— Да, наверное, — согласилась Мира.
— Но они могут отследить нас по билетам, когда мы их купим. Так что особо без разницы, — продолжала размышлять я.
— Как думаешь, вот этот чувак, к которому мы едем, — они знают о нем?
Я пожала плечами:
— Если Иванов был главным, наверное, знают.
— Значит, если мы купим билеты в Рим, все, что им останется, — дождаться нас у Иванова, — заключила Мира.
— Прилететь в Женеву — и оттуда на машине?
— Слишком далеко.
— Тогда в Загреб или в Любляну, а оттуда быстро на самолете? Можно еще в Ниццу, или Геную, или, — у меня приятно кольнуло в сердце, — в Палермо. Оттуда можно на корабле или пароме.
Мира оторвалась от ноутбука и приподнялась на лежаке:
— Корабль не очевиден. Могут не сразу понять, что мы там.
Мое внутреннее довольство собой поднялось на десять пунктов.
— Сейчас посмотрю рейсы, а купим прямо перед вылетом, — говорила я сама себе, радуясь собственной сообразительности.
Вариантов перелета было чуть не миллион, и я принялась мониторить их все, попутно сразу смотрела маршруты морского транспорта — так, чтобы не задерживаться в одном городе подолгу. Но пляж оживал, и я то и дело отвлекалась на происходящее вокруг.
Наступил флоридский яркий, жаркий день. Песок был мелкий, приятный, но пляж оказался усыпан водорослями, кучки лежали тут и там — в кино такого не показывали. К морю выползали отпускники. Мне всегда казалось, что на пляже в Майами отдыхают сплошь миллионеры с сопровождающими их длинноногими моделями, ну или селебрити с личной толпой папарацци. Но здесь были самые обычные люди — высокие и длинноногие, низенькие, с животами и без, красивые и не очень. Американские бабушки, вооруженные гигантскими сумками, вели загорать внуков. Семьи с маленькими детьми озабоченно перемещали шезлонги так и сяк, сдвигали зонты. Родители мазали друг друга и детей солнцезащитным кремом, по очереди бегали за малышами, которые норовили то залезть в море, то разбрестись в разные стороны, то поесть песка. Молодые пары, те, которые пока без детей и обручальных колец, располагались в шезлонгах у самой воды. В модных купальниках, с татуировками, подтянутые, со сдержанным самодовольством в глазах. На вышку поднялся спасатель — молодой мускулистый мужчина в красных трусах и форменной повязке на руке. Его выгоревшие на солнце кудри доходили до плеч, трехдневная щетина придавала лицу очаровательную дикость. Он приосанился, осматривая пляж, и под его взглядом все женщины втянули животы, вытянули губы и перестали дышать. И я тоже. По-хозяйски осмотрев пляж, он достал из-под стойки флакон с солнцезащитным спреем, и мы повернули головы и смотрели, как золотая в лучах солнца пыль опадает на руки, плечи и кубики красавца. Обрызгав себя с головы до ног, он выполнил несколько разогревающих упражнений, уселся в кресло и уткнулся в телефон. Через несколько минут наши губы и животы вернулись в первоначальное состояние, и все перестали обращать внимание на спасателя, как если бы он стал предметом мебели.
— Ты ищешь билеты или загорать пришла? — подала голос Мира.
— А, ну да, сейчас, — откликнулась я.
Но не успела повернуть голову к экрану, как подошла еще одна колоритная группа: мать, отец и дочка лет десяти. Все трое с красной, обгоревшей на солнце кожей были невероятно толсты, словно надутые шары, и одеты одинаково — в облегающие шорты и футболки. На розовой футболке, обтягивающей необъятную грудь матери, была надпись «Bomb mommy». Они расположились прямо рядом с моим шезлонгом, на песке, расстелили полосатые полотенца, скинули одежду и стали намазываться кремом. Я смотрела во все глаза — таких ребят надо было хорошо запомнить, до мельчайших черточек, складок, родинок и родимых пятен. Это часть работы художника. Повороты головы, то, как они щурились от солнца и по очереди надували плавательный матрас с головой единорога и дугой-радугой. Я заметила, что Мира с ужасом таращится на огромные купальные трусы папаши, красные со звездами, и на живот его жены, снизу едва поддерживаемый бикини. И поскольку это была вторая эмоция, которую я заметила у Миры за время, проведенное вместе, я убедилась, что выбрала достойные типажи для изучения.
Потом они начали размышлять вслух, перемежая речь крепкими словечками, поесть сейчас или сначала сходить искупаться. Они так долго обсуждали то и другое, словно от выбора зависела жизнь Земли или как минимум одного из континентов. В результате отец и дочка направились к морю. Мать завязала в узел обесцвеченные волосы, отросшие у корней на несколько сантиметров. У нее была богатая шевелюра, и стало похоже, будто она надела белую шапочку, из-под которой выглядывают темные волосы. Потом она, не вставая с места, сфотографировала мужа и дочку, которые зашли по пояс в воду и стояли — этакие бегемотики, — раздумывая, плыть или нет.
Мамаша достала из пляжной сумки знакомые мне промасленные пакеты с картошкой фри, три штуки, и две коробки с жареной курятиной. Потом включила музыку на телефоне, его плохой динамик залопотал что-то неразборчивое, и с удовольствием отправила в рот горсть картошки. Вернулись с купания отец и дочка. Судя по сухой верхней части тела, дальше, чем я видела, зайти они не решились. Усевшись рядом с матерью, они тоже принялись за еду. Ели с удовольствием, гордо оглядывая пляж. Из разговора я поняла: они довольны, что могут позволить себе отдыхать на таком фешенебельном курорте, хоть и не в одном из дорогих отелей на берегу. И они планировали ехать в Диснейленд.
— Ма-а-а-ам, ну можно вместо «Сказочного королевства» в «Водный мир»? — ныла девчонка. — Что мы там забы-ы-ы-ыли? Там же для дете-е-е-ей!
Мира тихо хрюкнула у меня за спиной.
— Ты будешь искать билеты или мы тут сидим, пока чуваки в серых костюмах не возьмут нас тепленькими? — поинтересовалась она.
— Ой, извини, я забыла, — спохватилась я. — Кажется, удобнее всего через Тулон. Правда, там больше времени уйдет на поездку по морю.
— На море мы почти невидимки, — заметила Мира.
— Посмотрю еще, может, есть что поближе. Надо еще состыковать с удобными перелетами, — пробормотала я себе под нос, скролля предложения перелетов до Тулона.
Тучное семейство услышало наш разговор, и наступила пауза, которая обычно наступала, когда собеседник собирался задать вопрос, русские ли мы.
— Вы русские? — осторожно спросил папаша.
— Да, русские, — ответила я.
Было видно, как он заскрипел мозгами, выбирая один из множества вопросов о далекой загадочной стране.
— А у вас бывает лето или все время снег и зима?
— Э-э-э, — затянула я, соображая, как уместить в од ном ответе Крайний Север и Краснодарский край.
— Все время зима, — коротко ответила ему Мира.
— Ого, — протянул он. — А какая температура?
— Где-то минус сорок градусов, — сообщила Мира.
— Фаренгейта? — уточнил сосед.
