В то время Фэрбенкс разводился со своей первой женой. По вечерам он приглашал друзей на ужин, среди них была и Мэри Пикфорд, в которую он был безумно влюблен. Они вели себя как испуганные кролики – будто боялись собственных чувств. Я все время говорил им, что вовсе не надо сразу жениться, а лучше пожить вместе, чтобы избавиться от такой страсти, но они и слушать меня не хотели. Я так сильно стоял на своем, возражая против женитьбы, что они пригласили на свадьбу всех, кроме меня.
Мы с Дугласом любили поговорить и пофилософствовать на различные темы, и я всегда настаивал на тщетности бытия. Дуглас же, наоборот, верил в предопределенность свыше и в особое предназначение человека. Подобные рассуждения почему-то всегда будили во мне настоящего циника. Помню, как однажды жаркой ночью мы забрались на верхушку огромного водяного бака, сидели и разговаривали, созерцая дикое величие Беверли. В небе загадочно мерцали звезды, ярко светила луна, а я говорил, что в нашем существовании нет никакого смысла.
– Смотри! – воскликнул Дуглас, широким жестом охватывая небеса. – Вот луна и все эти мириады звезд, ведь должно же быть объяснение всей этой красоте! Ведь это все не просто так существует в небе и вокруг. Это ведь только часть единого целого, и ты, и я – мы тоже принадлежим к тому, что существует вокруг!
Затем он вдруг резко повернулся ко мне, как будто какая-то важная мысль пришла ему в голову:
– Зачем тебе дан твой талант? Зачем ты снимаешь свои прекрасные фильмы, которые принимают миллионы людей в этом мире?
– А зачем ими распоряжаются Луис Б. Майер и братья Уорнер? – спросил я.
Дуглас только рассмеялся.
Дуглас был необычайно романтичной натурой. Иногда, оставаясь у него на уикенд, я просыпался в три часа утра от того, что на лужайке напротив гавайский оркестр исполнял серенады для Мэри. Это было прекрасно, но с этим было трудно мириться, поскольку меня лично это никак не касалось. Тем не менее это мальчишество делало его милым и обаятельным.
А еще Дуглас любил сажать на заднее сиденье своего открытого «кадиллака» пару овчарок или доберманов. Такие выходки доставляли ему искреннее удовольствие.
* * *
Постепенно Голливуд превращался в настоящую Мекку для писателей, актеров и многих других интеллектуалов. Сюда съезжались знаменитые авторы со всех концов света: сэр Гилберт Паркер, Уильям Дж. Лок, Рекс Бич, Джозеф Хергесхаймер, Сомерсет Моэм, Говернер Моррис, Ибаньес, Элинор Глин, Эдит Уортон, Кэтлин Норрис и многие другие.
Сомерсет Моэм никогда не работал в Голливуде, но его рассказы были востребованы. Обычно он жил здесь несколько недель до очередного отъезда на тихоокеанские острова, где он и писал свои знаменитые короткие рассказы. Как-то за обедом он рассказал Дугласу и мне историю Сэди Томпсона, которая была основана на реальных событиях и стала сюжетом его пьесы «Дождь». Я всегда воспринимал эту пьесу как некий эталон театрального действа. Преподобный Дэвидсон и его жена представлялись мне яркими характерами, даже более интересными, чем сам Сэди Томпсон. Как здорово великолепный Три смог бы сыграть преподобного Дэвидсона! Он бы показал его как внешне кроткого персонажа, но на самом деле жестокосердного, вкрадчивого и вселяющего страх.
Все это голливудское общество размещалось в пятисортном, громоздком и похожем на сарай сооружение под названием «Отель “Голливуд”». Оно вторгалось в окружающее пространство подобно обалдевшей незамужней сельской девице, которой улыбнулась удача.
Все номера сдавались как премиум-класс, и только потому, что дорога от Лос-Анджелеса до Голливуда была абсолютно непригодна для передвижения, а литературные знаменитости хотели жить исключительно в непосредственной близости от студий. Однако они выглядели здесь какими-то потерянными, как будто заблудились и пришли не по адресу.
Элинор Глин снимала в отеле две комнаты, одну из которых превратила в гостиную, покрыв подушки мягкой тканью в пастельных тонах и разбросав их по широкой постели, сделав из нее большую тахту. Именно здесь она и развлекала своих гостей.
Я познакомился с Элинор на обеде, оказавшись одним из десяти приглашенных. Мы намеревались встретиться в ее гостиной и после коктейлей отправиться в ресторан. Получилось так, что я пришел первым.
– Ах, – сказала Элинор, взяв мое лицо в ладони и внимательно вглядываясь меня, – дайте мне рассмотреть вас как следует. А вот это интересно! Я думала, у вас карие глаза, а они, оказывается, голубые!
В первую нашу встречу она показалась мне немного навязчивой, но постепенно мы стали хорошими друзьями.
Хоть Элинор и была ярким примером английской респектабельности, ее роман «Три недели» произвел фурор в эдвардианском обществе. Главный герой по имени Пол, молодой англичанин, получивший отличное воспитание, завел роман с королевой, став ее последним увлечением до замужества со старым королем. Понятно, что родившийся ребенок, наследник престола, оказался сыном Пола. И вот пока мы ожидали прихода других гостей, Элинор провела меня во вторую комнату, где на стенах были развешаны портреты молодых британских офицеров времен Первой мировой войны. Широко взмахнув рукой, Элинор сказала: «Все они – мои милые Полы».
Она сильно увлекалась оккультизмом. Помню, как Мэри Пикфорд однажды пожаловалась на усталость и бессонницу, мы все были тогда у Мэри в спальне. «Покажите мне направление на север», – скомандовала Элинор. После этого она нежно дотронулась до брови Мэри и несколько раз произнесла: «Теперь она быстро заснет!» Мы с Дугласом стали внимательно смотреть на Мэри, у которой немного дрожали веки. Позже она призналась нам, что ей пришлось притворяться спящей чуть ли не целый час, потому что все это время Элинор находилась в комнате и внимательно наблюдала за ней.
У Элинор была репутация человека, падкого на сенсации, но это было не так. На свете не было человека более уравновешенного, чем она. Ее любовные истории, которые она предлагала для съемок кинофильмов, были по-девичьи наивными – романтичные дамы возлежали на тигровых шкурах и щекотали мужественные щеки любовников своими длинными ресницами.
Трилогия, которую Элинор написала для Голливуда, была своего рода «времяуменьшительной». Первая часть называлась «Три недели», вторая – «Его час» и третья – «Ее момент». Третья часть содержала сложную, запутанную интригу, в которой была замешана одна неординарная дама, ее играла Глория Свенсон. Дама должна была выйти замуж за человека, которого она не любила. Все события происходили в тропических джунглях. Однажды дама в одиночку отправилась на конную прогулку и, увидев необычный цветок, решила спуститься с коня и рассмотреть его поближе. Как только она склонилась над чудом природы, на нее напала ядовитая змея и ужалила прямо в грудь. Глория прижала руки к груди и громко закричала, и этот крик услышал мужчина, которого она по-настоящему любила, – он совершенно случайно прогуливался невдалеке. Играл его импозантный Томми Мейган. Пробравшись сквозь заросли тропического леса, он быстро оказался на месте событий.
– Что случилось?
