– Погоди, Том. Так кто из вас втопил в итоге?
– Капитан. Сама.
Тим это услышал и посмотрел на меня с таким… удивлением и уважением, что ли? А я опять не понимаю, чего тут особенного. Понятно же было, что к чему и зачем. Тут другое важнее.
– Так что там с этой петлёй? – спрашиваю.
– Понимаешь, я канонир третьего класса. Да, марсианский, но всё равно, я про такие приёмчики даже читать не должен был. От слова «совсем»! Да если бы мне такой приём кто из инструкторов тогда показал – на гало или в записи, то его бы сразу на губу отправили. О «петле» даже с первым классом лучше не думать.
– И у Тома они прописаны, да? То есть и он их знает. Верно?
– Верно.
– Значит, ты… вы их знали до того, как потеряли память. Они были в вашем прошлом. Когда-то.
– Вот вспомнить и пытаюсь…
– Внимание, экипаж. До выхода в норму четыре часа.
– Спасибо, «Алада», – как-то у меня нехорошо засосало под ложечкой. Я вообще уже поняла, что боюсь или до, или после. Вернее – и до, и после. А во время боя бояться некогда.
В общем, дальше мы предохранители в шесть рук зачищали. Хорошо, Тим и Том уже большую часть работы сделали. Но всё равно, на мостик в последний момент влетели. Сели, пристегнулись, подключили медсистему – то ещё удовольствие, я вам скажу! Пока шлемы не надели, Тим говорит:
– Значит так, тормози, как сможешь. Потом я снова перекину амортизатор на тебя, и газуй на форсаже. Быстрее затормозим, по нам меньше стрелять будут. И сразу уходим! Только форсаж давай не сразу, а на середине разгона.
– Приняла.
– И как выйдем, сразу передавай сигнал Игоря.
– Уже поставила на автоматику. Всё, работаем.
Ага, «работаем»! Вся беда в том, что до момента стабилизации вся моя работа – сидеть и ждать. Слушать приборы, слушать корабль, чувствовать напряжённую тревогу Тима. Всё-таки странно: мы с первой же встречи не то что увлеклись друг другом, а просто оказались вместе. Словно именно так и должно быть. Понятно, это лоа нас свели, иначе никак, но зачем? Жутко, как задумаешься.
– Выход через три… два… один… Прокол.
Это и просто на экранах красиво, но сейчас, когда я в нейроконтакте с кораблём, вообще сказочно. Всё вокруг плывёт, перетекает, меняются цвета… На экранах не увидеть этих потрясающих синих переливов, которые расцвечивают всё в момент выхода в Пространство. Всему есть физическое объяснение, но поверьте, спектральное смещение – последнее, о чём думаешь в этот момент. Просто это… чудо. Как рождение, наверное. Обидно только, что из этакой красоты тебя мгновенно выбивают перегрузки.
А в этот раз было совсем плохо. Мы ещё не прошли стабилизацию, а я уже чувствовала, что вокруг идёт бой и умирают люди. Не видела, а именно чувствовала. И это описать ещё сложнее, чем то, как через сенсоры корабля воспринимается выход в Пространство. Нет, у меня и раньше получалось эмоции окружающих ловить, но с такой силой ни разу не было. Азарт, ярость, страх, расчёт, боль, отчаяние… И всё одновременно, и за всем этим стоят живые люди, и мне поначалу вообще показалось, что я с этим не справлюсь. По мозгам шарахнуло сильнее, чем перегрузками. Уж думала, что меня просто унесёт куда-то, что я утону в чужих эмоциях и не смогу ничего сделать. Как волной подхватило… И вот тут я сама испугалась. И со страха смогла от этого всего… отгородиться, наверное, так можно сказать. Потому что Тим прав: я пилот, я капитан, и, значит, я отвечаю за корабль и экипаж.
За те секунды, пока я собирала голову на место, «Алада» завершила стабилизацию и начала торможение. И то, что я увидела… Понятно стало, откуда всё это взялось. Здесь была свара. Не меньше десятка кораблей, Братство и противник, эфир забит музыкой, но сигнал Игрока передан по гиперсвязи, его не заглушить. Он ушёл, теперь и мы должны.
Я уже с первого боя, тогда, с пиратами, которые на лайнер Алианта напали, поняла, в чём тут хитрость. Надо просто доверять. Во-первых, кораблю. Во-вторых, экипажу. А в-третьих, себе. Может быть, капитан и обязан что-то там проверять и чем-то там командовать, но в бою просто каждый должен делать своё дело. Решать свою задачу. И моя – увести нас отсюда.
Вообще пилотирование – оно как бы двух видов. Вернее, трёх. Первое – это гиперпереход, и это на самом деле просто. Включила маршевые движки, потом разгонные, когда вышла на релятивистские скорости, активировала гиперпривод – и всё. Главное, корабль правильно нацелить. Для стандартных зон переходов существуют типовые таблицы и программы, так что ничего сложного. А вот если прыгаешь в незнакомую зону, тут надо каждый прыжок рассчитывать. Для этого целая наука есть – навигация. По ней я меньше всего баллов набрала, когда экзамены сдавала в Академии. Наверное, надо с этим что-то делать. Кстати, красивые трёхмерные карты звёздного неба, которые в гало показывать любят – вещь от реальности очень далёкая. Для меня, то есть для пилота, карты – это цифровые таблицы. Для навигатора – математические модели. А галокартинки… Наглядно, для школьников, эффектно, но к пилотированию очень условное отношение имеет.
К счастью, точка выхода у нас – Солнечная, типичнее координат не придумаешь, так что все расчёты займут от силы секунд пять, может, чуть больше. Проблема в другом. Мало правильно рассчитать прыжок, на разгоне вектор перехода в гипер должен быть свободным. Потому что маневрировать уже нельзя. То есть можно, но для этого надо сбрасывать скорость. И начинать всё заново, и прыжок рассчитывать тоже. Я так поняла, те ребята, с Марса, чей груз сейчас был у нас на борту, как раз из-за этого уйти не смогли: им вектор перекрыли. А пока они новый прыжок считали, вражины подвалили, и пришлось бой принимать. У них корабль тяжелее «Алады», им разгоняться дольше надо было…
Я вообще люблю пилотирование в пространстве, хотя тут тоже разница есть. Одно дело – большие корабли, типа «Стерегущего» или той же «Зари». Это вообще скукотища, потому что они огромные, с ого-го каким моментом инерции, и там неинтересно. Там не столько пилотируешь, сколько тупо на кнопочки нажимаешь. Вот малые корабли – это совсем другое. Тут всё ручками. При этом процентов на двадцать опираешься на данные, которые тебе через нейрошлем корабль сливает, процентов на восемьдесят – на чуйку, и всё в порядке. Правда, Макар, который Фальк, пилот из МУКБОПа, говорит, что на самом деле наоборот выходит, в плане – больше данных, меньше интуиции. Но я уже привыкла, что у меня всё не как у нормальных людей. В общем, тоже ничего сложного.
Ага, если вокруг не идёт бой.
Краем уха – если так можно сказать про нейросеть – я слышала, как обмениваются репликами Тим и Том. Что-то про клоуна, которому на арене больше не выступать, про сосиски… Мне некогда отвлекаться. Их задача – стрелять. А моя – маневрировать, проваливаясь сквозь условную плоскость боя. Я уже не смотрю, где свои, где чужие. Мне просто надо оказаться как можно дальше от общей свары, чтобы обеспечить нам пространство для разгона. Я должна уйти в прыжок с первой попытки. Второй не будет.
