Orion казалась взбудораженной, как никогда прежде. Сотрудники поговаривали о «номинациях» и рассуждали, что, «может быть, заработаем миллионов 60». Я не думал об этом, поскольку, как меня научил мой отец, любые надежды всегда могут быть разрушены очередным 1929 годом. Отец Чарли Шина Мартин, которого мы собирались пригласить сыграть в «Сальвадоре», позвонил мне с поздравлениями, но попросил меня пересмотреть концовку: «Не позволяй мальчику хладнокровно стрелять в парня». В моральном плане он был прав. Но тогда бы фильм уже не был про войну, не так ли? Чарли отверг сомнения своего отца как старомодные. Он начал ощущать перемены к лучшему в своей карьере с сопутствующими им деньгами и славой.
Мои интервью для прессы были бесконечными: журналисты пытались докопаться до того, что это за «прилизанная бомба замедленного действия» перед ними и кто был тот «парень, который поехал во Вьетнам, потому что ему так захотелось». Все это сильно выбивает из колеи. Пытаешься быть вежливым и отзывчивым. Начинает казаться, что надо ублажать журналистов, что может быть большой ошибкой. Бесконечные люди, приемы, похвалы, напряжение, которое сам в себе порождаешь. Промариновавшись в такой атмосфере комфорта, я начал понимать, что имел в виду Теннесси Уильямс, называя роскошь, а не нищету, «волком у двери». Она становится, особенно в эпоху кино, чудищем, живущим собственной жизнью, а охватывающее вас чувство неполноценности пожирает чистоту вашего изначального порыва.
Мне нужно было сосредоточиться на работе. Я вместе со Стэнли Уайзером продолжал трудиться над сценарием про Уолл-стрит, который теперь назывался «Алчность». Мы встретились с несколькими высокопоставленными финансистами, а также рядовыми брокерами и должностными лицами Комиссии по ценным бумагам и биржам, которые расследовали преступления «белых воротничков». Это был абсолютно другой мир. Завуалированная продажность и развращенность напомнили мне полный насилия и жадный до денег кокаиновый мир Майами. Усиливало впечатление и то, что некоторые успешные представители Уолл-стрит, с которыми я встречался, продолжали нюхать кокаин и в тридцатилетнем, и в сорокалетнем возрасте. Один грубоватый менеджер, которого мы наняли в качестве консультанта, работал под началом Майкла Милкена
[140] на пресловутую фирму Drexel Burnham Lambert. Его стиль речи отражал их образ мысли. Он заявлял, что «вспорет» кому-нибудь брюхо или глотку, через каждое слово поминал минет и далее в том же духе. Говорящий сам за себя язык низов, который мы использовали в нашем сценарии. У меня был молодой друг, который зарабатывал миллионы долларов, обзавелся таунхаусом в Верхнем Ист-Сайде, владел роскошными машинами и мотоциклами и арендовал на длительный срок дом в Хэмптонсе. При этом он продолжал регулярно потреблять кокаин. Он хвастался мне: «Не поверишь, сколько я денег заработал на этой неделе».
Замечаю: «Молодец, но с „Лицом со шрамом“ не сравнить».
Он ухмыльнулся: «Думаешь? Я в прошлом году загреб миллиона два. В этом году мои партнеры планируют, что зашибут от 8 до 10 млн… К тому же это все законно, так что и копы не залезут к тебе в задний проход, и другие парни не пырнут тебя ножиком, стоит только повернуться к ним спиной… Знаешь Сэмми?» Он назвал какую-то фамилию. «Я знакомил вас на садовой вечеринке у Джима. Он получил от продажи своей компании 25 млн. На ее создание у него ушло три года. Сейчас он собирается открыть еще одну фирму, большой стартап, денег будет больше. Говорит, что за эту компанию собирается выручить 100 лямов».
Глаза у меня полезли на лоб. «Сколько ему лет?»
