Несмотря на убеждения его собственного эксперта и протесты Каллена, Эбботт продолжает поддерживать позицию правительства. Далее в том же эпизоде Эбботт вынужден давать свидетельства в ходе общественного расследования причин, заставляющих его поддерживать подобную политику. В один момент, внушающий отвращение, – рядом с ним сидит Каллен, снедаемый ужасом и яростью, – Эбботт обращается к своему опыту отца, воспитывающего ребенка с особыми образовательными потребностями, чтобы оправдать поддержку данной политики, невзирая на слова Каллена, который без конца говорил, что «включение – это иллюзия». Эбботт использует (вымышленный) факт биографии Каллена примерно так же, как и Блэр в фильме во время избирательной кампании 1997 года. История из личной жизни используется в качестве пропагандистского ресурса в погоне за политической поддержкой. В шоу «В гуще событий» нам известно, что эта история представляет собой вымысел и, что еще хуже, полностью противоречит истине. Эбботт разыгрывает аутентичность в ущерб (подлинно аутентичному) опыту Каллена, заодно принося в жертву их дружбу (хотя потом они мирятся). Посыл здесь заключается не только в том, что политики соотносят с правдой верность, но и в том, что бренд Новых лейбористов, характеризующийся подменой понятий, подрывает полноту личности, пятная личные взаимоотношения, превращая их в инструмент достижения политических целей. Наигранная искренность Эбботта выхолащивает смысл из отношений с Калленом, превращая его в нравственного подлеца.
Изображение аутентичности и повседневности в шоу «В гуще событий» представлена жульнической. В первой серии второго эпизода (2005) Такер указывает на единственную причину того, что премьер-министр выглядит «таким сведущим»: все дело в том, что его советники посоветовали ему просматривать «zeitgeist записи» – короткие еженедельные видеодайджесты поп-культуры. В действительности премьер-министр не смотрит телевизор и не слушает поп-музыку; его нормальное состояние – мошенничать и врать. Забавно, что персонажи шоу даже неспособны идентифицировать «нормального» человека. В том же эпизоде Эбботт использует несколько фокус-групп для тестирования нового политического предложения. Во время встречи на одном из собраний некая женщина приходит в восторг от этой стратегии, в результате чего Эбботт, Каллен и Олли Ридер (еще один советник Эбботта) выгоняют всех остальных членов фокус-группы, сводя членство в группе до одного человека. Но впоследствии выясняется, что дама, которую они посчитали матерью-одиночкой и обычной представительницей среднего класса, на деле является актрисой, приглашенной в группу для количества, а также чтобы инициировать дискуссию. Таким образом, демографическая группа, на которую, как предполагается, направлена искомая политическая стратегия, тоже является фикцией. Подобное сатирическое таргетирование формулировки политики фокус-группы Новых лейбористов подразумевает скрытую критику нормальности среднего класса, которую в фильме 1997 года разыгрывал Блэр; его исполнение представляет собой разыгрывание другой карты, симуляцию в том смысле, который в это вкладывал Бодрийяр (Baudrillard, 1983). Нет никакой матери-одиночки, «обычной» представительницы среднего класса, к которой наш герой искренне обращается с уютной кухни или с заднего сиденья автомобиля, есть только актриса, играющая роль, которую ее попросили сыграть. Следуя логике шоу «В гуще событий», можно прийти к выводу, что Блэр разыгрывает им же созданную иллюзию.
