* * *
Несколько первых минут прошли в молчании. Лещинский ждал, пока алхимик начнет разговор. Однако Рудницкий не спешил, предпочитая незаметно понаблюдать за собеседником, ведь ошибка могла дорого ему обойтись. Прежде всего он подтвердил свои первые предположения – костюм, хотя и сшит у первоклассного портного, точно не принадлежал Лещинскому, рукава были слишком длинными, а пиджак слишком обтягивал грудь молодого человека. Да и одеколон, которым пользовался друг Вилланова, был самым дешевым. Вывод? У господина Лещинского были финансовые трудности.
– Сколько вам лет? – наконец спросил алхимик.
– Двадцать три, – сразу же ответил молодой человек.
– Вы принимали участие в войне?
– Да, семнадцатый пехотный полк.
Легкий, почти незаметный прищур глаз и вертикальная морщинка между бровями говорили о том, что это не одна из любимых тем Лещинского.
– Где именно вы воевали?
– Под Радзимином.
– Звание?
– Подпоручик.
– Вы не остались в армии?
– Мне предлагали, но… – Молодой человек пожал плечами. – Я пиромаг. Но у меня слабый желудок, – добавил он с невеселой ухмылкой.
– Я так понимаю, что военная карьера не является пределом ваших мечтаний?
– Точно нет.
– Но если бы было нужно, вы встали бы на оборону Варшавы?
В этот раз Лещинский думал дольше, но наконец неохотно кивнул.
– А что с гражданскими? Вы бы воспользовались своим талантом, чтобы защитить их? В ситуации серьезной угрозы?
Впервые с момента разговора в глазах молодого человека появилось раздражение.
– Насколько серьезной?
– Ну, например, если их атакует какой-то маг или Проклятый, – спокойно пояснил Рудницкий.
– Ваше превосходительство, я не люблю предположений, – скривился Лещинский.
Под суровым взглядом алхимика он опустил глаза.
– Я буду их защищать, как любой нормальный человек, – сказал он.
– Вы работаете?
Рудницкий ожидал возмущений – парень беспокойно заерзал, а его щеки снова покраснели, – однако Лещинский не собирался возмущаться.
– Сейчас работаю… время от времени, – едва слышно пробормотал он. – Возможно, мне придется пересмотреть предложение насчет армии, у меня мама больна.
– Сколько вам предлагают? – с неподдельным интересом спросил алхимик.
– Пятьдесят рублей серебром. В месяц. Я знаю, что нигде столько не заработаю, но меня пугает перспектива убивать людей по чьему-то приказу, пусть и мотивированному. Может, у меня слабый характер или…
– Не говорите ерунды, – рявкнул на него Рудницкий. – Все с вами в порядке, просто вы еще не пришли в себя.
– Вы думаете, что это пройдет? – с сомнением спросил молодой человек.
– Пройдет, – заверил его алхимик. – После нашего наступления меня целый месяц рвало, я не мог спать, а от каждого громкого звука меня кидало в холодный пот. Сейчас все вернулось в норму. Почти все.
– Вы тоже…
– Да! И точно убил намного больше людей. И тут нечем хвастаться, – добавил он тише.
Видимое на лице Лещинского ошеломление неизвестно почему развеселило алхимика.
– Неужели я нашел праведника, который не слушает сплетен и не читает «Варшавский курьер», – пробурчал он себе под нос.
– Что?
– Ничего, ничего. Прошу прощения за эти грубые вопросы, но я хотел бы предложить вам работу в моем отеле. Поэтому я должен был развеять некоторые сомнения.
– Какую работу? – с недоверием спросил молодой человек.
– Адепта и пиромага. Если вы примете мое предложение, то будете подчиняться только мне и начальнику охраны «Пристанища». Я не думаю, что вам придется часто демонстрировать свои способности, но не исключаю этого. Вашей обязанностью будет обеспечивать безопасность гостей отеля, мою и моей жены. Любой ценой! Если вам это не по силам, скажите это сейчас.
– Когда мне следует приступить к работе?
– Немедленно.
– Я готов! – решительно заявил Лещинский. – Это честь для меня, ваше превосходительство.
Алхимик еще раз внимательно посмотрел на парня: широкое, почти квадратное лицо, резко очерченный подбородок, светящиеся серые глаза – все это внушало доверие. Казалось, что Лещинский был польщен этим предложением.
– В таком случае остается только вопрос оплаты, – сказал Рудницкий. – Предлагаю для начала три килограмма серебра в месяц. Выплата в слитках или в любой другой валюте.
– Сколько?
– Три килограмма серебра, – терпеливо повторил Рудницкий, делая вид, что не заметил замешательства собеседника.
С начала войны курс серебра к золоту взлетел вверх, сейчас он составлял пятнадцать к одному и рос с каждым месяцем.
– Я вас не подведу!
«Только бы ты успел воспользоваться своими деньгами, – подумал алхимик. – Приближаются тяжелые времена…»
* * *
Женщине в черном могло быть лет сорок, и, хотя ее костюм отвечал всем формальным требованиям траура, незнакомка не выглядела убитой горем. Черная вуаль только подчеркивала молочную белизну кожи, платье было коротковатым, а декольте слишком смелым. Украшенный рубинами жетон, висящий на серебряном браслете, свидетельствовал о том, что у нее нет недостатка в деньгах. Она поднималась по ступенькам не спеша, демонстрируя стройные лодыжки и маленькие ножки в туфельках из змеиной кожи.
Рудницкий вежливо поклонился ей, получив в ответ соблазнительную, но слегка меланхолическую улыбку.
«Нехорошая, она нехорошая!»
Ментальный крик почти оглушил его. Алхимик вцепился в перила, ноги отказывались ему повиноваться, а виски вспотели.
«Не так громко!» – попросил он мысленно.
О чудо, его поняли.
«Не хочу, чтобы она была тут. Она плохая!» – немного тише, но решительно произнес девичий голос.
«Почему она плохая?»
«Потому что!»
Рудницкий тяжело вздохнул, похоже, его новоиспеченная дочь не собиралась ему ничего объяснять. И что теперь? Выпроводить гостью из отеля, объяснив это желанием еще не рожденной девочки, демоном-полукровкой? Проигнорировать? А что, если малышка сама займется «плохой» дамой и, например, выкинет ее через окно?
«Я подумаю об этом, – пообещал алхимик. – А ты будь терпеливой».
Он не дождался ответа. Возможно, ребенок потерял интерес к этому делу, а может, она не поняла значения слова «терпение». Ее запас слов свидетельствовал о том, что она сейчас на этапе развития трехлетнего ребенка.
