Глава 37
Множество обитателей царства собралось в главном дворцовом зале, когда его порог переступила Хэтти вместе со своей семьёй. Даже там, где не было свободного пространства, жители Гдетам-Нынчесям исхитрились устроиться так, чтобы видеть происходящее. Кролики и ежи сидели на спинах у слонов, а кто-то даже взобрался на колонны. Среди резных деревянных морд гекконов, павианов и макак таращили глаза белки и какаду. Над всеми ними расселись по балкам или парили между стропилами драконы-рыцари. Чешуя их отливала серебром, делая драконов похожими на созвездия.
Волнение, охватившее Хэтти при виде огромной толпы, улеглось, стоило ей увидеть знакомых. Джек и другие свидетели махали Хэтти, когда девочка шагала к помосту, расположенному под окнами в форме звёзд, выходивших на площадь перед дворцом.
В центре помоста стояло огромное деревянное кресло Лорда Мортимера, выточенное в виде вставшего на дыбы жеребца. Увидев его, Хэтти вздрогнула. Оно источало угрозу под стать самому Лорду Мортимеру, и она представить не могла, чтобы кресло подошло её отцу.
Лорд Джаспер приблизился к креслу. Он поглядел на оскаленные зубы жеребца и повернулся к толпе. В зале воцарилась тишина.
– Друзья, – сказал он, – прежде чем мы начнём, есть кое-что, что мне хотелось бы устранить. Не мог бы кто-нибудь из слонов убрать эту резную страхолюдину?
Толпа потеснилась, и Виктор сделал шаг вперёд.
– С удовольствием, – прогудел он.
Виктор кивнул Клементине: они вдвоём взялись за кресло и перенесли его к краю помоста.
– Так лучше, – произнёс Лорд Джаспер и обвёл взглядом зал. – Где Скамья? – спросил он. – Не будешь ли ты так добра, не выйдешь ли вперёд?
Хэтти не расслышала, что ответила Скамья, но Джек и Бет взяли её. Дети подняли Скамью на помост.
Лорд Джаспер прочистил горло.
– Скамья, я слышал об отваге, которую ты проявила, пока я был в темнице. Я знаю, что ты неоднократно и хитроумно помогала моей семье. Ты сделала много больше, чем можно было ожидать, но я хотел бы попросить тебя о последней услуге. Не окажешь ли ты всем нам честь, став нашим троном?
Скамья едва слышно сглотнула.
– Это огромная честь для меня, – ответила она.
– И для нас – огромная честь, – вымолвил Лорд Джаспер. – Но как нам обращаться к тебе отныне? Трон? Мы не можем звать тебя Скамьёй.
– Я не из тех, кто задирает нос и важничает, – провозгласила Скамья самым торжественным голосом. – Вы можете звать меня Мадам Скамья.
Лорд Джаспер подмигнул Хэтти и Артуру.
– Очень хорошо, Мадам Скамья. А теперь у меня будет ещё одна просьба. Может ли моя семья присесть на тебя, пока я говорю?
– Таков мой долг в качестве вашего трона.
Хэтти была к ней ближе остальных, поэтому села первой.
– Ты стала легче, Хэтти Браун, – шепнула Скамья. – Ты счастливее теперь?
– Я стала счастливее после того, как побеседовала с Мудрочервией, – ответила девочка.
Больше сказать она ничего не успела, потому что Лорд Джаспер повернулся к Виктору и продолжил говорить.
– Мадам Скамья – не единственная среди жителей Гдетам-Нынчесям, сослуживших моей семье добрую службу. Есть те, которых, как Тито, я никогда не смогу отблагодарить так, как они того заслуживают. Но есть и другие, которых я, по счастию, могу поблагодарить лично. Виктор, ты подверг себя смертельной опасности, когда увёл из города стражей, чтобы дать Хэтти шанс освободить Сотенных Детей. В результате мой брат возжаждал убить и съесть тебя, но ты перенёс испытание стоически. И я никогда не забуду, как ты ободрял меня, когда мы вместе томились в темнице. Ты – наш замечательный друг.
Но я слышал, что нечто, принадлежащее тебе, было повреждено теми, кто пытался помочь нам всем. Некую вещь взяли из твоей комнаты для спасения Сотенных Детей.
Лорд Джаспер умолк. Леди Вайолет и Сэр Шуаб подлетели к помосту, держа покачивающуюся маслобойку.
– Виктор, мы возвращаем тебе это с благодарностью.
У Виктора заблестели глаза. Слон принялся разглядывать маслобойку, и кончик розового языка скользнул по его губам.
Толпа возликовала, когда Виктор поднял маслобойку, чтобы показать её собравшимся, а Лорд Джаспер запрокинул голову и обратился к Кредо.
– Мой непостижимый друг, – начал он. – Многие опасаются какаду, боясь, что они выдадут их секреты. Но ты сохранил все наши тайны и неизменно поддерживал наше общее дело. Моя семья хотела бы предложить тебе гнездовье в стенах главного зала дворца, если жить здесь тебе по вкусу.
Кредо обвёл зал острым глазом. Чёрный язычок заплясал.
– Слоновьи казармы, – прощебетал он.
Виктор засмеялся.
– Думаю, Кредо говорит, что предпочёл бы поселиться там, – объяснил слон и помахал Кредо ушами. – Ты можешь свить гнездо в моей комнате, – прибавил он, и какаду одобрительно поднял хохолок.
– Если ты передумаешь, главный зал ждёт тебя, – заметил Лорд Джаспер и оглядел собравшихся. – Страж Хоган! – окликнул он кого-то.
Хэтти увидела, как удивлённо вскинулся страж, который был с ними в подземелье.
– Я и Хэтти встретили тебя при несчастливых обстоятельствах, – обратился к нему Лорд Джаспер. – Но сразу же после того, как мы расстались, ты совершил необычайный поступок. Лорд Мортимер отдал приказ убивать детей города, причём одного за другим. И всякий раз, как один из них умрёт, должен был звонить колокол, чтобы все родители в его армии сражались ещё отчаяннее в надежде остановить убийства раньше, чем придёт очередь их ребёнка. Ты же отвёл детей в слоновьи казармы и звонил в колокол, чтобы Лорд Мортимер считал, что его приказ исполняется. Я буду благодарен тебе, если ты станешь одним из моих личных стражей.
Хоган прижал руку к груди.
– Почту за честь.
Он склонился в глубоком поклоне.
Лорд Джаспер улыбнулся, затем кивнул мужчине и женщине, стоявшим у дверей зала.
– Впустите их, – распорядился он.
Деревянные двери распахнулись: Сэр Иводрев и Леди Серена пролетели над головами собравшихся. Драконы медленно взмахивали крыльями, чешуя потускнела. Сэр Иводрев горделиво поглядывал вокруг, но Хэтти было ясно, что он напуган.
– Сэр Иводрев, Леди Серена, рад снова вас видеть! – промолвил Лорд Джаспер. – Остаётся только желать, что случилось это при удачных для вас обстоятельствах.
Сэр Иводрев выпятил челюсть. Он вызывающе посмотрел на Лорда Джаспера, зависнув перед ним в воздухе. Леди Серена держалась не так самоуверенно. Глаза её беспрестанно бегали по залу, но ни на чём не могли задержаться.
