Я часто слушаю ее пластинки, особенно последнюю, которую она записала незадолго до смерти. Прежде чем я начал переписывать свою автобиографию в шестой раз, я поставил пластинку с Третьим фортепьянным концертом Бетховена в исполнении Клары и оркестра под управлением Маркевича. Эта музыка всегда казалась мне настоящим, близким к идеалу произведением искусства, она и воодушевила меня закончить эту книгу.
Если бы мы не были столь заняты своими семейными делами, то могли бы вести активную светскую жизнь в Швейцарии, поскольку нашими соседями являются королева Испании, граф и графиня Шевро д’Антрег, которые очень тепло к нам относятся, звезды современного кино и писатели. Мы часто встречаемся с Джорджем и Бенитой Сандерс
[172] и Ноэлом Кауардом
[173], который живет поблизости.
С наступлением весны к нам приезжают многие наши американские и английские друзья. Трумен Капоте
[174], который работает в Швейцарии, часто бывает нашим гостем. На Пасху мы с детьми обычно уезжаем на юг Ирландии, и этого вся наша семья ждет каждый год.
Летом мы в шортах ужинаем на террасе и остаемся там до десяти часов, пока не наступят сумерки. Иногда мы путешествуем в Париж или Лондон, а иногда в Венецию или Рим, до которых можно добраться всего за пару часов.
В Париже мы часто и с удовольствием проводим время с нашим дорогим другом Полем Луи Вейлером
[175], который каждый август приглашает нашу семью провести месяц в его поместье Ля Рен Жан, на берегу Средиземного моря. Это очень красивое место и настоящий рай для детей, где они наслаждаются купанием и катанием на водных лыжах.
Друзья часто спрашивают меня, не скучаю ли я по Соединенным Штатам, по Нью-Йорку. Я отвечаю, что нет. Америка изменилась, и Нью-Йорк изменился вслед за ней. Гигантский размах индустриального строительства, развитие прессы, телевидения и коммерческой рекламы навсегда оттолкнули меня от Америки и ее образа жизни.
Мне гораздо больше нравится другая сторона медали – тихая и простая жизнь, которую я в состоянии чувствовать, а не шикарные улицы и небоскребы – вечные памятники большому бизнесу и великим достижениям.
Мне потребовалось больше года, чтобы вывести все мои активы из Америки. До 1955 года Соединенные Штаты требовали от меня уплаты налогов от прибыли, полученной за «Огни рампы», утверждая, что в то время я все еще проживал в США, забыв, что они запретили мне въезд в страну еще в 1952 году. С тех пор у меня не было официального юридического адреса, и мой американский адвокат сказал мне, что у меня почти нет шансов вернуться в страну и успешно защитить свои права.
Я продал все свои доли в американских компаниях и избавился от всего, что мне раньше принадлежало в этой стране, и теперь мог спокойно послать Америку куда подальше. В то же время я не хотел попадать под защиту другой страны, что потребовало бы выполнения уже других обязательств, поэтому договорился о выплате значительно меньшей суммы по сравнению с той, которую с меня требовали.
И все же мне было по-человечески грустно рвать последние связи с Америкой. Когда Хелен, наша служанка в Беверли-Хиллз, узнала, что мы не собираемся возвращаться в Штаты, то написала нам письмо:
«Дорогие мистер и миссис Чаплин, я написала вам очень много писем, но ни одного не отправила. Кажется, что с тех пор, как вы уехали, все пошло не так, я никогда не скучала по кому-то так сильно, разве что по моим родным. Но все, что происходит, настолько никчемно и несправедливо, что я просто не могу прийти в себя. И вот теперь нам сообщили то, чего мы все ждали и так боялись, – упаковать все, что есть. В это трудно поверить, этого просто не может быть, но мы упаковали все, и каждая вещь полита нашими слезами. От горя у меня все время болит голова, и я просто не знаю, как вы, дорогие мои, все это переносите. Пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, миссис Чаплин, не дайте мистеру Чаплину продать этот дом, сделайте все, что в ваших силах! Каждая из комнат до сих пор выглядит так, как раньше, хоть в них и остались-то только занавески да ковры. Мне так нравится этот дом, что я ни за что не дам кому-то чужому жить здесь. Вот если бы у меня были деньги! Но все это, конечно, глупо и бесполезно. Избавьтесь от всего, что вам не нужно, но только, ПОЖАЛУЙСТА, не продавайте дом. Я знаю, мне не следовало бы писать все это, но я ничего не могу с собой поделать, я все равно всегда буду думать о том, что придет день, когда вы все вернетесь. Миссис Чаплин, я заканчиваю, я уже три письма вам написала, но для них нужно купить большие конверты. Передавайте мой привет всем и простите, что пишу карандашом, даже моя ручка сломалась.
Искренне ваша, Хелен».
А еще мы получили письмо от Генри, нашего дворецкого:
«Дорогие мистер и миссис Чаплин, я уже давно не писал вам, потому что долго мучился с тем, чтобы написать все правильно на своем швейцарско-английском. Несколько недель назад мне очень посчастливилось – я посмотрел «Огни рампы». Это был частный показ, меня мистер Рансер пригласил. Там было еще двадцать человек. Миссис и мистер Сидни Чаплин, мисс Рансер и Ролли – это все, кого я знаю. Я сел сзади, чтобы побыть одному и подумать, и правильно сделал. Я, может, и смеялся громче всех, но и слезы лил еще как.
Я ничего лучше этой картины не видел. Ее никогда не показывали в Лос-Анджелесе. По радио иногда запускают музыку из «Огней рампы». Красивая музыка. Она сильно волнует меня, когда я ее слушаю. Но они никогда не говорят, что музыку сочинил мистер Ч. Здорово, что ребятишкам нравится в Швейцарии. Конечно, взрослым труднее привыкать к чужой стране, но Швейцария действительно одна из лучших. Лучшие школы в мире. Самая старая республика в мире, еще с 1191 года. Первого августа у нас там празднуют вместо 4 июля День независимости. Ну, не праздник, но вы увидите огни на всех горных вершинах. В общем, одна из самых консервативных и процветающих стран. Я уехал оттуда в Южную Африку еще в 1918-м. А потом возвращался два раза. А еще два срока отслужил в швейцарской армии. Я ведь родился в Санкт-Галлене, это на востоке Швейцарии. У меня один брат в Берне живет, а второй все там, в Санкт-Галлене.
Мои наилучшие пожелания всем вам.
Икренне ваш, Генри».
Я все еще продолжал выплачивать жалованье всем, кто работал для меня в Калифорнии, но теперь, когда я остался на постоянное жительство в Швейцарии, больше не мог себе этого позволить. Я выплатил каждому выходное пособие и бонус, общие выплаты составили около восьмидесяти тысяч долларов. Эдна Пёрвиэнс тоже получила свой бонус, но кроме этого она числилась работающей у меня на студии до последнего дня своей жизни.
