Изабеллу передёрнуло. Она поёжилась и плотнее закуталась в плащ, хотя в комнате было тепло: в очаге пылали дрова.
— Ему необязательно проникать во дворец, — попыталась она предложить другой вариант, — он может сделать своё дело и вне дворца: на прогулке, на охоте, во время турнира…
— Едва ему удастся приблизиться к жертве хотя бы на три шага, как он будет убит.
— Убит? Чёрт побери, но кем?
— Её стражем. У неё есть телохранитель, этакий Аргус, понимаете? Ловко мечет нож, с десяти шагов попадает в монету; метко бросает топор, как викинг, и превосходно владеет мечом.
— Это осложняет дело, — задумалась Изабелла, но ненадолго: — Но как вы узнали об этом?
— Королевский дворец — рай для тех, кто хочет узнать новости и послушать сплетни. Очень скоро они, как сороки, вылетают оттуда и становятся достоянием толпы.
— Нельзя ли как-нибудь устранить этого самого Аргуса? Не всё же время он стоит за спиной у кастильянки с ножом и топором в руках.
— Вот именно, мадам, всё время! Он сопровождает свою хозяйку повсюду: на приёмах, на советах, в молельне; он рядом с ней, когда она слушает музыку, читает книгу или принимает у себя одного из просителей. Они даже едят вместе! Мало того, он сидит рядом, когда она моется, а ночью спит у неё в ногах, как верный пёс.
— Чёрт возьми, — пробормотала изумлённая Изабелла, — вот так преданность! Мне бы такого цербера. Должно быть, виконт, она платит ему за это не только звонкой монетой?
— Исключено. Это сфинкс — без чувств, без желаний. Для него существует в жизни только одно — его работа, и он выполняет её, надо признаться, на совесть.
— Откуда это известно? Вы что, дежурите у неё в спальне рядом с этим Ладоном?
— Сведения проверенные. Её фрейлины, как ни болтливы и лживы, не станут возводить напраслину на свою госпожу. Будь иначе, об этом знал бы весь Париж.
Изабелла молчала, мрачно глядя в пламя очага, возле которого они сидели. Её планы рушились один за другим, и, казалось, ею овладело отчаяние, но так мог судить лишь тот, кто плохо знал бывшую английскую королеву.
— Есть ещё одно средство, коли уж мы заговорили об её страже. Чего не одолеет один, под силу пятерым. Никакой Аргус не в силах совладать разом с группой людей.
— Я знаю, графиня, о чём, точнее, о ком вы говорите. Эти пятеро в услужении у меня, с тех пор как баронессу удалили от двора. Ведь вы имеете в виду именно их?
— Они получили отменную рекомендацию от своей хозяйки; можно быть уверенными, что они сделают своё дело.
Слегка усмехнувшись, Пернель философски изрёк:
— Не стоит рассуждать о грядущем дне, не увидев рассвета, так же как никогда не надо рассуждать о чужих грехах, пока не вспомнишь о своих.
— Оставим мудрствования святым отцам, — вместо ответа отрезала Изабелла. — Как нам найти этих людей?
— Мне не составит труда разыскать их и привести сюда или в любое другое место. Сделать это можно завтра.
— Кто они, опишите. Имена необязательны.
— Дезертиры, воры, жулики — словом, сброд.
— Неплохая компания, виконт. И этим висельникам мы с вами собираемся отдать в руки судьбу королевства?
— Они неплохие парни, умеют обращаться с оружием. Убить человека для них — всё равно что зарезать курицу. Они сделают то, что мы им прикажем, однако, сами понимаете, услуга должна быть оплачена, а если учесть к тому же, что жертва их — не простой смертный, а королева…
— Они будут щедро вознаграждены, можете мне поверить. Большая игра стоит крупных денег.
— Охотно верю, мадам, но поверят ли они?
— Я знала, куда направлялась и зачем, поэтому пришла к вам не с пустыми руками.
С этими словами Изабелла извлекла из тайников своей одежды туго набитый кошелёк и протянула его виконту.
— Вот аванс — сто золотых экю. Сделав своё дело, каждый из ваших подопечных получит столько же.
— Чёрт возьми, вы рисковали, мадам. Расхаживать с таким богатством по улицам Парижа вовсе небезопасно.
— Королевский дворец в двух шагах. Грабители избегают появляться здесь.
— Это правда.
— Если наш замысел удастся, виконт, Бретань, Булонь и Тулуза осыплют нас золотом. Я уже не говорю о моём сыне.
— Недурная плата за кровь испанки. Когда я должен привести этих рыцарей большой дороги?
— Вы отправитесь за ними утром, я буду ждать вас здесь. Найдётся у вас для меня кровать?
— Я отдам вам свою, сам лягу на место Бребана, а он переспит на конюшне, рядом с лошадьми.
— Отлично! Итак, Пернель, вы поняли? Я хочу видеть этих людей и знать, что деньги поделены между ними поровну.
— Исключая меня, — напомнил виконт.
— С вами я рассчитаюсь отдельно, этой ночью.
— Не боитесь, мадам, быть узнанной, когда, войдя, они увидят вас? Я не исключаю того, что кое-кто из них будет схвачен. После всех ужасов Пыточной башни смерть покажется этому неудачнику милостью Господней.
— Я закрою лицо. Как бы ни пытали любого из них, он не сможет сообщить ничего, кроме того, что видел фигуру в маске. Но вы сами? Вы рискуете головой больше, чем я.
— Как только мы проводим их, я покину этот дом. Вы первая узнаете новый адрес — мы уйдём отсюда вместе. Ведь вам, надеюсь, небезынтересно будет послушать свежие дворцовые новости? К тому же за вами остаётся долг.
— Кому же я отдам его, если ваши люди не найдут нас на этой улице?
— В доме останется Бребан. Ни один из них не видел его в лицо. Даже если нагрянут ищейки, ничего невозможно будет доказать. Тёмной ночью Бребан и отведёт моих молодцов — если, разумеется, они останутся в живых — по новому адресу.
— Хорошо. Мы выяснили то, что касается мелочей. Впереди самое трудное — проект этого рискованного предприятия. Нам с вами предстоит разработать его во всех деталях. Кстати, я слышала, граф Шампанский всё ещё в Париже?
— Его казначей обрадует хозяина, когда тот вернётся: ярмарки в Провене приносят немалый доход.
— Не само ли провидение заставляет скучать его супругу Агнессу, указывая нам путь? — задумчиво промолвила Изабелла.
— Ей не приходится скучать — она в Париже.
— Что вы говорите!
— Забавную группу представляют собой эти трое: муж у ног любовницы в присутствии супруги, которой нет до этого никакого дела.
Графиня не ответила, поглощённая своими мыслями. Казалось, замечание это она пропустила мимо ушей.
— Могу прибавить к этому, что у сфинкса — стража испанки — как ни странно, появилась возлюбленная, — продолжал Пернель. — Родом она из Оверни. Мне кое-что известно о ней.
