Крис останавливает его движением руки.
— Почти сразу после стычки с этим мошенником человек падет, убитый смертельной инъекцией. А это придает делу совершено другую окраску, особенно когда мы узнаём, что этот мошенник — врач. Я ничего не упустил?
Макки молчит.
— Я еще раз прошу, сэр. Не могли бы вы ради меня снять этот воротничок?
— Я теперь не священник, тут вы правы, — с протяжным вздохом говорит Макки. — Но был им, был много лет. А это дает определенные привилегии, и воротничок в их числе. И если мне хочется его носить и называть себя отцом Макки, это мое дело.
— Доктор Макки, — говорит Крис, — речь идет об убийстве. Перестаньте мне лгать. Констебль де Фрейтас все проверила. Церковь охотно пошла нам навстречу. Что бы вы ни говорили нам, местному совету, Яну Вентаму, дамам, оборонявшим ворота, — вы не священник и никогда им не были. Вас нет ни в каких документах, нет в пыльных гроссбухах, нет на старых фотографиях. Я не представляю, зачем вы нам лжете, но у нас на руках мертвое тело, мы ищем убийцу и, естественно, хотим поскорее его найти. Если я упустил что-то существенное, пожалуйста, скажите.
Макки минуту смотрит на Криса, размышляет. Затем качает головой.
— Только если вы меня арестуете, — отвечает он. — В ином случае я теперь поеду домой. Я не в обиде, я понимаю, что это ваша работа.
Мэттью Макки, перекрестившись, встает. Встает и Крис.
— На вашем месте, доктор Макки, я бы остался.
— Как только вы мне предъявите обвинение, — обещает Макки. — А пока…
Донна, поднявшись, открывает перед ним дверь допросной, и Мэттью Макки удаляется.
Глава 70
Курить в сауне, может, и тяжело, но Джейсон Ричи делает все, что в его силах.
— Ты уверен, что все будет окей, пап? — спрашивает он. Пот льет с его лба.
— Ты им просто все расскажи, — отвечает Рон. — Они знают, что делать.
— И ты считаешь, они его найдут? — спрашивает Джейсон.
— Я бы предположил, что найдут, — говорит растянувшийся на нижней лавке Ибрагим.
Открывается дверь сауны, входят Элизабет и Джойс, обернувшиеся полотенцами поверх купальников. Джейсон гасит сигарету в горке неостывшего пепла.
— О, как это мило, — восхищается Джойс. — Эвкалипт!
— Рада вас видеть, Джейсон. — Элизабет занимает место напротив полуголого боксера. — Кажется, вы думаете, что мы можем быть вам полезны. Должна сказать, я с вами согласна.
С любезностями покончено. Элизабет упирается в Джейсона взглядом.
— Итак?
Джейсон рассказывает ей и Джойс историю, которую уже выложил отцу. Из рук в руки переходит копия фотографии. Ибрагим отдал ее на ламинирование.
— Я получил этот снимок, — подтверждает Джейсон, — и тут я такой: что за дела? Откуда он? Не газетчики ли? Может, завтра он будет на первой странице «Сан»? Я так подумал. Но ни писем, ничего. Журналисты не звонят, а мой номер у них есть, так что все это значит?
— И что все это значит? — спрашивает Элизабет.
— Ну, я подумал, не позвонить ли пиар-агенту. Вдруг они с ней связывались? Честно сказать, я был в шоке — снимку двадцать с лишним лет, из того мира я ушел. Вот я и готовился все отрицать или что-то выдумать: мол, ставили сценку, карнавал, лишь бы объяснить.
— О-о, хорошая мысль, — вставляет Джойс.
— Ну вот, смотрю я на это фото, и тут что-то щелкает. Приходит в голову вдруг: это такая игра. Может, снимок попал к Тони, знаменитый боксер на груде купюр, вокруг уголовники. Он и послал мне фото в надежде заработать. Вышли мне двадцать кусков, и картинка не попадет в газеты. На самом деле достаточно справедливо, я и подумал, ладно, позвоню ему, поболтаем. Вдруг да договоримся.
— Тони Карран способен был вас шантажировать? — спрашивает Элизабет.
— Тони на все был способен, это да. Так вот, первым делом я купил себе новый телефон, дешевенький.
— Потом расскажете, я как раз присматриваю для себя, — говорит Ибрагим.
— Конечно, мистер Ариф, — соглашается Джейсон. — Ну вот, звоню раз — нет ответа. Звоню еще раз, то же самое; выжидаю двадцать минут и снова звоню. Не берет трубку.
— Я никогда не отвечаю на звонки с незнакомых номеров, — говорит Джойс. — Как показывали в «Аферистах».
— Очень разумно, Джойс, — Джейсон продолжает. — Тогда я заехал к папе хлебнуть пивка и увидел его самого, Каррана, за ссорой с Вентамом.
— А мне ни слова ни сказал, — жалуется Рон, и Джейсон подтверждает его слова движением руки.
— Так что когда мы с папой выпили по паре…
— И со мной, — вставляет Джойс.
— И с Джойс, — соглашается Джейсон. — Потом я поехал немножко покататься, просто подумать. И приехал к дому Тони, отличный дом. Ну вот, мы всегда друг с другом осторожничали, я и Тони, слишком много секретов, но я же не просто так очутился перед его порогом. Машина его стояла на дорожке, так что, когда он не открыл, я подумал, что он видит меня через камеру и не хочет поговорить. И я его понимал, так что позвонил еще раз-другой и уехал.
— И это в день его смерти? — спрашивает Джойс.
— В день смерти. Изнутри я ни звука не слышал, так что не скажу, до или после. Словом, поехал я домой. Через пару часов выхожу в эту группу в «Ватсапе».
— «Группу в “Ватсапе”»? — переспрашивает Элизабет, но Джойс машет на нее рукой, а Джейсон продолжает.
— Там несколько старых знакомых, и кто-то рассказывает, что Тони нашли убитым у него дома. Я похолодел, понимаете. Утром мне присылают фото, а днем Тони умирает. Были причины забеспокоиться. В смысле, я могу о себе позаботиться, но Тони тоже мог, и много ли ему это дало? Так что я всполошился, естественно, а потом полиция пронюхала, что я побывал у Тони, и о моих звонках в тот день тоже узнала. И у них тот же снимок со мной, его оставили возле тела. Не приходится их винить, если они сочли, что тут воняет. Я бы тоже так подумал.
— Но вы не убивали Тони Каррана? — спрашивает Элизабет.
— Нет, это не я, — отвечает Джейсон. — Но сами видите, почему полиция решила, что это я.
— Доводы у них неопровержимые, — соглашается Ибрагим.
— И вы приехали спросить, не сумеем ли мы отыскать вам ваших старых приятелей? — уточняет Элизабет.
— Ну, — говорит Джейсон, — послушать папу, так полиция хороша, но вы много лучше.
Все молча кивают.
— И насчет старых приятелей, — добавляет Джейсон. — Есть еще парень, который тогда снимал.
— Кто же это? — спрашивает Элизабет.
— Турок Джонни, четвертый в нашей маленькой шайке.
— Он из Турции? — спрашивает Джойс.
