– Существуют определенные процедуры, – сказал Рудницкий. – Я не могу вмешиваться в дела МИДа.
– Если не вы, то кто?
Алхимик с трудом сдержался от гневной реплики: было очевидно, что полицейские хотели бы воспользоваться им как гарантом независимости своего ведомства, что рано или поздно приведет к конфронтации с какой-то из многочисленных фракций.
– Не может быть и речи, – решительно заявил он. – Я не рыцарь в сияющих доспехах, и мне хватает своих проблем. Прошу проинформировать меня о ходе следствия по делу Потканской.
Оба полицейских выглядели разочарованными, хотя пообещали немедленно заняться расследованием.
«Надеюсь, что Люсии хватит терпения, – подумал Рудницкий, выходя из кабинета. – Потому что, если Терлецкий и Ангелов не отнесутся к этому делу как к приоритетному, проблемы будут не только у госпожи Потканской».
* * *
Круг света от керосиновой лампы не выходил за пределы столика: алхимик не любил яркое электрическое освещение. Теплый блеск постепенно переходил в полумрак, смягчая контуры мебели и приглушая разноцветные узоры на ковре. Расположившись в кресле, Рудницкий лениво переворачивал страницы литературного еженедельника скорее для удовольствия от шелеста страниц и запаха типографской краски, чем из-за новых публикаций.
Он ощутил ладони Наталии на плечах одновременно с запахом парфюма.
– Устал? – спросила она.
– Смертельно, – признался он. – Почему все от меня чего-то хотят? Я желал бы вернуть те времена, когда я был обычным алхимиком.
– Подозреваю, ты никогда не был обычным алхимиком, – серьезно ответила Наталия. – Расскажи, что случилось.
Алхимик застонал, когда девушка начала массировать самые болезненные точки.
– А почему бы и нет? Хотя это страшно скучно.
– Мне все интересно, что касается тебя.
– Политические игры, – пробормотал он. – Полиция хочет, чтобы я защищал их от натиска сверху.
– И что ты решил?
– Отказал. Хотя меня мучит совесть, ведь я обязан им спасением Ани.
Наталия села на ковер, оперлась головой о колени алхимика.
– Речь идет о комиссаре Терлецком и том россиянине?
– Да, хотя Терлецкий скоро станет начальником полиции.
– Пригласи их, – предложила она.
– Что?
– Пригласи их на прием. Так ты заплатишь долг и одновременно не впутаешься ни в какие политические дрязги. Никто точно не будет знать, выражаешь ли ты благодарность за спасение Ани таким образом или они оказались среди твоих гостей потому, что тебя связывают с ними дружеские отношения. Это даст интриганам пищу для размышления.
– Прекрасная идея! – сказал Рудницкий. – Включи их в список.
– А что я буду с этого иметь?
– Не понял…
– Речь идет о гонораре, – пояснила девушка. – За помощь полагается награда.
Неожиданно она села на колени алхимика, дотронулась до его лица. Запах волос жены, жар ее тела в воздушном пеньюаре поразили Рудницкого, словно электрическим разрядом. Шелковая ткань неизвестно как оказалась на полу, и алхимик вдохнул аромат кожи девушки. Его ладони водили по телу Наталии, обрисовывая линию бедер, плоский живот, наконец обхватили груди, дразня затвердевшие соски.
Девушка потянула Рудницкого на ковер, приняла его нетерпеливым движением бедер, сначала шепча, а потом выкрикивая его имя. Это было похоже на океанскую волну, такую же мощную и неудержимую. На короткий, как вспышка света, миг он ощутил, как его разум реагирует на новом, почти сверхчеловеческом уровне.
– Что… это было? – прохрипел он.
Наталия не ответила сразу, все еще оплетая алхимика ногами, не позволяя ему двигаться.
– Побудь секундочку со мной, – попросила она.
Рудницкий поцеловал девушку в шею, ощутив под губами бешеный пульс и соленую влагу.
– Мне удобно, – заметил он, – а вот тебе…
– Нет! – резко выкрикнула она. – Еще немного.
Они лежали, слушая свое дыхание, опустошенные, как солдаты после битвы. Наконец алхимик деликатно высвободился из объятий жены.
– Что это было? – повторила Наталия. – Я не знаю. Но отдала бы жизнь, чтобы пережить это снова.
– Нет такой необходимости, мы можем повторить это, когда ты только захочешь.
– Сейчас? – предложила она с озорным блеском в глазах.
– Может, немного позже. Хорошо, что дети ночуют не здесь.
В апартаментах Рудницкого не было места для детской спальни, в связи с этим девочки размещались в апартаменте неподалеку, под надзором Татьяны Олеговны, которая охотно приняла на себя опеку над приемными детьми начальника.
– Хорошо, – согласилась Наталия. – Но нужно будет что-то с этим сделать, я хотела бы, чтобы дети жили с нами. Может, как-то соединим апартаменты?
– Тогда придется выселить госпожу фон Лушке…
– Я попрошу ее переехать в другие комнаты, она любит девочек.
В голосе Наталии не было убежденности: и персонал, и гости предпочитали уходить с дороги российской аристократки.
– В таком случае оставляю это на тебя, – быстро сказал он.
– Хитрюга!
– Разумный человек, – поправил Рудницкий. – Я предпочитаю не задираться с баронессой.
– Что с нами будет? – тихо спросила Наталия.
– Ничего необычного, кроме того, что ты переедешь в мою спальню, – ответил он с притворной суровостью.
– Если месье так пожелает.
– Месье желает.
Рудницкий мысленно вздохнул, видя выражение лица жены: Наталия выглядела как кошка, объевшаяся сливок. Нет, это его не удивило, школа госпожи Росси специализировалась на обучении очень непослушных девочек…
* * *
Баронесса фон Лушке с хирургической точностью порезала на порции сливовый пирог и дала по кусочку девочкам. Обе поблагодарили, хотя Люсия лишь после того, как проглотила первый кусок.
«Я могу привыкнуть к таким семейным завтракам», – подумал Рудницкий, лениво потянувшись за кофе. Вопреки опасениям алхимика баронесса фон Лушке не только приняла приглашение на завтрак, но и согласилась сменить комнаты.
– Соединить два соседних апартамента – это разумная идея, – сказала она. – Дети должны жить с родителями. Вы собираетесь купить какой-нибудь особняк? У девочек было бы больше места. Ну и нужно подумать про какое-нибудь имение в деревне.
– Я давно ему это говорю, – сказала Наталия со злорадной ухмылкой.
– В деревне есть лошадки, правда? – с хитрым блеском в глазах спросила Люсия. – Я могу получить одну? Можно совсем маленькую.
– О лошадках поговорим в другой раз, – уклончиво ответил алхимик.
