— Они всегда останутся под рукой иностранки, поскольку принадлежать будут её сыну, а Изабелла, невеста нашего Гуго, поступит так, как захочет её мать. Вот мы и под властью испанки! Раньше это был только ты, теперь стану и я. Однако я королева, и мой сюзерен — сын Генрих! Лучше быть вассалом собственного сына, чем полностью зависеть от кастильянки. Но она не уберёт своих лап от наших владений, а потому её надо… устранить. Вначале, однако, следует рассорить её с любовником.
— Ты снова начинаешь молоть вздор! Она не спит с ним, всякий тебе скажет. Ни один человек не может похвастать тем, что видел их вместе в обстановке, не оставляющей сомнений в том, в чём ты хочешь её уличить.
— Вот и надо сделать так, чтобы было кому похвастать такими сведениями, — вкрадчиво заворковала супруга на ухо не слишком твёрдому в своих убеждениях муженьку. — А заодно следует раздувать слухи о том, что испанка спит с убийцей своего мужа. Пойми, их необходимо поссорить.
Лузиньян отшатнулся от жены, недоумевая:
— Зачем?!
— Боже мой, как долго до тебя доходит! Вот уже сколько времени мы с тобой говорим, а оказалось, топчемся на месте. А может быть, ты не хочешь меня понять, потому что кастильянка тебе по нраву?
— Я этого не говорил.
— Ответь мне, желаешь ли ты своему другу добра? Не делай удивлённых глаз, я говорю о Тибо.
— У меня нет причин ненавидеть его. Мы с ним старые приятели. С какой стати мне враждовать с ним и его женой, хотя она и выдала нас в деле при Шиноне и, похоже, при Беллеме.
Изабелла сделала вид, что пропустила последние слова мужа мимо ушей.
— Стало быть, ты желал бы, чтобы он был оправдан в деле с Людовиком Восьмым? Он, а значит, и ты?
— Опять ты за старое!
— Нет уж, будь добр, ответь мне.
— Разумеется, чёрт возьми!
— Так вот, их разрыв явится для него лучшим доказательством невиновности — всем станет ясно, что он не убивал короля. С какой стати ему делать то, что расстроит их отношения с королевой? Выходит, и ты будешь обелён во всей этой истории.
— Будь я проклят! Ты по-прежнему подозреваешь меня в сговоре с ним?
— Подозрения исчезнут, когда ты сделаешь то, что должен сделать. Пойми, оставшись одна, испанка уже не будет иметь прежней силы, какую имеет сейчас, а стало быть, есть смысл продолжить ваше дело, которое на корню погубил твой друг Тибо. Король Англии, мой сын, поможет вам людьми, деньгами. Власть английского монарха принесёт нам новые земли и вернёт старые, те, что у тебя отобрали. Вернёт свои территории и король, мой сын. Вам с ним нечего больше будет делить, вы заживёте в мире, и ты станешь могущественным властелином, преданным вассалом английского монарха, который даст тебе всё, уж я позабочусь об этом.
— Твоя интрига ни к чему не приведёт, — неуверенно возразил Лузиньян. — Пойми, на престоле её сын, и за счастье его и своих детей она будет бороться до конца.
— Вот и надо сделать так, чтобы бороться было некому. Испанка должна исчезнуть. Но в этом деле мешает граф Шампанский. Их разрыв — дело святое и богоугодное. Вот задача, которая стоит перед нами!
— Перед тобой! — сверкнул глазами Лузиньян, начавший понимать — и это после стольких лет! — коварство женщины, с которой жил. — Ты толкаешь меня на преступление!
— Я забочусь о будущем графства Ла Марш, о наших с тобой детях. О чём же ещё надлежит думать матери и их отцу, моему супругу, которого я горячо люблю? — Она села перед ним на корточки, ласковой кошечкой потёрлась щекой о его ладонь, преданно заглянула в глаза. — Надеюсь, он отвечает мне взаимностью?
— Разумеется, дорогая, — промямлил Лузиньян, тая и уже плохо соображая, — как можешь ты сомневаться во мне?
— Коли так, милый, то нам надлежит сообща бороться с произволом, в лице иностранки.
— Да, но её дети! Я подписал договор…
— Всё это в будущем, — продолжала мурлыкать Изабелла. — Мы породнимся с королём, будь уверен, но с ним уже не будет его матери, чьей свояченицей я вовсе не собираюсь становиться. Одним словом, я не желаю подчиняться испанке. При юном короле, — повторяю тебе, дабы ты уяснил как следует, — так вот, при юном короле будет его дядя Филипп Строптивый, ну а ты — в числе его лучших друзей. Может ли быть иначе, если ты помог ему подобраться к трону? Вот мы и у власти, Гуго!
— А Тибо? — хмурясь, нерешительно спросил супруг.
— Тибо? Зачем он тогда будет нам нужен?
— Как, негодная! Ты хочешь сказать, что он… что его…
— Успокойся, дорогой, я просто хочу дать тебе понять, что он останется вассалом короны, только и всего, а на его месте, которое уготовила ему кастильянка у трона, будешь ты.
— Но это предательство!
— В наше время это слово вошло в моду, тебе ли не знать? Кажется, ты предал однажды одного короля, потом другого. Пора бы привыкнуть.
Лузиньян молчал, чувствуя, как его опутали липкой паутиной, которую он тщетно пытается разорвать. Козни супруги вначале показались ему чудовищными, потом и вовсе неосуществимыми. Затем его возмутило её коварство, вслед за этим вызвал восхищение её ум. Но план её, казалось ему, имел существенные изъяны, о которых он пока что не имел представления, но догадывался, что они непременно обнаружатся. Терзаемый сомнениями, глядя на супругу и не зная, что ответить, он проговорил, проведя рукой по лбу:
— Надо хорошо подумать. Я должен собраться с мыслями, чтобы прийти к определённому решению.
— Я не тороплю тебя, у нас есть время.
С этими словами Изабелла вышла из комнаты. Едва она очутилась за дверью, её стало не узнать: кошечка вмиг превратилась в тигрицу с широко раскрытыми злыми глазами и гримасой отвращения, только что не с оскаленными клыками.
— Безмозглый осёл! — презрительно бросила она в сторону двери и, тотчас отвернувшись, пересекла коридор. — Говоришь, Агнесса де Боже? — прошипела она, подходя к окну и бросая взгляд на расстилающиеся вдали заливные луга, близ которых, с поросшими ивняком и ольхой берегами, текла река. И продолжала, сузив глаза, с остановившимся взглядом: — Жена, конечно, сделает так, как угодно мужу, а муж — так, как захочет жена. Но между ней и кастильянкой нет и не может быть распрей; надо думать, Агнесса мечтает породниться с королевским семейством, недаром они назвали дочь Бланкой. Из этого следует, что она и дальше будет поощрять своего мужа-волокиту, например, посоветует королеве самым жестоким образом пресекать всякие слухи. Вспомним, что именно она помогла испанке погасить прошлые выступления против неё. Значит, она — враг, которого следует убрать с дороги.
Изабелла помедлила, задумавшись о чём-то, и внезапно рассмеялась, злобно скривив губы:
— Что ж, она одна будет виновата в несчастье с королевой. Избегнув же наказания, погибнет от яда… Однако что я могу одна, без союзника? Гуго обмолвился как-то, что к их движению примкнула Бургундия. Сильный зверь! Попробуем расшевелить старую герцогиню, тем более что Бургундия всегда была не в ладах с Шампанью. Берегись же, испанская гадина, ты и не догадываешься, как сумеет постоять за себя женщина, бывшая когда-то королевой Англии.
