро пожаловать в Файрхэвен» на А2192, да там и вывалил. Там его и нашли утром. Поздно нашли. Парень давно умер, но он знал, чем рискует. Таксиста тоже застрелили, потому что Тони полагал, что перестраховаться никогда не лишнее.
Для Джейсона на том все и кончилось. Да и для всех для них, в сущности. Это уже было не «ребята деньги делают», не было дружеской забавой, игрой в Робин Гуда или во что они тогда играли. Это уже были пули, мертвые тела, полиция и плачущие родители. Он был идиотом. Только слишком поздно догадался.
Бобби Таннер вскоре после того свалил. Его младший братец Трой утонул на лодке в Ла-Манше. Доставлял наркотики? Этого Джейсон так и не узнал. Джонни тоже сделал ноги, сразу как пристрелил таксиста. И на этом всё. Вот так, одна пуля — и ушли те времена. И скатертью дорога.
