– Я предупреждала! – резко произнесла Луна. – Нормальный ребенок иногда хлопает ручкой в миске с кашей, забрызгивая кофточку. А этот может забрызгать потолок… твоими мозгами.
Рудницкий стиснул зубы и подошел к Водзинской, снова положил руку на ее живот. Сначала контакт был слабым, однако постепенно присутствие ребенка нарастало, наконец он ощутил слабое касание. Алхимику показалось, что он слышит довольное ворчание. Мужчина неловко уселся на ковре, не убирая с живота Наталии руку.
– Оно, похоже, хочет, чтобы к нему прикасались, – неуверенно произнес он.
– В этом нет сомнений, – сказала Луна. – В другом случае твоя голова была бы уже под столом.
– Облокотитесь о мои колени, – мягко предложила Водзинская.
– Если ничего не получится…
– Тебе придется тут немного посидеть, – заметила Луна. – В твоих интересах лечь, чтобы ребенок как можно быстрее привык к тебе. И не думай, что это конец проблемы!
– Поговорим об этом завтра, – ответил Рудницкий, зевая.
Неожиданно его охватила странная, словно кем-то навязанная сонливость. Луна довольно хмыкнула, после чего погасила свет и вышла, тихо закрыв за собой двери.
* * *
Алхимик встал под душ и решительным жестом открыл холодную воду. За эту ночь он поспал всего лишь пару часов – проснулся с головой, лежащей на коленях Наталии, – а обстоятельства требовали всех его интеллектуальных способностей: его ждал разговор с лидером кинжальщиков.
Вода приятно охлаждала разгоряченное тело, хотя уже и прошла августовская жара, но в начале сентября все еще припекало. Рудницкий выдержал целую минуту, потом потянулся за полотенцем. Он оделся, думая о Водзинской, – проблемы, связанные с беременностью девушки, заслонили другие беспокойства. Даже встреча с Тенью не казалась ему такой страшной.
В салоне его ждали – ну как же иначе! – Татьяна Аристова и заставленный стол. Выражение лица кухарки говорило, что она не примет никаких отговорок. Рудницкий молча уселся за стол и принялся за еду.
– Вас ждет Маевский, – проинформировала Татьяна Олеговна. – Он сказал, что у него что-то важное. Я бы его впустила, но боюсь, что он сожрет половину вашего завтрака. И куда это все в него влезает, худой же как щепка.
– Пусть войдет, – буркнул алхимик. – Может, у него есть новости об Ане.
– Нет, – ответила кухарка. – Он сказал бы мне. Все беспокоятся о девочке. А вы сначала закончите завтрак.
– Татьяна Олеговна… – с нажимом произнес Рудницкий.
– Ну ладно, но, если он возьмет хоть одну булочку, я его тряпкой отхожу! – пригрозила она.
«Хорошо, что никто не видит, как меня терроризирует собственная кухарка, – подумал алхимик. – Вот и ваше превосходительство…»
Маевский выглядел уставшим. Не ожидая приглашения, он сел за стол и налил себе кофе.
– Ангелов ждет в холле, – отчитался он. – Но у вас еще один гость.
– Кто?
– Некий Охлс.
– Этот ростовщик?!
– Собственной персоной. И похоже, он пришел не как пациент: говорит, что у него для вас есть важная информация.
Рудницкий отодвинул тарелочку с остатками овсянки, но под взглядом кухарки снова взялся за ложку.
– Это может быть важно, – пробормотал он.
– Подождет! – рявкнула кухарка. – И тот ростовщик тоже!
Как только алхимик покончил с овсянкой, Татьяна Олеговна сразу же подсунула ему большой кусок пирога с вишней и бокальчик малиновой наливки. Рудницкий поделил пирог на две половины и отдал часть подчиненному. Победный блеск в глазах кухарки свидетельствовал о том, что она предвидела этот маневр и специально подала Рудницкому вдвое большую порцию.
– Татьяна Олеговна!
– Не буду вам мешать, – прощебетала она с фальшивой улыбочкой.
Женщина успела исчезнуть, пока Рудницкий отходил от удивления.
– Когда-то нужно будет объяснить ей, кто тут командует.
Маевский смерил начальника скептическим взглядом, но промолчал.
– Ну что опять?!
– Я уже это вижу. Когда в последний раз вы ее обидели, она проплакала два дня. Ну и жалко было бы потерять такую кухарку. Вы знаете, что ее постоянно пытаются перекупить?
– Правда?
– Ага! Последний раз это был граф Красинский. В кулинарных кругах наша Татьяна Олеговна очень известна, все вам завидуют. Она отказала даже Оболенскому, хотя он предлагал ей сумму в три раза больше, чем вы платите.
– Оболенский бы не позволил ей так собой командовать, как я. Ну ладно, пойдем встретимся с этим Охлсом.
* * *
Несмотря на то что сказал Маевский, алхимик подсознательно ожидал, что Охлс будет высказывать претензии или попытается снизить цену на медицинские услуги, однако ростовщик молча положил на стол серебряный амулет. Тот самый, что Рудницкий дал Ане.
– Откуда он у вас? – взорвался алхимик.
– Один из клиентов дал мне его вчера в качестве залога за ссуду и сказал, что этот предмет обладает магией. Я не имею привычки верить людям на слово, поэтому попросил об экспертизе. К моему удивлению, оказалось, что посланник Совы не лгал. Более того, оценщик заявил, что только несколько человек в Варшаве в состоянии сделать что-то подобное, тогда я решил проверить, не принадлежит ли эта вещичка кому-то из магов. Вы были первым в моем списке, – добавил он, пожав плечами. – И как я понимаю, мне уже не стоит спрашивать остальных?
– Маевский! – рявкнул алхимик.
– Да, шеф?
– Давай сюда Ангелова.
Сидящий за соседним столиком мужчина повернулся, и тогда Рудницкий узнал россиянина.
– Я все слышал, – сказал детектив. – А господин Маевский ввел меня в курс дела.
– Кто эта Сова? – спросил Рудницкий у ростовщика.
– Это плохая женщина, – серьезно произнес Охлс. – В обычной ситуации я не стал бы переходить ей дорогу. Она использует маленьких детей, собирает сирот со всего города, часть отдает в бордели, а часть калечит.
– Калечит?! Зачем?!
– Заставляет их попрошайничать. Ребенок-калека собирает больше денег, чем тот, что только притворяется инвалидом.
Рудницкий стиснул зубы: не вызывало сомнений, что господина Охлса привел к нему не моральный долг, ростовщик просто взвесил все «за» и «против», после чего решил, что лучше подставить клиентку, чем кого-то из магов.
– Вы поддерживаете контакты со своими собратьями по ремеслу?
– Конечно, нас не много.
– Пожалуйста, передайте им, что, если хоть кто-то из них поддержит госпожу Сову, заплатит за это жизнью.
– Но ведь…
– Какое слово вы не поняли?! – с холодной яростью произнес Рудницкий. – И еще, если кто-то из ваших коллег захочет проверить, не шучу ли я, то я буду рад лично убедить его в этом.
