И не знал граф Шампанский, что на другой день после того как он покинул Париж через восточные ворота, через западные выехал другой всадник и помчался в направлении графства Алансон. Ещё через день, ближе к ночи, всадник подъехал к замку Беллем и постучал в ворота. Услышав пароль, его впустили и повели к донжону. Поднявшись по винтовой лестнице, освещаемой факелами, незнакомец вошёл в зал и остановился. Сидевшие за столом люди молча воззрились на него, не узнавая. Один из них поднялся, обогнул стол, подошёл ближе и коротко спросил:
— Кто ты?
Неизвестный снял с головы шлем, тряхнул головой. По плечам его рассыпались шелковистые волосы.
— Адалария де Тортевиль!
— Да, это я, — произнесла одетая в мужской костюм дама, — и я привезла вам новость, которую вы, Лузиньян, и остальные давно ждали.
— Он бросил её! — не смог сдержать радости граф Булонский. — Она прогнала его, и он оставил Париж?
— Трувер доконал испанку любовными стишками и песенками. Кардинал не сочиняет и не поёт, и это её духовный щит. Она выбрала его.
— Осмеянный двором и обозлённый, фигляр помчался к себе в Провен искать утешения в объятиях шлюх.
— А его жена? Она что же, будет смотреть на это сквозь пальцы?
— Да, потому что ей не останется времени наблюдать за своим супругом, у неё хватает и своих забот. В то время как её муженёк развлекается со своими фрейлинами в Провене, Агнесса де Боже наставляет ему рога в Париже.
— Любопытно, с кем же это? — пожелал узнать герцог Бретонский.
— С телохранителем испанки. Его зовут Бильжо. Не отходит от неё ни на шаг.
— Это нам известно. Что ещё имеете вы сообщить? Бильжо — это то, чем расплачивается королева за оказанную графиней де Боже услугу. Вспомните Шинон, господа. Какую, по-вашему, услугу могла оказать королю супруга Тибо Шампанского?
Некоторое время все молчали. Пьер Моклерк первым догадался:
— Это Агнесса де Боже выдала нас!
— Браво, герцог! Именно об этом я и хотела сказать. Теперь всем понятно, надеюсь, что ей ничего не стоит сделать это и во второй раз.
— Сомневаюсь, — высказался граф де Дрё. — Откуда ей может быть известно о наших планах и о том, что мы здесь?
— Наша задача в том и состоит, чтобы этого не допустить. Тем не менее надлежит выслать гонца к Тибо. Нам не обойтись без такого сильного союзника.
— Вы что же, хотите второго провала? — воскликнул Филипп Строптивый и, вскочив с места, принялся ходить из угла в угол. — Лично я не собираюсь вновь вымаливать прощение и приносить иностранке клятву верности, которой она уже не поверит.
— Но ведь Агнесса в Париже! — возразил Лузиньян. — Допустим, в первый раз она подслушала беседу мужа с посланцем. Во второй раз она уже не сможет этого сделать.
Пьер Моклерк был не согласен с этим.
— У неё тоже есть свои люди. Кто поручится за то, что одному из них не станет известна беседа с тем, кого мы пошлём к Тибо?
— Стоит ли вообще это делать? — заметил граф де Дрё. — Тибо знает, где нас искать. Герцогиня сказала ему об этом.
— Это верно, но сколько времени прошло с тех пор! — высказал свои опасения Моклерк. — Во-первых, Тибо мог забыть название крепости. Во-вторых, если и вспомнил, то будет долго раздумывать, взвешивая все за и против. Нам некогда ждать! Посланец должен поторопить его. Пусть выезжает ночью. Очень скоро граф будет здесь. Испанка ничего не успеет предпринять — у нас всё готово, мы ждём только Тибо!
— Итак, — после короткого молчания подвёл итог граф Филипп, — отошлём посланца?
— И немедленно!
— А как быть с той, что выдала наши планы испанке?
— Убить! — сразу же постановил Лузиньян. — Но вы говорите, мадам, Агнесса наставляет муженьку рога? Так сообщим ему о супружеской верности графини де Боже. Ну а коли он не свернёт ей шею, мы сделаем это за него. Меч карающий должен покарать предательницу.
— На том и решим, — поставил точку в разговоре герцог. — Тибо приведёт с собой сотню рыцарей, вместе с нашими силами это составит внушительное войско.
— У короля много наёмников и они неплохо умеют драться, — сверкнул глазами граф де Дрё. — А у нас всего двести рыцарей вместе с теми, которых приведёт Тибо, не считая пехотинцев и лучников. Достанет ли наших сил?
— Наёмники! — ухмыльнулся герцог. — Да разве это воины? Им бы только жечь да грабить. Рыцари вмиг разгонят этот сброд.
Дебаты долго не утихали. Наконец утром следующего дня из Беллема выехали два всадника и помчались в сторону Шартра, оттуда — на Провен.
Бланка тем временем ждала известий от лазутчиков. Она чувствовала: бароны опять что-то затевают. Об этом неустанно твердил ей и кардинал.
— В этот раз они не будут столь беспечны, — предупреждал он Бланку. — Папа недвусмысленно указывает на недопустимость выступления знати против миропомазанника Божия; восстание должно быть безжалостно подавлено монархией. Королю Франции во всём следует походить на своего великого деда Филиппа Августа, которого Святая церковь предполагает канонизировать.
— В самом деле? — воскликнула Бланка и в порыве радости горячо пожала руки кардиналу. — Я буду признательна его святейшеству! Церковь помнит великого короля и его деяния! Мы с сыном отправимся в Рим, чтобы выразить нашу глубокую признательность наместнику Господа на земле.
— Вы правы, ваше величество, это и в самом деле был выдающийся монарх. Видит Бог, Святой престол искренне скорбел о его кончине. Но его, увы, больше нет, и нам с вами и юным королём надлежит продолжать дело вашего свёкра, направленное к расширению границ великой французской державы. Она должна изгнать англичан с континента, а вместе с ними отпадут и гнилые ветви, мешающие дереву расти.
— Вы допускаете возможность связи мятежной знати с Генрихом Третьим?
— Я уверен в этом, ваше величество. Больше того, это он направляет действия бунтовщиков, обещая им златые горы в том случае, если они помогут ему отобрать у короны завоёванные Филиппом Августом территории.
— Я догадываюсь об этом и жду. Они должны дать знать о себе. Нас немедля известят об этом разведчики, которых я разослала во всех направлениях. Мы тотчас двинем на мятежников войска. Вам известно — на подступах к Парижу стоит наша армия. Она ждёт только сигнала.
— Я восхищаюсь вашей предусмотрительностью и умом, — коротко ответил легат.
И день, о котором постоянно говорили на королевских советах, которого все с тревогой ждали, наконец настал. Бланке доложили, что в графстве Алансон, вокруг Беллема, концентрируется сильное войско. Рыцари, лучники, копейщики. Стоят лагерем, явно ждут сигнала. Два монаха, посланные в южном направлении кардиналом (безобидные паломники, никто бы не подумал, по чьему приказу они трусят на ослах вдоль больших дорог), сообщили, что возле Мелена видели большой отряд в двести шпор (сто всадников). Миновав Мелён, рыцари взяли направление на Этамп, потом на Шартр. Кто их вёл, не удалось выяснить. Из Шартра они направились в сторону Алансона.