Мой друг ответил: «Тридцать два. К тому же он прикольный парень. С ним можно надраться кокаином, выкурить твоей дрянной марихуаны и прилично оттянуться».
Это был бизнес, выстроенный на эго. Мой друг предположил, что здесь еще больше мрака и коррупции, чем я лицезрел во Вьетнаме и Майами. Он предупредил меня, что большая шишка, с которым я недавно познакомился, «в конечном счете высматривает, как тебя трахнуть, Оливер. Он войдет тебе в доверие, чтобы потом трахнуть тебя. Смысл всей игры — кончить в тебя». Деньги для этих молодых парней ассоциировались с сексом. Успешная операция соблазнения предполагала изнасилование. Нелюди, одним словом. Молодежи нравилось вдуть и пустить кровь. Все это на миллионы миль отстояло от преисполненного достоинства и трезвого инвестиционного мира моего отца. Что здесь, черт побери, происходит, разве деньги больше не любят тишину?
У нас уже были претенденты на покупку сценария, который еще даже не был написан. Молодой блестящий Скотт Рудин, руководитель продакшна на 20th Century Fox, хотел поработать со мной. Вице-президент Warner Bros. Билли Гербер подкатил с отдельным предложением. Джон Дейли пришел в неистовство, когда я сообщил ему о моих планах. Он предложил подключиться, но посчитал, что я погряз в коррупции и что у меня шарики заехали за ролики, когда я сообщил, что съемки в Нью-Йорке обойдутся не менее чем в $15 млн: «Заклинаю тебя божественной преисподней, этот фильм можно снять меньше чем за десять миллионов». Правда, Джон не сказал, как именно это можно сделать. Я был воодушевлен, чувствуя, что сценарий реально сработает и будет воплощен в фильм. За исключением «Взвода», мои основные усилия были сосредоточены на «Алчности».
До премьеры оставалось шесть недель. Встреча с маркетинговой командой в Нью-Йорке доставила лишь беспокойство, поскольку, как и в случае кампании для «Сальвадора», практически ничего не было готово. «Взводу» не хватало общенационального трейлера, имелся лишь абстрактный постер на одном листочке, в действенности которого я сомневался и от которого мы вскоре отказались. К тому же становилось очевидно, что отдельные члены Киноакадемии считали наш фильм слишком брутальным, предпочитая ему ленту «Ханна и ее сестры» Вуди Аллена или отличную картину от компании Merchant Ivory Productions «Комната с видом». Критики отдавали свои голоса «Ханне» и «Синему бархату» Дэвида Линча на своих награждениях по итогам года. Для меня это было вполне объяснимо. «Взвод» мог попасть в некоторые, но не во все рейтинги «10 лучших фильмов» по итогам года. Это не та картина, за которую единогласно голосуют все критики. Я уже был в аналогичной ситуации с «Полуночным экспрессом» и «Лицом со шрамом».
По мере углубления в ситуацию мне стало очевидно, что «Взвод» стал невинной жертвой давно тлеющего конфликта. Orion была раздражена на Дейли и Hemdale за то, что они не вложили $600 тысяч в печатные издания и рекламу для ранее вышедшего в тот год фильма «В упор» с Шоном Пенном, который провалился. Orion не собиралась согласовывать что-либо, пока этот долг не будет погашен. Как обычно, в ходе разбирательств мы только еще глубже погрузились во все это дерьмо: оказалось, что Orion задолжала Дейли плату за права на распространение «Терминатора» за рубежом. Вся ситуация не особо заботила Orion. В конечном счете наш фильм открывался всего в трех городах с якобы более обширным прокатом в дальнейшем. Дейли же, будучи азартным человеком, был готов забрать «Взвод» и уйти к своему новому гипотетическому «союзнику» в лице Paramount. Эта готовность «переключить» компании была частью привычного для Джона образа действий в качестве независимого продюсера, что в итоге заведет его в опасные воды. Если бы он жил веками ранее, то он непременно стал бы пиратом (это было в его духе) и был бы вздернут на самой высокой рее.
