Они выдерживают натиск шести новых волн, так и не продвинувшись. Вдруг Лили-Анн привстает.
– Там!
В двадцати метрах слева она видит просвет. Им надо справиться со следующей волной, но потом у них будет короткое окошко, чтобы миновать полосу прибоя. Беатрис до упора поворачивает рукоятку мотора, и лодка летит в этом направлении. Лили-Анн прикидывает высоту волны, которая справа от них вздымается к небу. Она вот-вот разобьется. Беатрис решительно направляет лодку на ее гребень, выжимая всё возможное из маленького мотора.
– Держитесь! – кричит Лили-Анн.
В ту минуту, когда гребень волны опадает, их лодка, оторвавшись от воды, встает почти вертикально. Лили-Анн и Марк рефлекторно бросаются вперед. Корма с грохотом обрушивается на поверхность воды. Еще две бесконечно долгие секунды – и опускается, в свою очередь, нос. Утлую лодочку мотает, раскачивает. Но она держится. Беатрис маневрирует и, проскочив в просвет, замеченный Лили-Анн, останавливается.
Все выдыхают.
Беспорядочные пенные валы сменились глубокой ровной волной, больше не представляющей угрозы.
Лили-Анн оборачивается и смотрит на пляж. Там, под деревьями, Макс продолжает играть. Мелодия больше не долетает до них сквозь рев волн.
Гвенаэль вдруг вцепляется в руку Лили-Анн и кричит:
– Сара!
Коротко стриженная светловолосая фигурка бежит к ним, размахивая руками, по крутой тропе.
– Это Сара, – повторяет Гвенаэль. – Надо вернуться!
В ответ повисает короткая пауза. Лили-Анн закрывает глаза. Она знает, что они не смогут вернуться, чтобы забрать Сару.
– Невозможно, – подтверждает Беатрис. – Уже прилив, волны скоро станут еще больше, второй раз мы рискуем не пройти полосу прибоя.
Гвенаэль готов протестовать. Он смотрит на скорбные лица перед собой – и ничего не говорит. Некоторое время он следит глазами за маленькой фигуркой, которая уже жестикулирует посреди пляжа. Потом устремляет непреклонный взгляд в глаза Лили-Анн.
Он не пойдет с ними.
– Я позабочусь о твоих словах, – говорит она сдавленным голосом.
Гвенаэль крепко обнимает ее, целует в щеку, выпрямляется.
– Удачи, – говорит он.
– Удачи тебе, – отвечает за всех Браим. – Поцелуй от нас Сару.
– Обещаю.
Не медля больше, он машет рукой Саре, ныряет в волны и размашистым кролем плывет к пляжу. Пока Беатрис вновь запускает мотор, все смотрят на удаляющегося Гвенаэля, чья голова появляется временами среди пенных гребней. До катера они доходят быстро. Лили-Анн первой вскакивает на борт и кидается на корму. Вдали Гвенаэль выбирается на берег. Он бежит к Саре, обнимаетее.
Лили-Анн счастлива, что они снова вместе. Но в ее голове неотвязно крутятся два слова.
«Минус двое».
Потому что на пляже у Сары и Гвенаэля нет никаких шансов пережить взрывы.
Их катер уже тронулся. Пляж всё меньше и меньше.
Лили-Анн прислушивается. Сквозь свист ветра ей чудится, будто она еще слышит глубокий звук виолончели Макса, словно он пробивает дорогу к ним, чтобы проводить их как можно дальше. Но это, конечно же, невозможно.
Сара и Гвенаэль идут к скалам, а Лили-Анн на катере пробирается в просторную рубку, расстегивает гидрокостюм и достает из-под него рукопись.
99
МАКСАНС: Тюрьма. Ее смерть, смерть нашей дочери, стала для нас тюрьмой. Решетка отделила нас от множества, продолжающего жить по другую ее сторону, в то время как для нас какой-то механизм остановился и не может запуститься вновь. Воздвиглась стена и между нами двоими, оставив каждого в одиночестве с нашим бессилием, нашей ненужностью и нашей болью.
