– В чем дело? – удивленно спросила Элса, оглянувшись от плиты.
– Со мной заговорил Уэлти.
– Не привлекай его внимания, Лореда. О чем он тебя спрашивал?
– Ни о чем особенном. – Лореда ухватила блинчик со сковородки.
– Грузовики уже подъехали.
Пять минут спустя они направились к ряду грузовиков, которые выстроились за забором. Без лишних слов все трое забрались в кузов.
Над хлопковыми полями встало солнце, и Лореда увидела изменения, произошедшие за ночь: поверх забора растянули колючую проволоку. В центре поля высилась недостроенная конструкция, напоминающая башню. Строительные работы там продолжались. Между забором и дорогой прохаживались мужчины с дробовиками, которых она раньше не видела. Это напоминало тюрьму. Хозяева явно готовились к битве.
Но оружие? Вообще-то у них нет права стрелять в забастовщиков.
Это же Америка.
В кузове, забитом людьми, пробежала волна беспокойства. Этого-то Уэлти и хотел – напугать.
Грузовики остановились. Рабочие спустились на землю.
– Они нас боятся, мама, – сказала Лореда. – Они знают, что забастовка…
Элса с силой пихнула ее локтем в бок, и Лореда замолчала.
– Скорее, – поторопил их Энт. – Ряды распределяют.
Лореда с мешком за спиной заняла место в начале выделенного ей ряда.
Гонг, и она согнулась, принялась доставать мягкие белые коробочки из колючих гнезд. Но все ее мысли были сосредоточены на предстоящем вечере.
Сегодня. В полночь. В прачечной.
Гонг сообщил, что уже полдень. Лореда с хрустом в спине распрямилась. Как же болит шея, как же болит все! В поле стучали молотки строителей.
Уэлти стоял на площадке, где взвешивали хлопок, и смотрел на мужчин, женщин и детей, что горбатились ради его обогащения.
– Я знаю, что некоторые из вас разговаривали с организаторами профсоюзов.
Его громкий голос разнесся над хлопковым полем.
– Может, вы думаете, что найдете работу на других полях, или, может, думаете, что нужны мне больше, чем я нужен вам. Скажу сразу: это не так. На каждого человека, что сейчас на этом поле, приходится с десяток в очереди за забором, и все они готовы занять ваше место. А теперь из-за нескольких паршивых овец мне пришлось укрепить забор и нанять охранников. И немало потратиться, между прочим. Так что я снижаю плату еще на десять процентов. Все, кто согласен, оставайтесь. Все, кто уйдет, больше никогда не будут собирать хлопок ни у меня, ни у других землевладельцев в этой долине.
Лореда посмотрела на мать через разделявший их ряд.
Конструкция посреди поля была почти закончена. Теперь понятно, что строили все утро: сторожевую вышку.
Скоро там будет торчать вооруженный надсмотрщик, следящий, знают ли работники свое место.
Видишь? – одними губами проговорила Лореда.
Элса лежала без сна, все никак не могла успокоиться из-за очередного снижения оплаты.
В маленькой темной комнате заскрипела заржавевшая металлическая рама другой кровати.
Элса увидела тень дочери в лунном свете, проникавшем через вентиляционную решетку. Лореда почти бесшумно встала с кровати.
Элса приподнялась, вглядываясь в темноту. Дочь быстро оделась, подошла к двери, взялась за ручку.
– И куда ты собралась? – спросила Элса.
Лореда замерла.
– Сегодня собрание по поводу забастовки. В лагере.
– Лореда, нет…
– Мама, придется тебе меня связать и заткнуть рот кляпом. Только так остановишь.
Лица дочери Элса не видела, но сталь в голосе Лореды не оставляла сомнений. И как бы ни был силен страх, Элса ощутила гордость. Дочь настолько сильнее и смелее ее. И дедушка Уолкотт гордился бы Лоредой.
– Тогда я с тобой.
Элса надела платье, обвязала волосы косынкой. Зашнуровывать ботинки до того не хотелось, что она просто сунула ноги в галоши и вслед за дочерью вышла из дома.
Луна освещала поля, серебрила белые коробочки хлопка.
Ни один звук, производимый человеком, не нарушал тишины, но слышно было, как в темноте шныряют животные. Завыл койот. Сова наблюдала за ними с дерева.
Элсе повсюду виделись шпионы и надсмотрщики: они скрывались в каждой тени, следили за смельчаками, дерзнувшими пойти против хозяев. Глупая мысль. Нелепая.
– Мама…
– Тихо, – сказала Элса, – ни слова.
Они прошли участок, на котором развернули новые палатки, повернули к прачечной – вытянутому деревянному строению с металлическими корытами, длинными столами и ручными катками для белья. Мужчины редко сюда заходили, но сейчас человек сорок сбились в плотную кучу.
Элса и Лореда встали позади.
Айк вышел вперед и тихо сказал:
– Мы все знаем, почему мы здесь.
Ему никто не ответил, никто даже не шевельнулся.
– Сегодня оплату снова срезали, и это еще не конец. Потому что они могут сделать это снова. Мы все видели отчаявшихся людей, которые стекаются в долину. Они готовы браться за любую плату. Им надо детей кормить.
– И нам тоже, Айк, – сказал кто-то.
– Я знаю, Ральф. Но нам нужно и постоять за себя, иначе нас уничтожат.
– Я не красный, – сказал другой мужчина.
– Называй как хочешь, Гэри. Мы заслуживаем справедливой оплаты труда, – сказал Айк.
– И без борьбы мы ее не добьемся.
Элса услышала далекий гул моторов.
Люди завертели головами.
Внезапно вспыхнул яркий свет. Прожекторы!
– Бегите! – закричал Айк.
Толпа в панике бросилась врассыпную.
Элса схватила Лореду за руку и потащила ее к вонючим туалетам. Больше туда никто не шел. Они спрятались в тени за зданием.
Из грузовиков выпрыгивали мужчины с бейсбольными битами и палками, в руках у одного сверкнул металл – оружие. Выстроившись цепочкой, пошли прочесывать лагерь, фары освещали их сзади, а шаги заглушал гул моторов. Они равномерно постукивали дубинками по ладоням: бах, бах, бах.
Элса прижала палец к губам Лореды и потащила ее вдоль забора. Наконец они добрались до домиков, проскользнули в свой и заперли за собой дверь.
Элса различила шаги, направляющиеся в их сторону.
Сквозь щели в домик просачивался свет, мимо проследовали тяжелые шаги, слышались шлепки бейсбольных бит по раскрытым ладоням.
Звук приближался, потом начал удаляться и затих.
Вдалеке раздался крик.
– Видишь, Лореда? – прошептала Элса. – Тех, кто угрожает их бизнесу, накажут.
