Алхимик отпустил его взмахом руки и, подгоняемый нетерпеливым взглядом Луны, поспешил наверх, перепрыгивая через две ступени. Девушка, несмотря на вечернее платье, каким-то образом не отставала от него.
Он поднял руку, чтобы постучать, но в это же мгновение Наталия Водзинская открыла двери.
– Слава богу! – сдавленным голосом произнесла она. – Мне нужно с вами поговорить!
– Вы плохо себя чувствуете?
– Я… хотела бы поговорить один на один, – сказала она, недоверчиво глядя на Луну.
– Я боюсь, что это невозможно, маркиза поможет мне вас обследовать.
– Маркиза? Тогда входите.
Рудницкий быстро их познакомил, они устроились в салоне, и Наталия подала чай. Луна приняла угощение, но с напряжением следила за каждым движением Водзинской.
– Как вы себя чувствуете? – повторил алхимик.
– Не очень, – призналась Наталия. – У меня слабость и с утра странные кулинарные пристрастия.
– Это нормально, – успокоил ее Рудницкий.
– Я так не думаю, – хмуро сказала девушка. – Я сначала заказала кровавый стейк, а потом попросила принести сырое мясо. Когда ощутила запах крови, съела его за пару укусов, как дикий зверь. Сейчас я бы с удовольствием выпила крови, – призналась она. – Помогите мне!
– Сколько она знает? – спросила Луна.
– Только то, что стала жертвой преступления.
Луна ответила жестом, означающим только: «Сам решай». Наталия наблюдала за их пантомимой со страхом.
«Хуже уже не будет, девушка и так едва жива от страха, лучше ей сказать правду», – пришел к выводу Рудницкий.
– Вы понимаете, что эта… беременность проходит не нормально? – спросил он.
Наталия кивнула.
– Отцом ребенка является один из theokataratos, – пояснил он. – Отсюда эта аномалия.
– Что со мной будет? И с ребенком?
Рудницкий движением головы перевел этот вопрос на Луну.
– Это сделал не первый попавшийся Проклятый, он бы не смог, – сказала Луна. – Это кто-то вроде князя, если не сам князь. Вероятность такого… события небольшая, поскольку для этого нужна огромная сила, ведь ребенок не будет человеком.
– Но ведь theokataratos не могут иметь детей, – быстро вмешался Рудницкий.
– Так и есть, но это касается только отношений между ними. Бессмертные не в состоянии зачать детей от других бессмертных. Но это не относится к отношениям со смертными. Эффектом такой связи всегда является гибрид, однако существует огромная разница между результатом связи Проклятого-женщины или Проклятого-мужчины. В первом случае родившееся существо будет могущественным, но не слишком умным и волевым, легко подчиняется приказам. Во втором случае кто-то, кто может воспринимать обе Вселенные как свой дом, владеть не только магией как таковой, но и временем и пространством. Отсюда и необычное течение беременности.
– Гомункулус тоже не развивается нормально по человеческим меркам.
– Конечно, но это зависит от матери, а не от него. Мать, владеющая магией, желает избавиться от этого существа, которое ее организм воспринимает как паразита. Ты сам знаешь, каким образом появляются гомункулусы.
– Не совсем! – гневно ответил алхимик.
– Возможно, но мы уходим от темы.
– Извини! – буркнул Рудницкий. – Продолжай, пожалуйста.
– В отличие от гомункулуса ребенок Проклятого и человеческой женщины имеет свою волю. Существуют определенные процедуры, которые позволяют превратить его в невольника еще в утробе матери, однако это получается в одном случае из ста.
– Я так понимаю, что в случае фиаско отец такого ребенка недоволен? – вмешалась Наталия.
Луна окинула девушку оценивающим взглядом, явно обдумывая, что ей ответить.
– Нет, поскольку ребенок будет помнить, кто пытался его поработить, и если он родится, то есть будет существовать в этом мире, сразу же отомстит. Поэтому князь должен убить мать до рождения ребенка. Отсюда и эти символы на телах убитых женщин, – сказала она Рудницкому. – По определенным причинам князь не может сам уничтожить плод, а символы гарантируют смерть плода и его матери.
– Почему просто не сделать аборт? – нахмурил брови алхимик.
– Потому что он ослабит себя. В ребенке его кровь, он его частичка.
– Так эти все убийства – это результат…
– Да, – прервала его Луна. – Кто-то очень сильно пытается вызвать к жизни гибрида. Послушного гибрида. Только он еще не добился результата.
Водзинская потянулась за кружкой, однако передумала и отставила чашку из-за трясущихся рук. Рудницкий обнял ее и помог напиться.
– Что теперь? – спросила она. – Убьете меня? Это же будет не нормальный ребенок, правда?
Луна не спешила с ответом. Наконец алхимик поторопил ее нетерпеливым жестом.
– Это не чудовище, – отозвалась она. – По крайней мере, в теории. Только я не слышала о случаях рождения неконтролируемого ребенка. Таких всегда убивали. Однако сейчас у нас другие проблемы: если ты не получишь кровь мужчины, в венах которого течет элемент бессмертия, ты умрешь. Ты, но не ребенок! – подчеркнула она. – А он родится преждевременно, высосав все твои жизненные силы. Он придет в этот мир испуганным, страдая от неописуемой боли. И будет бить вслепую.
– Что мы можем сделать? – спросил Рудницкий. – Я не убью ее!
– Существует один вариант, – с неохотой ответила Луна. – Очень рискованный вариант.
– Я согласен на все! – заявил алхимик.
– Если это не подействует, мы будем вынуждены…
– Попробуем! – прервал ее Рудницкий. – Пожалуйста.
Луна вздохнула, взяла его руку и уколола палец шпилькой, неизвестно откуда появившейся в ее руках, после чего подставила чашу под окровавленный палец. Алхимик замер, наблюдая, как рубиновая капля кружит в воде, как маленькая рыбка.
– Как? Что?.. Но я же не Проклятый?!
– Но в тебе есть кровь theokataratos. Сейчас и убедимся, достаточно ли сильная.
– Подожди! Это же огромный риск! Может, кто-то другой это мог бы сделать?!
– Кто? Это должен быть князь или кто-то такого же уровня. Хочешь попросить о помощи Зава? Не советую. Ребенок, обладающий силой – так мы называем такого гибрида, – является мечтой любого князя. Мечтой, из-за которой рвутся дружеские связи, а также спадают оковы здравого рассудка. Выбирай!
Рудницкий выругался и подсунул чашку девушке. Она выпила содержимое без единого слова.
– И что теперь? – спросил алхимик.
– Коснись ее живота. Быстро!
Рудницкий упал на колени и выполнил это указание. Он ощутил импульс, напоминающий удар тока, ему показалось, что он касается чего-то чужеродного, мощного, но одновременно странного и беззащитного. Его залила волна эмоций: осторожность, любопытство, наконец, сонное удовлетворение, как у сытого младенца перед засыпанием. Он пошевелился, желая изменить позу, но этого хватило, чтобы вызвать атаку бездумной паники. Мощный удар откинул его, и алхимик упал на ковер, больно ударившись головой.
