Никитич заметил в стороне Корислава-кузнеца, их взгляды встретились… и разошлись.
Добрыня махнул рукой Василию, идем, мол, и, не оглядываясь, зашагал вдоль околицы, коря себя за то, что простое на первый взгляд дело сложилось совсем не так, как думалось. И разобраться в нем теперь никак не получается. Не складывается, чего-то, как ни крути, не хватает…
– Это что же, – угрюмо пробормотал Василий, которого, похоже, донимали те же мысли, – Кривой Егор свою семью порешил? И соседей? А что же тогда колдун? Так и шастает тут, неподалеку?
– Потому и велел дожидаться Охотника, – хмуро откликнулся Добрыня. – Колдуна только китежанин отыскать сможет.
– А может, это колдун лик Егора на себя нацепил? Колдуны и ведьмы на такое способны вроде.
– Способны, – подтвердил Никитич, и в самом деле о подобном слышавший. – Только за каким худом ему лик Егора, да еще подправленный? И чего колдун ждал два года, почему сразу за дело не взялся? Да и что ему деревенские сделали-то?..
– Ну ты сам говорил – может, наткнулся парень в лесу на колдуна, когда тот злодеяние замышлял… Нет, ты прав, бессмыслица какая-то. Если оборотень – Егор, чего он ждал? Почему принялся убивать? Я бы понял, если бы обидчиков наказывал, но зверолов-то… помнишь, что нам говорили? Он с Егором добр был, один из немногих, помогал, учить хотел… А сестриного жениха – за что? Я уж про отца с матерью да про бабку старую молчу…
Добрыня досадливо тряхнул головой и честно признал:
– Да, не складывается…
Дальше шли молча, но у пустующей бани Василий снова не выдержал.
– А вот, положим, Егор был учеником колдуна, – развивал мысль Казимирович. – Учитель ведь и в самом деле мстить придет, верно? Ну, хорошо, сегодня мы покараулим, завтра, но потом-то уедем. А что, если колдун в деревню нагрянет сразу после нашего отъезда? Коли по уму всё делать, выходит, нам тут надо сидеть, пока Охотник не приедет?
Добрыня скрипнул зубами. Он ненавидел принимать сложные решения и всю жизнь принимал – такова уж его доля переговорщика.
– Нельзя нам надолго задерживаться, – вздохнул он. – Я с самого начала отвел два дня, чтобы дело справить, да ошибся. Послезавтра наши будут уже у границ Алырского царства, если мы тут застрянем, то посольство явится к царю Гопону без посла. Подобного допустить нельзя.
– Думаешь, Дубровичу не хватит ума отряд придержать?
– Дубрович – молодец. Но еще и мо́лодец, не дозрел для сложных решений, а потому будет приказ мой выполнять – двигаться к столице Алыра. Времени рассиживаться у нас попросту нет. Если тут и вправду есть колдун, лучшее, что мы можем сделать – то, что я и сказал. Прислать дружинников, чтобы охраняли, пока не приедет Охотник. Ну и в Китеж уже от себя отписать, что нет тут никакой ошибки и помощь нужна позарез.
– Твоя правда, – нехотя согласился Василий. – Как думаешь, что сталось с поденщиками, что пропали вместе с Егором? Если этот стал оборотнем, может, и они – тоже?
Мысль о том, что в округе лиходействует не один оборотень, а трое, была разумной и тревожной. Негаданная охота грозила перерасти в затяжную войну с нечистью. Впрочем, будь чудищ несколько, они бы наверняка сбились в стаю, а волколак им встретился один… Молодой и неопытный.
– Охотника сюда надо бы, конечно, – вздохнул так и не дождавшийся ответа Василий. – Они в таких делах мастаки разбираться. Хоть бы уж объявился поскорее…
– Он может и завтра пожаловать, и через месяц, – хмуро ответил Никитич. – Я особо делами Китежа не интересуюсь, но сдается, их столько просто не наберется, чтобы в ответ на каждый чих Охотника отправлять. Да и многовато нечисти на Руси развелось, китежан явно не хватает…
…Если уж богатыря, а не чародея в Охотники берут. Мысли об ушедшем в Китеж Алёше Добрыня отбросил и решительно добавил:
– Пособим, чем сможем, и будем надеяться на лучшее.
– Хорошо, – поморщился Василий, помолчал и совсем другим голосом вдруг спросил: – Как думаешь, не попариться ли нам еще разок?
Добрыня не ответил.
* * *
В баньке им попариться, само собой, дали. И кормили, и поили исправно. Тревога у рабатчан отчасти унялась, но на богатырей они всё одно глядели с укоризной – мол, уезжаете, а мы тут оставайся, с нечистью.
Добрыня по-прежнему корил себя за то, что не догадался про Егора сразу. Полагал себя умником и сел в лужу, как мальчишка-несмышленыш. Тяготило и то, что, как ни размышлял, как ни пытался разобраться, ему до сих пор не удалось ответить ни на побратимовы вопросы, ни на свои. Чего-то по-прежнему не хватало…
Об этом и думал воевода, пока они с Василием неспешно вышагивали мимо спящих дворов. На небе ярко светила луна, хорошо освещая окольную дорогу с забором, ограждающим Рабаткино от сжатых полей. Караулили побратимы с заката, когда местные расходились по домам и благоразумно запирали ворота и двери. Богатыри ходили вокруг деревни кругами, прислушивались, но всё было тихо, не считая ленивого собачьего лая да их собственных шагов и звяканья железа. Только далеко в поле догорал костер, на котором рабатчане сожгли останки оборотня – дров не жалели, костер вышел огромный. Прежде чем бросить останки в ревущее пламя, волколаку отрубили голову и проткнули сердце осиновым колом. На всякий случай.
– Не видать что-то колдуна, – по своему обыкновению, нарушил молчание Василий. – Впустую круги нарезаем…
– Не впустую. – Заметив, что они почти дошли до заколоченного дома Трухановичей, Никитич поморщился. – Может, при виде нас передумает нападать.
– А вдруг он прямо сейчас за нами и следит, вражина? – Казимирович вглядывался в темноту, будто пытался разглядеть скрывающегося средь деревьев чародея.
– Всё может быть, – подтвердил Добрыня и, помолчав, добавил: – Прав ты был, когда говорил, что оборотня допросить надо. Охотник на нашем месте так бы и поступил: помучил, узнал, что нужно, и лишь потом порешил. А мы так быстро управились, что и словом не обмолвились, сейчас только гадать и остается.
– Вы правильно сделали.
Богатыри резко обернулись, едва не выдернув мечи из ножен, но придержали руки, увидев на дороге тоненькую фигурку в черном. Свет луны так сильно высветлял бледное лицо Ладушки, что казалось, будто оно светится.
– И переживаете вы зря, – произнесла девушка, теребя косу. – Колдуна тут давно нет, и про Егора вам наврали.
Непроста сиротка оказалась, раз так бесшумно сумела к богатырям подобраться, ох, непроста! Василий и Добрыня придвинулись к волколаковой сестрице, нависнув над ней будто две горы. Добрыня еще вечером подумывал сходить к Ладе, проведать… но не решился из-за странного и неуместного чувства вины. Что бы он ей сказал? Мол, извини, девица, братца твоего порешили? Который всю семью твою извел, жениха да соседей?.. И потом объяснять, что брат ее – зло непотребное и должен был умереть за свои злодеяния? Доказывать свою правоту скорбящим людям Добрыня не любил, да и не докажешь ее тем, кто плачет…