В тот день, ранним утром, я был у себя в кабинете. Я проводил много времени в кабинете в ту пору. Она появилась в проеме приоткрытой двери. Волосы она убрала в идеальный пучок, и на шее были видны завязки купальника. Она сказала, что хочет на пляж. Ее лицо… Давно уже я не видел по-настоящему ее лица и заметил, когда она сказала мне это, только тут заметил, до какой степени она похудела. Щеки ввалились, лоб казался слишком широким, а ямочки как будто растаяли. Мне захотелось обнять ее, я уже протянул было руки, но остановился. Испугался, что сломаю ее. Я положил ладонь на незнакомую впадину на ее щеке, и она тихонько сжала мои пальцы. Потом еще раз повторила, что хочет на пляж. Было холодно, март месяц, по утрам еще подмораживало; но я сказал ей: «Хорошо, поедем».
Мы отправились на машине. Вел я. Мы выехали из города и остановились на развилке. Одна дорога вела на пляж к северу отсюда, где большие дюны. Она указала на другую, которая и привела нас сюда, на этот пляж. Я поколебался немного, но всё же свернул.
Через несколько сотен метров я припарковал машину, мы пошли по дороге под деревьями и спустились на пляж по тропе.
Я сел на песок, стараясь не думать о других моментах, прожитых здесь, стараясь вообще ни о чём не думать. Елена поставила сумку, разделась и пошла к воде в своем зеленом купальнике, являвшем удивительный контраст с ее смуглой кожей, теперь побледневшей. Я подумал, что купаться, пожалуй, холодно, хотел было ее остановить, но так и остался сидеть.
Перед тем как войти в воду, Елена потянула резинку, удерживавшую ее волосы. Они упали на спину длинным темным жгутом, ветер растрепал его и закружил пряди вокруг ее торса. Она сделала несколько шагов. Остановилась. Мне показалось, что сейчас она вернется ко мне, но она пошла дальше по мелководью.
Скоро она зашла по горло и поплыла. Я не тревожился, она часто это делала и отлично плавала с малых лет. Вот только минуту спустя, хотя я как будто не сводил с нее глаз, вдруг оказалось, что я ее больше не вижу.
Я вскочил, стал всматриваться в море, надеясь, что она просто глубоко нырнула. Она не появлялась. Тогда я побежал к скальному выступу на краю пляжа, забрался на него, быстро раздеваясь на ходу, и окинул море взглядом, готовый прыгнуть.
Елены нигде не было.
Я не знал, где ее искать, куда нырнуть, чтобы поднять ее на поверхность, и только шарил и шарил глазами по морю в поисках знака, ряби, отсвета на воде.
Ничего. Я ничего не увидел.
Я спустился со скал и босиком побежал к машине. Она никак не хотела заводиться. Я отчаянно крутил ключ, жал на педаль акселератора. Наконец мотор послушался, я доехал до первого дома и забарабанил в дверь. Открыла старушка. Она позволила мне воспользоваться телефоном, чтобы вызвать спасателей.
Когда я вернулся на пляж, уже приехал грузовик с пожарными. Еще на бегу я объяснил им, что произошло. Пожарные вызвали подкрепление и начали поиски, не дожидаясь полиции.
Когда стемнело, они велели мне ехать домой, обещали держать в курсе, если что-нибудь найдут. Я не хотел, чтобы нашли «что-нибудь», я хотел, чтобы нашли Елену, чтобы ее вернули мне, Елену, мою Елену; я кричал им: «Верните мне Елену!» Я имел в виду настоящую Елену, прежнюю, мою Елену, смешливую и серьезную, как бывают порой серьезны дети, и кажется, будто они знают всё, чего не знаешь ты, в чём смысл жизни, почему люди рождаются, почему облака складываются в картины в небе… Эту Елену я хотел, чтобы мне вернули. Пусть ее достанут из моря, и вода смоет всё.
