Прибыли на место. Это и в самом деле оказалась кровь — таково было единодушное мнение. Стали думать, куда могло исчезнуть тело, и по следам от крови вышли к дому, где жили Эльза и Жан. Она шила чулки; он вместе с отцом занимался изготовлением перчаток.
Бильжо, раздетый, обмытый, без кровинки в лице лежал на кровати в одной из комнат второго этажа, служащей мастерской. Здесь повсюду тряпки, нитки, лоскуты кожи, вязальные спицы и всё остальное, чему положено быть в таких мастерских. Лемар, которого захватили с собой, осмотрел раненого и, качая головой, произнёс:
— Это невероятно! Едва ли не всё тело исколото и изрезано. Как он остался в живых — известно лишь небу. Промедли вы ещё самую малость, и было бы поздно, — сказал он Жаку и Эльзе, — ведь он потерял чуть ли не половину своей крови. Немыслимо, — повторил он, разводя руками и не сводя глаз с неподвижного тела, — непостижимо! Тем не менее, он жив. Что ж, коли так, мы не дадим ему раньше времени уйти в мир иной. Не так ли, молодые люди?
— Для того мы и принесли его сюда, — сказал Жак.
— И упаси вас Бог переносить его в другое место! Малейшее неверное движение может погубить его. А вам я дам следующие рекомендации.
И он объяснил, как ухаживать за раненым. Потом прибавил:
— Разумеется, у вас будут расходы на лечение…
Он бросил выразительный взгляд на Амальду. Вся в слезах, она немедленно вручила Эльзе деньги, горячо обняв её при этом. Девушка раскрыла кошелёк и ахнула. К ней подошёл Жак, заглянул, округлил глаза:
— Пречистая Дева Мария! Нам троим целый год работать…
Амальда улыбнулась. Эльза бросилась к ней и припала губами к её руке.
— Это мне надлежит благодарить вас и целовать вам руки… — ласково поглядела на неё Амальда.
— Ах, ну что вы, мадам, как можно, ведь мы простые люди…
— … мне и королеве.
Эльза молитвенно сложила руки на груди.
— Как! Самой королеве?.. Выходит, её величество… Значит, этот человек… — Она перевела взгляд на Бильжо и замолчала, с трепетом ожидая ответа.
— Первый советник вдовствующей королевы и её самый преданный друг.
— Боже правый! — перекрестился отец молодых людей.
— Понимаете теперь, за чью жизнь с этого дня вы все в ответе? — грозно спросил секретарь суда. — Считаю нелишним напомнить к тому же, чтобы вы держали язык за зубами. Болтливость в этом деле может стоить вам головы.
Все трое закивали в ответ и в страхе посмотрели на «первого советника» вдовствующей королевы.
— Лейб-медик её величества ежедневно будет навещать его светлость, — добавил камергер.
— А когда же он?.. — несмело обратилась Амальда к лекарю и замолчала.
— Сможет встать с постели, хотели вы спросить, мадемуазель? Не раньше, чем через месяц, — ответил Лемар. — Сами понимаете, каково это — вставать из гроба. Не простое дело, должен вам сказать. И благодарите Бога, если этот человек не умрёт.
— Как! Разве он… Может ли быть, что он… — Амальда не сводила молящего взгляда с Лемара.
— Я не Бог, мадам, а всего лишь лекарь и сделаю всё, что в моих силах. Мне не раз приходилось врачевать пациентов со всевозможными ранениями рук, ног, головы, всего тела, наконец, но чтобы их было столько!.. Не понимаю. Один этот рубящий удар, который сокрушил ему ребро, должен был тотчас же свалить его с ног. А уж этот!..
И он указал на окрашенную кровью повязку, прикрывавшую страшный рубец на голове, наискось пересекавший лоб.
— Воистину, этот человек выкован из железа, — вывел заключение Лемар.
— Он воспитанник ассасина, — подал голос гвардейский капитан. — Это тот сделал из него воина.
Медик едва заметно кивнул. Взглянув на капитана, все замолчали, встревоженные, словно невидимый посланец Старца Горы уже вошёл в этот дом и встал у порога комнаты, выбирая себе жертву.
Вернувшись во дворец, Амальда сразу же поспешила к королеве.
— Даст Бог, всё обойдётся, милая моя, — утешила её Бланка, взяв за руку. — Этот человек стал неотъемлемой частью нашей с тобой жизни, не так ли? Господь не допустит, чтобы мы его потеряли.
— Ах, ваше величество, я буду молить об этом Бога, ведь Бильжо… отец ребёнка, которого я ношу под сердцем.
Бланка улыбнулась.
— Мы с королём непременно будем присутствовать на крестинах твоего сына.
Глава 25. Последний выпад хозяйки Ангулема
И снова охота. На тех же уток и цапель. Любимое развлечение двора
[69]. Забаву устроила королева в честь Тибо. Узнав о том, что произошло, он тотчас примчался в Париж. Бильжо ещё не мог говорить, но уже открывал глаза, с удивлением оглядывая свой «лазарет» и не понимая, что за люди вокруг него и как он сюда попал. Ему ничего не объясняли, опасаясь малейшего волнения, а он взглядом просил Тибо поговорить с ним, рассказать ему всё. Но тот, придерживаясь рекомендаций Лемара, молчал, лишь выражал уверенность, что совсем скоро увидит своего приятеля вполне здоровым. Забывшись, он упомянул о предстоящей охоте. Бильжо тотчас встревожился: глаза беспокойно забегали по сторонам, он сделал попытку приподняться с подушек.
— Верный страж! — пробормотал Тибо, успокаивая его. — Даже сейчас ты готов вскочить с постели и бежать, чтобы охранять свою королеву.
Аутар, сидевший рядом, взял Бильжо за руку.
— Будь спокоен, брат мой, я буду рядом с ней — сказал он ему.
Бильжо прикрыл глаза. Из них выкатилась слезинка и побежала по виску.
Аутар бросил на Тибо укоризненный взгляд. Поднявшись, они тихонько вышли.
— Совсем уже у тебя нет сердца, граф, — пробурчал Аутар. — Ведь лекарь предупреждал…
— Прости, друг мой, я и не предполагал, что это вызовет у него такое волнение.
Всё происходило как обычно на этой соколиной охоте неподалёку от Венсенского леса. Такие же, как и везде, болота, утки, цапли и куропатки. И вот уже в небо взмыли ловчие птицы.
Бланка с увлечением следила за полётом Рапида. Как всегда, сокол улетел далеко, едва не скрывшись из виду.
— Ах, ваше величество, как бы вам не потерять вашего любимца, — обеспокоенным голосом произнесла одна из придворных дам, так и увивавшаяся около королевы.