Тематизируя мотивы аутентичности и искренности, характеризующие риторику Новых лейбористов, шоу «В гуще событий» обращается к «структуре чувства» (Williams, 1977), присущей тем, кто жил в эпоху Блэра. Оно описывает недовольство и нетерпение, вызванные поверхностной игрой в подлинность и искренность. В действительности его персонажи выглядят омерзительно по причине ненависти к той нормальности, которую они сами же и разыгрывают. Например, во второй серии первого эпизода (2005) Эбботт называет «истинный» электорат «совсем другим видом» с «прекрасными глазами и насмешливым, противным ртом». Шоу выражает отвращение не только к подмене идей и сопровождающей эту подмену миметической аутентичности, но также к избитости и скуке. Но банальный спектакль, более не представляющий интереса, продолжается, а Такер дирижирует им с маниакальным упорством; это поверхность без особых притязаний на глубину. В данном отношении шоу «В гуще событий» представляет позицию или же текущее отношение к стратегии коммуникаций Новых лейбористов. Здесь приобретают значимость комментарии Вермюлена (Vermeulen, 2015) по поводу введенного Кольбером понятия «правдоподобия» и его собственной концепции «глубиноподобия». Если шоу «В гуще событий» сообщает нам что-нибудь о риторике Новых лейбористов и о том, как эта риторика воспринимается, то миметическая аутентичность Блэра, которая многим кажется глубиной, на самом деле представляет собой зияющую пустотой поверхность. Каким бы ни был первоначальный потенциал «перформативных актов» глубины Новых лейбористов, если воспользоваться выражением Вермюлена (Vermeulen, 2015), как бы они ни содействовали полной победе на выборах, рано или поздно эта стратегия дает сбой, по крайней мере для Иануччи и других членов аудитории, разделяющей это мнение (в другой работе я привожу более сложное описание сатирических значений, которыми различные аудитории наделяют передачу «В гуще событий», см.: Browse, в печати). Есть множество способов объяснить развитие такого циничного отношения к миметической аутентичности, ориентируясь на пребывание лейбористов у власти. К сожалению, здесь для этого нет места. Но с учетом моего анализа критики Новых лейбористов, содержащейся в шоу «В гуще событий», будет правильным заявить, что подобный способ стилизации искренности и аутентичности в потенциале стал вредным для партии, по крайней мере, для некоторых слоев ее электората. В следующей части текста я обрисую в общих чертах меняющийся политический ландшафт британских левых и продемонстрирую то, как он привел к новому способу разыгрывать глубину, иными словами, к тому, что я называю «курируемой аутентичностью».
РИТОРИЧЕСКОЕ «ГЛУБИНОПОДОБИЕ»: ДЖЕРЕМИ КОРБИН И «КУРИРУЕМАЯ АУТЕНТИЧНОСТЬ»
В августе 2015 года, к удивлению представителей всего политического спектра, ветеран политики левого крыла, член парламента от Лейбористской партии Джереми Корбин стал фаворитом избирательной кампании лейбористов, которому прочили все шансы на победу. После отставки Блэра в 2007 году партию и страну возглавил Гордон Браун. Глобальный бум потребления, поддерживаемый лейбористами и позволявший партии вкладывать средства в сферу общественных услуг, одновременно с этим совершенно спокойно относясь к «отвратительно богатым» (по выражению главного архитектора Третьей волны Питера Мандельсона), закончился самым ужасным образом в результате глобального финансового кризиса 2007–2008 годов. В ходе всеобщих выборов 2010 года этот экономический вихрь вынес из кабинета Брауна и заменил Лейбористскую партию коалицией консерваторов и либеральных демократов. Реакцией нового коалиционного правительства на экономический кризис стала имплементация решительной программы строгой экономии, повлекшей за собой резкое сокращение инвестиций, расходов на сферу общественных услуг и безопасность. В ответ на это Лейбористская партия выбрала кандидатом в свои лидеры Эда Милибенда, выступающего с «умеренно» левых позиций. По сравнению с предшественником Милибенд «сместил» партию влево, объявив о решении вступить в войну в Ираке, и обрушился с нападками на «хищнический» капитализм. В то же время это «пере-позиционирование» имело некоторые противоречия – к примеру, осуждая урезание правительством расходов, обвиняя, что оно «идет слишком быстро и заходит слишком далеко», Лейбористская партия одобрила для следующего парламента проект затрат. И хотя опросы общественного мнения предрекали лейбористам либо победу с небольшим перевесом, либо результат, не позволяющий иметь парламентское большинство, всеобщие выборы 2015 года с огромным преимуществом выиграли консерваторы.
