Варк оказался мастером. Он не просто смог поднять перегруженный скутер, но и удерживал его ровно над ветровым горизонтом, хотя чувствовалось, что это нетривиальная задача. Они чуть не царапнули Томом по камням, переваливая скальный гребень, и в это время скутер трясло и болтало так, что Адлеру казалось – сейчас они завалятся на бок. Но куда больше, чем откровенно нештатная ситуация, Адлера напугали – иначе не скажешь – два тяжёлых местных вездехода на осыпи. Один повыше, другой пониже. На одном приехал Ник, а на другом? Капитан. Она кинулась на помощь Гансу. А ведь должно быть наоборот!
Эмоции снова попытались взять над ним верх, но в этот раз Адлер легко поборол их. Он должен её защищать? Прекрасно, он это и делает. С холодной головой и профессиональным подходом, а не паникуя и совершая… героические глупости.
– Том, на тебе периметр, мы внутрь, – скомандовал он.
– Принял.
– Пошёл, – рыкнул Варк и с трудом удержал скутер: его качнуло и подбросило, когда махина Тома отцепилась и ушла вниз. – Цель зафиксировал.
– Принял. Приготовились.
Снизу что-то полыхнуло и замолкло, выстрел прошёл мимо. Показалось или нет? Вроде даже звук тяжёлого гаусса слышно было. Наверное, показалось.
На подлёте их опять попытались обстрелять, уже из корабля, но неудачно. И дело не в косорукости или косоглазии стрелка, а в том, что у противника на радаре было непонятно что, непонятно каких размеров и летящее как медуза в порывистом ветре по каньону. А вот перед Варком была цель. Большая, ясная и сама о себе заявившая вспышками излучателей. Пары секунд работы спарки с такой дистанции хватило, чтобы отбить желание стрелять и доломать погрузочную рампу… или что-то конструкционно очень на неё похожее.
Варк заложил очередной безумный вираж, Володька спрыгнул вниз и в боевом режиме рванул вокруг корабля, проверять, нет ли ещё кого снаружи: сюрпризы в тылу им не нужны. Том конечно зачистит подступы, но и у брони мог кто-то притаиться. Так что лучше немного подстраховаться. Только сейчас Адлер понял, как им повезло с блокадой планеты: чужакам достаточно было подняться на орбиту, и всё, не достать. Но платформы настроены так, чтобы пресечь любую попытку взлёта с поверхности. А после того, как Ник, больше некому, разворотил подъёмный механизм рампы, чужаки даже закрыть корабль не могли.
Теперь главное – успеть. Он больше никого не потеряет. Никогда.
Адлер метнулся внутрь.
Том Том
Я говорил, что я – существо многозадачное? Я способен воспринимать и анализировать обстановку, вести огонь по противнику, решать сложнейшие уравнения… Но как оказалось, чрезвычайно сложно сохранять привычный режим функционирования, когда непосредственно перед выходом на операцию получаешь информацию, способную полностью изменить сложившуюся картину мира. Это… разбалансирует синхронизацию мыслительных процессов. Выводит из равновесия, как говорят мягкотелые, и должен признать, это очень точный образ.
Но по порядку.
Я давно заметил, что у мягкотелых присутствует некий подсознательный страх перед кибернетическими усовершенствованиями. Возможно, они опасаются, что кибернетическое – более совершенное – существо продемонстрирует их неполноценность? Или, как в древних книгах, с которыми я имел возможность ознакомиться на Марсе, поработит или уничтожит? Ещё одно прискорбное доказательство несовершенства и ограниченности мышления человеков: высшее существо обладает более высокими морально-этическими принципами, оно просто по своей природе неспособно на подобные жестокие и бессмысленные поступки! Достаточно взглянуть на меня.
Но мягкотелые постоянно чего-то боятся. Иногда мне кажется, что если у них не будет источников страха, они их специально придумают. Когда имплантаты получили широкое распространение, мягкотелые всерьёз пытались определить, когда, в какой момент человек с киберимплантами перестаёт был человеком, и пытались ввести систему особого контроля в отношении людей с искусственными частями тела. Они даже создали специальный междупланетный орган – Комиссию по этике, которая должна была разрешить этот вопрос. Хорошо хоть, они сами поняли – хотя, скорее всего, подсознательно ощутили, – что существование подобной комиссии само по себе несёт угрозу, и изначально решили, что она будет распущена после того, как рассмотрит все вынесенные на обсуждения вопросы. С тех пор Акт по Этике является основным программным документом, определяющим политику планет и системных объединений в области кибернетических изменений человеков.
К чему я это всё? Сейчас объясню.
Я долго подбирал момент, чтобы поговорить с капитаном Николасом о его корабле. Разговор нужно было провести без свидетелей и по возможности в нейтральной обстановке. Просчитать, когда на смотровой палубе Цируса никого не было, оказалось простой задачей. Я вышел туда и обнаружил, что капитан Николас стоит у обзорного экрана, глядя в сторону Туманности.
И это была первая странность. Да, мы, в отличие от вас, видим Туманность из любой точки Галактики, и это прекрасное зрелище, но тогда я ещё не знал, что передо мной УМЯЧ, и с моей точки зрения он просто пялился в бездну. УМЯЧ? Это я так его назвал. Условно МЯгкотелый Человек 001. Вообще капитана Цируса зовут Николас Асеро де Андуладе. Хорошее имя, хотя и без цифр. Одно слово – капитан. У нас Капитан тоже не однодвухсложная. И, увы, тоже без цифр.
– Что-то интересное? – спросил я вместо заготовленной речи. И это тоже было странно. Я помнил, как на меня среагировала наша Капитан, и имел все основания предполагать, что и в данном случае реакция будет аналогичной с поправкой на пол мягкотелого. Я ожидал страха, растерянности, может быть агрессии в ответ на неизвестную опасность, поэтому заготовил формулировки, призванные продемонстрировать мою безопасность, разумность и открытость к диалогу. Почему я не начал действовать по заранее намеченному плану? Не знаю, и это более чем удивительно.
Но главная странность для меня оказалась другой. Капитан Николас Асеро повернулся, и мои датчики зафиксировали процесс сканирования меня. Мне не стыдно признать, что я был удивлён, поскольку не видел в руках или на глазах УМЯЧ-001 никаких приборов. Но первые же его слова расставили всё по местам.
– Красиво. Бесконечно красиво, – он кивнул в сторону Туманности. – Такое буйство красок, оттенков. Вот бы разобраться во всем этом…
Представляете моё состояние? Это… Нет, вам не понять, хотя… Представьте, что вы оказались на планете, где человечество – на уровне каменного века. Ладно, пусть это будет античность. Вы всем обеспечены. Вы общаетесь с другими людьми, но что-то не так. Вам даже в шахматы не с кем поиграть. То есть желающие есть, но вы их обыгрываете. А уж поговорить… И вот спустя годы вы встречаете ещё одного такого страдальца, как вы. Вот-вот. Он, кстати, меня тоже спросил, что я имею в виду под понятием «страдалец», когда я поделился с ним этими мыслями.
– Существо, испытывающее страдание.
– Себя? А под страданием что? Объективную нехватку обмена равными потоками информации? – формулировка поразила меня своей чёткостью и строгостью.
