— Тибо никому, кроме меня, не поверит.
— Это правда, ваше величество, Бильжо прав, — вмешался маршал де Нель. — Пусть скачет.
— Отсылай же гонцов в Париж! — крикнул напоследок Бильжо. — Будет поздно, когда они возьмут замок в кольцо.
И помчался по дороге на Этамп, но очень скоро повернул на восток, в сторону Мелена, откуда дорога вела на Провен. Его заметили те, кто преследовал короля, и за ним тотчас, круто взяв влево, устремились два всадника.
А преследователи уже догоняли тех, кого поджидали в Корбейле, но, увлечённые погоней, в вихрях пыли не заметили, как от королевского эскорта отделились четверо и помчались, огибая Монлери, в разных направлениях: двое — на Париж, другие двое — на Этамп.
Отряд успел-таки к воротам замка, которые были открыты, и с криком: «Именем короля!» прогромыхал по мосту. Мост немедленно подняли.
В это время преследователи, поднимая тучи пыли, осадили коней у ворот. Сквозь конское ржание послышался громкий, повелительный голос:
— Сдавайся, иностранка! Тебе уже ничто не поможет! Клянусь звездой Вифлеемской, ты попалась!
Бланка бросила вопросительный взгляд на коннетабля.
— Ангерран де Куси из семейства Дрё, — ответил тот. — Кузен Моклерка и правнук Людовика Шестого.
— Велю взять в плен мерзавца и казнить!
— А пока не он, а мы у него в плену. Я спрошу, чего он хочет.
— Я сделаю это сама.
И Бланка стала взбираться по лестнице на замковую стену сорокафутовой высоты.
— Остановитесь, ваше величество, это опасно! — крикнул коннетабль.
— Для меня не опаснее, чем для других, — был ответ.
Она встала между двумя зубцами так, чтобы её было хорошо видно, и устремила взгляд вниз, на войско, растянувшееся вдоль рва. Величавая, полная достоинства, она стояла и молча взирала на вооружённых людей, на мятежников, которые пришли сюда, чтобы лишить её власти, а может быть, и самой жизни.
— А-а, вот и ты сама, кастильская ведьма! — вскричал сир де Куси, поднимая лошадь на дыбы. — Что же ты не торопишься в Париж? Он ждёт не дождётся, чтобы скинуть с тебя королевские одежды и в одной тунике отправить домой. И это ещё в лучшем случае, клянусь чревом Богородицы!
Бланка похолодела. Вот о чём она не подумала, чего никак не могла предвидеть. Неужели мятежники захватили город, и он теперь в их власти? А парижан они настроили против неё, наболтав им кучу нелепостей, например о том, что это она, дескать, жена покойного короля, велела отравить его, дабы без помехи делить власть с любовником. Она вспомнила Реймс. То же могло произойти и в Париже. Но тут же она отмела эту мысль как нелепую. В казармах, правда, не было солдат, но во дворце её маршалы и друзья — Монфор, Гёрен, Ла Руа, епископы, семейства де Немур и де Клеман. Да и не поверят парижане этим слухам, а ворота города наверняка успели бы запереть, увидев войско.
Ей понадобились считанные мгновения, чтобы подумать об этом.
— А в худшем? — спросила она.
— Займёшь место своего фламандского дружка, — незамедлительно последовал ответ. — Луврской башне будет оказана небывалая честь: она будет держать в своих каменных объятиях не кого-нибудь, а невестку Филиппа Августа, поставившего эту крепость. Жаль, что он не догадывался о том, какую знатную гостью ожидает его детище; он распорядился бы приготовить для неё роскошные апартаменты с балконами, увешанными висячими садами Семирамиды.
Речь его была встречена дружным хохотом его соратников, кузенов, принцев из дома Дрё — Роберта и Жана.
— Луврская башня приглашает к себе в гости лишь изменников и государственных преступников вроде тебя, Ангерран де Куси, — ответила на это Бланка. — С чего бы это вдруг королеве Франции удостаиваться такой чести?
— Это ещё неизвестно, кто из нас больший преступник, ты или я! — послышалось снизу. Да и какая ты королева, если убила своего мужа, рассчитывая править с любовником? То-то новостью для него будет увидеть тебя в повозке, которая катит на эшафот.
— Негодяй, как смеешь ты пускать клевету! Кто сможет подтвердить твои слова? Я чиста перед Богом и Его Матерью, Пречистой Девой!
— Ты лжёшь, и скоро не только Париж — вся Франция будет проклинать тебя как убийцу и распутную девку. Твоё ложе ещё не остыло после мужа, как туда забрался граф Шампанский, а вслед за ним его преосвященство кардинал де Сент-Анж. Они ещё не встречались вместе или приходят к тебе в порядке очерёдности?
И снова внизу раздался хохот.
По ступеням застучали чьи-то частые, торопливые шаги. Бланка обернулась — рядом стоял Людовик.
— Как смеешь ты, де Куси, так говорить про мою мать! — крикнул он звонко, с детскими нотками в голосе. — Она королева Франции, а ты всего лишь потомок сеньора Рауля! Я велю выпороть тебя за твой поганый язык!
— А-а, маленький король! — осклабился сир Ангерран. — Ты, наверное, забыл, что перед тобой твой троюродный дядя, а ты его племянник? Твой отец был моим троюродным братом, а вот кем всем нам приходится его жена, управляемая Кастильским домом? Скоро ты узнаешь всю правду о своей матери и об отце, а пока вели открыть ворота и впустить нас. Тебе, клянусь крылом ангела Божия, мы не сделаем ничего плохого, напротив, со всеми почестями проводим в Париж, и ты будешь жить там и править своей страной, а окружать тебя будут принцы из твоего королевского дома.
— Что же ты не скажешь про королеву, мою матушку? Её любили мой дед Филипп и мой отец, и Бог доверил ей королевство!
— Она предала его, как и твоего отца. Но мы будем милостивы к ней и отправим её на родину, только и всего. Ты окажешься в объятиях своей родни, государь, тебе не придётся больше усмирять непокорных баронов, потому что мы, твои родичи, зорко будем охранять священную особу миропомазанника Божьего.
— Нет, ты врёшь, граф! — громко крикнул сверху король. — Вы все предатели, потому что восстали против моей матери, а она тоже миропомазана в Реймсе, и она королева! Я не дам её в обиду, сир де Куси, знай это! Убирайся со своими баронами, иначе…
— Иначе что? — усмехнулся сир Ангерран. — Ты произведёшь вылазку и набросишься на моих людей, которых раза в три больше, чем твоих? Может быть, ты ждёшь подкрепления, которое подоспеет, пока я буду осаждать этот замок? Так знай, тебе его не дождаться: тот гонец, которого ты отослал в Провен к своему другу Тибо, уже отдал Богу душу, а больше тебе помощи ждать неоткуда.
Бланка содрогнулась от ужаса. Бильжо! Неужели они убили его?.. У неё подкосились ноги. Верный, храбрый мой друг, ты любил меня, оберегал мою жизнь, был бескорыстным, добрым, самым преданным из друзей… а я не уберегла тебя, не сумела оградить от опасности, даже обладая всей полнотой власти. Я не должна была отпускать тебя, тогда ты уцелел бы, это главное, и разделил бы со мной мою горькую участь.
Так думала она, держа за руку своего сына, а внизу тем временем происходило короткое совещание. После этого несколько человек вскочили на коней и помчались на запад, в сторону графства Дрё.
