Григорий, порывшись в ящиках письменного стола, нашел записи, сделанные отцом в нескольких толстых тетрадях в коленкоровой обложке. Однако прочитать записи он не смог, так как вместо обычных слов там были непонятные сокращения, значки, которые он вначале принял за тайнопись, шифр. Он разочарованно уставился на непонятные знаки.
«Это стенографическая запись! — осенило его. — Отец увлекался стенографией, предпочитая ее диктофонным записям, даже пытался склонить меня к ее изучению. Объяснял преимущество стенографии тем, что записи с диктофона надо потом расшифровывать, переводить в удобоваримый текст». Григорий вспомнил его доводы: «Редко кто правильно говорит, и мы на слух воспринимаем не саму конструкцию предложения, а смысл сказанного. Когда привыкнешь в стенографии, ощутишь массу ее преимуществ». Однако его объяснения Григория не убедили и стенографию он не стал изучать.
Скорее интуитивно, чем имея некий умысел, Григорий приподнял тетрадку и встряхнул ее. Из нее вылетела фотография и, планируя, опустилась на пол изображением вниз. Григорий наклонился и, взяв ее, перевернул — на него смотрело лицо школьного учителя и руководителя театра Владлена Николаевича. «Зачем отцу нужна была фотография физика? Тот приходил к отцу для игры в шахматы, или их еще что-то связывало? Что именно?»
Григорию вновь вспомнились слова Владлена Николаевича, сказанные на похоронах отца худощавому незнакомцу: «Нельзя общаться с миром нежитей без последствий. Призраки лишены эмоций, в этом их главное отличие от людей». А ведь он сам видел вчера призрак отца! И не только его. «Что мог знать об этом Владлен Николаевич?» И Григорий с сожалением отложил тетради в сторону. «Придется поискать специалиста по стенографии, в Смеле сделать это будет непросто. — И тут же улыбнулся сам себе: — В наш век интернета расстояний не существует».
Григорий подошел к сейфу, он оказался закрытым, ключа в письменном столе не нашлось. «Какую тайну ты скрываешь? Надо будет узнать у мамы, где ключ от него».
Зайдя в интернет, он набрал в поисковике «Найти стенографиста», и тут же на сайте «Работа» получил четыре резюме специалистов-стенографистов, которые ищут работу. «А я думал, что эта специальность ушла в небытие».
Григорий остановил свой выбор на Елене, которая, кроме стенографии, была еще и транскрибатором. Что значит это мудреное слово, Григорий не знал, но интернет и в этом помог. Оказалось, что транскрибация — это, грубо говоря, перевод звуков в текст. Созвонившись с Еленой, он договорился о цене и сроках, сфотографировал листы с записями отца и отослал ей. Она пообещала прислать расшифровку уже на следующее утро.
Испытывая удовлетворение от проделанной работы, Григорий решил отправиться на прогулку. Родительский дом находился далеко от центра города, да и от зон отдыха. Конечно, можно было пройти через переплетение железнодорожных путей к водохранилищу на реке Тясмин, которое в шутку жители называли Смелянским морем, берега которого облюбовали рыбаки. Однако Григория потянуло в центральную часть города, и он отправился туда на автомобиле.
Выехав на Соборную улицу, Григорий постоял на переезде, пропуская поезд, переехал по мосту речку Серебрянку, доехал до Центральной площади, где расположено здание райадминистрации, которое из-за цвета жители прозвали «Белым домом». Он припарковал автомобиль возле старой четырехэтажной гостиницы «Смела» и отправился дальше пешком, не имея конкретных планов. В предыдущие приезды к матери Григорию из-за дефицита времени было не до прогулок. Обычно он приезжал поздно вечером, поужинав и немного пообщавшись с мамой, узнав местные новости, отправлялся спать, чтобы рано утром вернуться в Киев. Сейчас у него времени было вагон и малая тележка, он не знал, куда его деть. Ему хотелось пройтись по полузабытым улочкам города и пообщаться с кем-нибудь из своего прошлого. Смела город небольшой, поэтому он был уверен, что в центре обязательно встретит кого-нибудь из знакомых. Так и вышло.
— Григ, ты?!
После радостного вопля Григорий почувствовал сильный, отнюдь не дружеский удар по плечу. Григом его звали в школе. Обернувшись, он увидел улыбающегося здоровяка — одноклассника Петю Утвенко по прозвищу Дон, который тоже играл в школьном театре. Кроме театра Дон имел еще одно пристрастие. В 90-е годы его старший брат Валера был членом бригады Сивого, известного в Смеле авторитета. Дон собирался после школы пойти по стопам брата, грезил бандитской романтикой, сериал «Бригада» был его самым любимым. Он и в школьный театр попросился, когда услышал, что там будут ставить пьесу «Разбойники».
Но однажды в Смелу приехали столичные бандиты и сказали Сивому, сколько он должен отстегивать из своих доходов за их крышу. Сивый заявил, что не нуждается в охране и сам может в любой момент выставить полсотни бойцов, а если потребуется, то и в десять раз больше.
На самом деле в его бригаде насчитывалось едва ли три десятка доморощенных «спортсменов», в основном из подвалов-качалок. Столичные гости не стали спорить и уехали ни с чем. На всякий случай Сивый тут же объявил набор кандидатов в свою бригаду, и у десятиклассника Пети исполнилась мечта. Он хотел втянуть туда и Григория, но тот благоразумно отказался. Школьный театр ему нравился больше бандитских разборок.
Ответа от столичных бандитов сразу не последовало, и через два месяца Сивый успокоился, отменил «военное положение», которое нервировало и милицию. Как-то под вечер, не привлекая к себе внимания, с нескольких сторон в город въехало полдесятка джипов, полных «спортсменов». Приезжие имели всю подробную информацию о бригаде Сивого, кто и где бывает в это время. Они действовали быстро и слаженно. В результате Сивый и трое его ближайших подельников исчезли. Ходили слухи, что их взяли тепленькими и живьем закопали в Черном лесу, который и без того пользовался дурной славой. А остальных ребят из бригады застали в самых неожиданных местах и били смертным боем, после чего половина из них стали инвалидами. Досталось и старшему брату Петра, Валере, который после этого провалялся полтора месяца в больнице и больше не помышлял о вступлении в какую-либо бригаду. После столь жестокой расправы в здешней милиции только развели руками — мол, ничего такого не ожидали, но и вздохнули с облегчением: обошлось без стрельбы. Сивого и его сотоварищей поискали для вида и умыли руки. Нет тела — нет дела. Сивый тоже был скорый на расправу бандит и сам возил в Черный лес барыг, не соглашавшихся платить ему ежемесячно мзду. Вновь сформированная из местных бригада полностью подчинялась киевским бандитам. В это самое время Григорий покинул родной город, чтобы поступать в театральный.
Дон за прошедшее время стал в три раза толще, но его знаменитая улыбка на пол-лица осталась прежней. Прозвище Дон он получил из-за схожести его улыбающегося с утенком Дональдом, а не из-за увлечения бандитской тематикой. Григорий с размаху ответил таким же ударом по плечу бывшего одноклассника, но тот даже не шелохнулся.
— Какими судьбами ты здесь? Видел тебя по телику, и в кино видел! Уважаю, Григ!
— Дон, с каких это пор ты стал смотреть зомбоящик? Даже в школе тебя было трудно затащить в кинотеатр, если только там не шел фильм с участием Брюса Ли, Чака Норриса или Стивена Сигала.
