Ребята прикончили по паре пончиков и стали разбирать книги, в жарких спорах решая, какие интересней, что читать сначала, а что потом и какие именно каждый из них заберёт к себе домой.
Как вдруг дверь в кафе открылась, и сквозь неё проник незнакомый мужчина. Ребятам показалось, что вошёл он как-то крадучись, но это, наверно, им только показалось.
– Добрый вечер, – тихо сказал незнакомец, потрясая плоским бумажным свёртком, который он держал в руке, постепенно меняя свою окраску (вместе со свёртком) – с тёмно-фиолетовой на лимонно-жёлтую. – У меня тут с собой одна пластинка, – продолжал незнакомец, отчаянными усилиями распутывая верёвку и разрывая на свёртке бумагу. – Так вот, хочу её проиграть на вашей музыкальной машине. Это будет, увидите, лучшая пластинка сезона. Включишь – и будешь ты на волосок от…
Незнакомец внезапно оборвал фразу и, видно, очень разволновался. Некоторое время он стоял молча, меняя окраску вместе со своим свёртком и постепенно приходя в себя и успокаиваясь.
Гомер и Фредди тоже меняли окраску и тоже молчали, ожидая, чтобы незнакомец договорил. И он договорил, когда пришёл в себя настолько, что почти без дрожи в голосе мог произнести:
– Сами услышите, тогда поймёте.
Одновременно он развернул наконец свой свёрток, достал пластинку и – ребята просто обомлели! – кинул эту пластинку под потолок. Но и после этого он вовсе не стал даже пытаться её поймать, а наоборот – сунул руки в карманы пальто и спокойно стоял, глядя, как она вот-вот упадёт и разобьётся.
Она действительно упала с громким стуком прямо посреди кафе. Гомер и Фредди вскрикнули, а незнакомец горько рассмеялся.
– Небьющаяся, – сказал он с печальным видом. Он поднял пластинку с пола и согнул её пополам. – И неломающаяся, – добавил он. – Да, – заговорил он опять, – крепкая до безобразия! Небьющаяся до отвращения! Неломающаяся до… до… не знаю до чего!
Он опять страшно разволновался, а когда немного успокоился, подошёл к музыкальной машине и открыл верхнее полукруглое стеклянное окошко над панелью с кнопками.
– Я поставлю её, – сказал он, – между «Симфонией буги-вуги» № 5 и «Полькой буги-вуги» № 6. Ладно?
И он быстро втиснул свою пластинку в общую кучу.
– Вот, – сказал он, вздыхая с огромным облегчением и меняя в это же самое время цвет лица с жёлтого на синий. – Вот, значит, таким образом…
Ребята тоже почувствовали себя легче. Уж очень странно повёл себя незнакомец с самого начала, а вот сейчас, кажется, успокоился наконец, перестал дёргаться и переживать неизвестно из-за чего. Гомер вспомнил о своих обязанностях, прошёл за прилавок и оттуда спросил:
– Хотите чего-нибудь поесть, сэр? Сандвич? Чашечку кофе? Или, может, вкусный свежий понч…
– Нет! Нет! Нет! – отчаянным голосом завопил незнакомец, прежде чем Гомер успел произнести «ик». – Нет! Нет! Ни за что! – Он извивался всем телом, кашлял и грозил пальцем. – Я никогда, ни при каких обстоятельствах не ем их, – объяснил он, когда немного успокоился. А затем облокотился на прилавок и таинственно прошептал: – Ведь в них, вы это прекрасно понимаете, очень много дырок! Просто полным-полно дырок!
Гомер с минуту подумал, оценивая это заявление, потом пожал плечами и сказал:
– Ну, может, томатный сок? Он у нас очень…
– Молчи! – трагическим шёпотом произнёс незнакомец и громко икнул. – Умоляю, ни слова больше! – Он снова икнул. – Я не пью томатный сок! Никогда!
Он замолчал и снова икнул. Гомер быстро наполнил стакан водой и протянул незнакомцу со словами:
– Задержите дыхание, когда будете пить, и сосчитайте до десяти. Я всегда так делаю.
– А ещё лучше, – вмешался Фредди, – сказать про себя, например, так: «Икота, икота, перейди на мистера Скотта, со Скотта на кого-то, с кого-то на того-то…» Или спеть…
– Не нужно! – закричал незнакомец. – Ради бога, не нужно!
– А вообще я не понимаю, – продолжал Фредди, – почему, когда Гомер сказал вам про пончики и про…
– Ни слова больше! – зашипел незнакомец и чуть не выронил из рук стакан. – Умоляю, ни слова! Иначе… Я ведь уже говорил вам, что никогда не ем пончиков…
Он с укором посмотрел на Фредди, потом повернулся к Гомеру и сказал:
– Спасибо. Спасибо за угощение… За воду то есть… Икота у меня почти прошла… А теперь я, пожалуй, пойду. Всего хорошего!
Он ринулся к двери так, словно убегал от чего-то страшного, что вот-вот должно было произойти…
– Одну минуту, мистер! – крикнул ему Гомер. – Вы ведь хотели послушать пластинку… И потом, как она называется?
– Ах да, – сказал незнакомец, останавливаясь в дверях. – Как называется? Называется она «Пон… сим… пон»… Впрочем, у неё нет названия… И вообще скажу вам, ребята, по правде: не ставьте вы её! Не надо! Прошу вас… и даже умоляю! Пусть никогда, – голос незнакомца зазвучал торжественно, – пусть никогда не опустится иголка на её небьющуюся и неломающуюся поверхность, и пускай ни один звук не исторгнет ваша чудесная, ваша прекрасная машина из этой… «Пон… сим…»
Он внезапно замолчал, а ребята закивали головами и с трудом перевели дыхание. Они были взволнованы и напуганы поведением незнакомца и особенно последними его словами.
Так же внезапно, как замолчал, незнакомец расхохотался, но при этом лицо его оставалось совершенно серьёзным.
– Ха, ха, ха, – произнёс незнакомец, и все эти «ха» музыкальная машина немедленно окрасила в зловещий фиолетовый цвет.
– Ха, ха, ха… – И, перейдя на свистящий шёпот, добавил: – Но она исторгнет! Вы совершите это своими руками! – Приобретая на прощание кроваво-красный оттенок, он закончил так: – А теперь прощайте, мои милые, чреватые бедами Пандоры в штанах!
Под эти слова дверь за ним бесшумно закрылась, озарившись зелёным цветом, и ошеломлённые мальчишки остались одни.
Долгое время никто из них не произносил ни слова. Потом наконец Фредди повертел пальцем около виска и произнёс:
– А он всё-таки, наверно, того, этот мужчина. А? Как ты думаешь? И потом, что он хотел сказать, когда обозвал нас «чреватыми Пандорами в штанах»?! Наверно, это животное какое-нибудь? Почему же этот псих решил назвать нас животными в штанах?
– Чепуха, – сказал Гомер. – Ты думаешь, от слова «па`нда»? Это что-то вроде енота. Живёт в Гималаях. А здесь никакая не «панда», а «Пандора»… По-моему, это просто девчачье имя.
– Значит, этот тип обозвал нас девчонками! – закричал Фредди, сжимая кулаки. – Да ещё сказал, что мы в штанах и чреватые бедами! А что такое «чреватые бедами»? То же, что «угреватые»?
