– Я… я понял.
– Прекрасно. Сколько я вам должен? – Алхимик указал на кулон.
– Нисколько, ваше превосходительство. Я еще не ссудил им денег.
– Прекрасно. Эта Сова придет к вам сама?
– Точно нет, – вмешался Ангелов. – У нее для этого есть свои люди. Это довольно известная особа, я выслеживаю ее уже лет двадцать.
Охлс кивнул, подтверждая слова детектива.
– Ладно, в таком случае попробуем по-другому. Разыщите Аню и огласите в преступном мире, что я выплачу награду за голову Совы: десять тысяч рублей серебром, – приказал он детективу. – Тысячу за любую информацию про эту бабу или ребенка!
– Было бы хорошо, если бы к поискам присоединилась полиция, – заметил Маевский.
– Присоединится, – заверил алхимик. – Господин Ангелов проинформирует обо всем начальника полиции, и попросите помощи от моего имени. Если Бунде откажет или попытается выкрутиться, сразу же дайте мне знать. Это понятно?
– Так точно, ваше превосходительство! – с уважением произнес россиянин.
– Может, перенести встречу? – спросил Маевский.
– Нет, эту встречу лучше не переносить.
Возле отеля его уже ждала черная карета без обозначений. Алхимик занял свое место в экипаже и постучал в потолок тростью, не называя адрес, поскольку и сам не знал, куда ехать. Одно было ясно: в конце пути его ждал Тень…
* * *
Большое помещение освещалось только свечами, и то так, чтобы участники встречи видели только свои силуэты. Запах лекарств и экзотических трав смешивался с ароматом воска, но алхимик не мог точно определить, являются ли ее источником свечи или полироль для пола. В центре зала стояло кресло, из темноты доносилось тяжелое дыхание больного человека. Рудницкий не сомневался, что Тень был здесь.
Когда он сел, на середину вышел мужчина и поприветствовал собравшихся, Рудницкий узнал по голосу Станкевича, хотя его слова сопровождались глухой реверберацией, словно исходили из колодца.
– Мы все собрались тут, чтобы выбрать преемника Тени, – без преамбулы заявил Станкевич. – Прошу выдвигать кандидатуры.
– А можно выйти из этого конклава? – ироничным тоном спросил алхимик.
– Вы нам нужны, – прохрипел дрожащий старческий голос. – Никто не будет вас ни к чему принуждать. Или кого-то другого. Тем не менее… мы должны выбрать кого-то, что возглавит кинжальщиков. Надвигается война. А я… ухожу.
– Да, надвигается! – гневно согласился алхимик. – Только избрание диктатора нам не поможет. Мы слабее наших врагов, и пора признать это! В этот раз не будет преимущества эффекта неожиданности, и слово силы, которое убило тысячи россиян, не является тайной, как и тот факт, что лучше всего его произносить с борта дирижабля. Пресса давно писала об усилении Военно-воздушных сил России и Германской империи. А что есть у нас? Смело господа, пусть кто-нибудь подбодрит нас и заверит, что наш воздушный флот сможет защитить Варшаву!
Минуту царила тишина, прерываемая только хриплым дыханием Тени, наконец отозвался Станкевич.
– У нас есть три дирижабля и двадцать семь самолетов. В случае массовой атаки наши воздушные силы смогут вести бой не более недели.
– Почему так мало? – отозвался кто-то из темноты. – Мы могли бы купить…
– Не могли бы, – прервал его генерал. – Не сейчас. По очевидным причинам ни одна из сторон не хочет продавать нам оружие. Также вопрос в кадрах. Обученных кадрах, – подчеркнул он. – Нам не хватает специалистов.
– Нужно мобилизовать общество, а если будет нужно, ввести военное положение, – прокомментировал кто-то еще.
– И что дальше? Послать на смерть следующие сто тысяч человек только для того, чтобы провоевать на две недели дольше? – с горечью в голосе спросил Рудницкий. – Поскольку результат легко предсказать: мы не в состоянии победить.
– Это не только вопрос войны как таковой, – вмешался Тень. – Мы предотвратили три покушения на членов правительства и ликвидировали российского агента, который чуть не стал премьер-министром! Этого, по-вашему, тоже не стоит делать? Мы должны позволить руководить нами какому-то присланному врагами предателю? Эти проблемы не решить с помощью официальных процедур!
– Я не об этом! Ликвидируйте царских агентов и диверсантов, преследуйте продажных политиков, но ради бога, не создавайте очередного правительства над правительством! – воскликнул алхимик. – Иначе лидер кинжальщиков станет не только главой тайной организации, но и диктатором! И никто не сможет выступить против его решений, даже самых абсурдных или ошибочных. И что потом? Представим на минуту, что Варшавская республика выйдет из этой мясорубки целой. Уйдет ли Тень в отставку после войны? Откажется от абсолютной власти или до конца жизни будет серым кардиналом сменяющихся правительств?
– Зачем нам менять формулу, которая себя оправдала? – раздалось из зала.
– Потому что это уже не та самая формула, – иронизировал Рудницкий. – Неужели вы правда не понимаете? Как вы думаете, кого пригласили на эту встречу? Поскольку, если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, тут собрались все выдающиеся личности Варшавской республики. Если эта группа выберет лидера кинжальщиков, он получит на практике не только согласие на управление той или иной организацией, но и поддержку самых влиятельных людей в государстве, в том числе и членов правительства. И его позиция будет намного сильнее, чем раньше!
– Что-то в этом есть, – признал Станкевич. – Тем не менее мы не можем отказаться от поддержки кинжальщиков. Не перед надвигающейся войной.
– Я позволю себе дополнить моего оппонента, – отозвался Тень. – Да, я пригласил людей, которые обладают определенным авторитетом и властью, но прежде всего людей, которые доказали свой патриотизм поступками. И, заметьте, никто не выдвинул свою кандидатуру! Представьте себе, что бы делалось, если бы такое предложение получили наши политики?
Кто-то захихикал, потом подхватили другие, и напряжение ослабло.
– Ну, хорошо, – сказал Станкевич. – Что нам делать? Если не диктатура, то что?
– Извините, господа, что нарушаю нашу конспирацию, но я собираюсь обратиться по фамилии к одному из нас, поэтому следует самому представиться: Карл Рокитанский. Так вот, господин Рудницкий, я уверен, что большинство его узнало по голосу, как обычно очень точно определил проблему. Только этого мало. Нам нужно решение.
– Господи Боже мой, я занимаюсь алхимией и отелем, а не политикой!
– Ваше отношение к политике нам известно, – флегматично процедил Рокитанский. – Тем не менее, критикуя какую-то идею, уместно было бы предложить лучше.
– Или встать и уйти, – рявкнул Рудницкий. – Если бы я знал, какой будет тема этой встречи, то никогда бы не согласился в ней участвовать! Я не чувствую в себе сил решать будущее страны! Мы же об этом говорим?
Воцарилась тишина. Кто-то беспокойно заерзал, кто-то тихо выругался.
