— Не там смотришь — на бедре у него повреждена артерия, видишь, хлещет алая кровь, — раздался спокойный голос Келли. — Ему ничем не поможешь.
— Эдди, что ты наделал! — в ужасе закричал Томас.
— Дело сделано, и назад не вернешь. Помоги мне перевязать раны — он меня пару раз задел.
— Эдди, что ты наделал! — бормотал Томас, оказывая помощь брату.
По телу Волчека пошли судороги, он несколько раз дернулся и затих.
Покрыв тело Волчека приготовленной материей, его погрузили на повозку, которая медленно двинулась в сторону города.
— В Праге мне появляться нельзя. Про дуэль императору вскоре доложат, и город превратится для меня в мышеловку. Мне надо переждать какое-то время, пока император гневается. Вскоре он поймет, насколько я ему нужен, тогда я вернусь. Я взял достаточно золота. — Келли указал на туго набитый кошель на поясе, и тут его лицо скривилось. — Черт возьми!
— Что случилось?
— Отправляйся в мой дом. Ты знаешь, где я храню черный кристалл, возьми его и сохрани у себя.
5. Королевский дворец в Пражском Граде. 1593 год
Император Священной Римской империи, король Германии, Венгрии, Богемии, эрцгерцог Австрии, сорокалетний Рудольф II третий день не покидал своих покоев в новом дворце. Он страдал от очередного приступа «душевной болезни», как ее назвал придворный врач Гаек, нагнав на него очередные страхи.
К дверям, ведущим в императорские покои, приблизился высокий плотный мужчина в вамсе, расшитом золотыми нитками, с массивной золотой цепью на груди. Это был министр Пауль фон Траутзон. Он властным взглядом окинул алебардщиков, стоящих на страже, и, подойдя к дверям, несколько раз сильно стукнул в них.
Через время они приоткрылись и показался лысоватый мужчина в ливрее. Это был Филипп Ланг, обер-камердинер. Последние два года он словно тень следовал за императором, всегда оказываясь под рукой в нужный момент, и постепенно стал его особо доверенным лицом и советником. Траутзон, как и камерарий Румф, ненавидел Ланга, наблюдая, как император все больше подпадает под его влияние.
При дворе Рудольфа II был внедрен испанский дворцовый церемониал, согласно которому никому нельзя спрашивать о чем-либо государя; тему разговора выбирал только сам правитель, а посетитель не должен был просить ни о чем ином, кроме того, что изложил в своем прошении. Благодаря этому обер-камердинер Ланг стал обладать огромной властью, которую он вовсю использовал. Подавая прошение, требовавшее аудиенции и личного решения императора, просители, вне зависимости от родовитости и звания, старались заручиться поддержкой обер-камердинера Филиппа Ланга.
— Ваше сиятельство! Господин министр! — Поклонившись, камердинер осклабился в подхалимской улыбке. — Его императорское величество соизволят отдыхать и никого не принимают. Если ваше сиятельство…
— Прочь! — Траутзон оттолкнул наглого камердинера и вошел в императорские апартаменты, состоявшие из малого зала для аудиенций, кабинета, малой алхимической лаборатории, гостиной и спальни.
Императора он застал в малой алхимической лаборатории, где тот проводил дистилляцию. Рудольф здесь ставил лишь небольшие опыты, так как опасался пожара, который однажды случился и был погашен. Для полного цикла алхимических опытов император имел большую лабораторию, расположенную в Пороховой башне, где порох давно не хранился.
— Что случилось?! — встревожился Рудольф, увидев вошедшего министра.
— Сир! Османский губернатор Боснии Хасан-паша затеял строительство турецкой крепости на реке Куп возле Петриньи. Это говорит о том, что он подбирается к нашей крепости Сисак, имеющей чрезвычайное стратегическое значение. По сути это ворота, открывающие путь в Венгерское королевство и Австрийское эрцгерцогство. Нам необходимо жестко отреагировать, сир.
— Начать войну с османами?! Решите это дипломатическим путем, и никаких военных действий! У нас мирный договор с османами, не в наших интересах его нарушать.
— Но… — Министр хотел объяснить, что войны не избежать, и лучше ее начать сейчас, пока противник не укрепил свои позиции, и что войск достаточно, чтобы разгромить османского пашу, а также что предупредительный военный удар австрийских войск, скорее всего, поможет избежать войны с османами.
— Никаких «но»! — раздраженно воскликнул Рудольф. — Вы мне мешаете. Уходите!
Траутзон понял, что императора ему не переубедить, и удрученно склонил голову:
— Как прикажете, сир.
Он отступил к двери и развернулся, намереваясь выйти.
— Постойте! — остановил его голос императора.
Министр повернулся, радуясь, что император изменил свое решение.
— Как там Келли? Он в тюрьме? Давно не слышал о нем.
— Его изловил квартирмейстер Грегор Бенл со стражниками. Келли настигли в Собеславе. Он попытался оказать вооруженное сопротивление, но был схвачен. Теперь Келли пребывает в тюремном замке Кршивоклат. Обнаружилось, что у него отрезаны уши, поэтому он и носил длинные волосы. Под пытками он признался, что в Ланкастере совершил подлог документов и по решению суда палач его лишил ушей. Настоящее его имя Эдвард Тальбот, а не Келли, он простолюдин, сын аптекаря. Сир, как прикажете с ним поступить? Казнить на Конской площади или прямо в тюремном замке?
Тяжкие изобличения бывшего любимца не произвели на Рудольфа особого впечатления.
— Какая нам разница, как он себя называет, — Келли или Тальбот? Он умелый алхимик и некромант, может разговаривать с духами. Приведите его ко мне, я хочу, чтобы он спросил у духа, как мне следует поступить с османами.
— Как прикажете, сир! — У Траутзона улучшилось настроение, он понял, как добиться нужного решения в отношении османов и наглых набегов Хасана-паши.
Сеанс некромантии император приказал провести в своем кабинете. Вначале Келли отвезли к нему домой, дали возможность привести себя в порядок, переодеться. Как и при предыдущих сеансах вызова духа, Келли помогал его младший брат Томас, который все это время находился под домашним арестом вместе с семьей. Сильно похудевший, осунувшийся после полуторагодичного тюремного заключения, Келли уже не напоминал того заносчивого красавчика, который считал, что весь мир вертится только вокруг него. Перед тем как предстать перед императором, Келли долго беседовал с министром Траутзоном, в результате чего у него значительно улучшилось настроение, хотя он по-прежнему был арестованным и находился под охраной прево
[27] и двух стражников.
Встретившись в королевском дворце, братья обнялись, и Келли шепнул брату на ухо:
— Не бойся, Томас. У меня договоренность с министром, я все сделаю, как он сказал, и мы будем свободны и снова богаты. Ты должен будешь сделать следующее…
Прево со стражниками сопроводил Келли до самого входа в императорские покои. Там они остались ожидать заключенного, хотя Келли сказал им с усмешкой:
